Читаем без скачивания Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера - Александр Нилов

Итак, в середине семидесятых большинство добропорядочного населения СССР могло наслаждаться стабильностью жизненного уклада, сопровождаемой хамством, и почти полным искоренением уличной преступности. Но годы, именуемые «застоем» характеризовались не только этими штрихами. Были и еще кое-какие застойные явления, не столь общеизвестные. В частности, именно на эти годы и пришелся расцвет подпольного бизнеса в СССР. Возникновение буквально из ниоткуда маленьких и больших «левых» производственных цехов было спровоцировано именно пассивностью и беспомощностью социалистического строя в той стадии развития. До начала семидесятых годов советское правительство вело довольно активную деятельность по установлению на одной шестой части суши земного шара коммунистического строя и (что характерно) руководство страны на самом высоком уровне, похоже, было убеждено в реальности своих планов. До этого момента, даже несмотря на ВОВ, а возможно, в достаточно степени и благодаря ей, СССР как член мирового сообщества смотрелся довольно солидно. И не только в связи с военной мощью. Постоянное наращивание темпов производства всего на свете, выполнение и перевыполнение планов, всеобщая грамотность, бесплатное медицинское обслуживание населения и, конечно же, невиданные производственные мощности огромного количества заводов и фабрик.

На прилавках магазинов было если и не изобилие, то уж по крайней мере достаточное количество товаров для поддержания пристойного уровня жизни (для тех, кто не застал те времена, рекомендую просмотреть знаменитую поваренную книгу выпуска 1953 года). И хотя такого понятия, как «рыночная экономика», на тот момент в СССР не существовало в природе, однако же ее законы, те самые, которые спустя всего несколько лет будут способствовать расцвету подпольного производства в стране, не предполагали необходимости производить в большом количестве «левый» товар. Если человек каким-то легальным способом мог заработать или скопить деньги, он эти деньги спокойно мог потратить сообразно своим вкусам. Дефицит как явление еще не был знаком советскому человеку. Послевоенная нехватка самого необходимого продолжалась на удивление недолго, всего около пяти лет, при этом ни у кого из переживших тяжелейшую нужду военных лет не возникало по этому поводу ни малейших нареканий: были живы, здоровы – и слава богу. Идеологический накал стал столь значителен, что в головах советских людей аж звенело от гордости за свою страну и стремления сделать ее еще лучше и «быть впереди планеты всей». Помимо всего, у многих из советских граждан еще не выветрилось из памяти чувство страха и тотального контроля над каждым отдельно взятым человеком и каждым трудовым коллективом. Применительно к обсуждаемой теме нужно отметить, что в годы идеологической «оттепели», когда «Прометеи общественного сознания», будущие диссиденты чувствовали себя относительно вольготно (1963–1964 годы), всем подпольным предпринимателям пришлось очень туго. В деле ликвидации любой противоправной экономической деятельности участвовали лучшие розыскники правоохранительных органов. Сама возможность частного предпринимательства была признана идеологически вредной, а люди, занимающиеся ею, именовались новой разновидностью врагов советского народа. Очевидно, руководству страны было стратегически важно искоренить из сознания людей даже саму память о возможности негосударственной производственной и торговой деятельности. По некоторым сведениям, за упомянутые годы под расстрельную статью было подведено около 3000 человек. Борьба с «частными лавочками» стала бескомпромиссной и направленной на полную ликвидацию потенциальных идеологических врагов.

Возможно, социологи, экономисты, политологи и другие широкопрофильные аналитики забросали бы меня камнями, если бы прочли следующие строки, но я искренне надеюсь, что такие солидные люди эту книгу и в руки не возьмут. Когда мой отец объяснял мне, как же получилось, что огромная, быстро развивающаяся страна после такого мощного рывка погрузилась в спячку на полтора десятилетия, растеряв все достижения, то использовал понятный мне, тогда еще не очень разумному подростку, образ:

Представь себе человека, который вынужден выполнить какое-то сложное действие. Все его силы направлены на достижение результата. Он изо всех сил напрягает не только свой мозг, но и нервную систему, и мускулы. Поначалу в его действиях будет наблюдаться прогресс (особенно для стороннего наблюдателя). Но ведь человек физически не способен долго жить на пределе своих возможностей. Он попросту надорвется. И вот когда это случится, а это случится непременно, рано или поздно, он не только ляжет пластом, будучи не в состоянии двигаться, но, бедолага, не сможет даже адекватно реагировать на окружающую действительность и бороться с недомоганиями собственного организма. Иммунитет будет на нуле, а можно сказать проще: ему будет все до фонаря. Так вот, сына, СССР (как тот человек) – просто надорвался.

И произошел этот момент в аккурат после максимальной точки накала страстей и возможностей советской идеологии – Карибского кризиса. То есть еще какое-то время огромный организм СССР продолжал рефлекторные подергивания, но прогресс был уже обречен. Таким образом, именно к началу семидесятых, используя модную в те времена формулировку, «сложились все предпосылки» для расцвета не только деятельности цеховиков, но и для появления в невероятных количествах «расхитителей социалистической собственности» разного формата. Тотальный дефицит послужил причиной необходимости производить и продавать из-под прилавков огромный перечень товаров. От, пардон, туалетной бумаги до зимней одежды. Игнорируемые законы рыночной экономики постепенно набирали силу. Возник СПРОС. Следующим фактором стало резкое ослабление активности контролирующих и проверяющих организаций. То есть фактически они продолжали свое существование, но скорее их существование было «фиктическим». Свары, склоки и интриги за еще большее количество привилегий отнимали у облеченных властью людей столько энергии, что ее не оставалось на исполнение своих непосредственных обязанностей. В результате – полная бесконтрольность людей, имеющих доступ к материальным ценностям. А ведь при этом гигантский маховик промышленности по-прежнему продолжал свое пусть и бессмысленное, но поступательное движение. То есть колоссальное количество кое-как учтенного качественного и некачественного сырья все так же вырабатывается на необъятных просторах страны.

Уроки профориентации

Согласитесь, нельзя же считать, что, к примеру, аферист – профессия. Это скорее образ жизни. Точно так же трудно себе представить, что кому-то придет в голову следующая фраза: «Я работаю кидалой». А вот слово «цеховик» по созвучию похоже, например, на «плотник», «монтажник» и название других почетных профессий. Это не причуды лингвистики и не фонетические случайности. Великий и могучий русский язык, особенно если новые слова исторгают из себя непосредственно народные массы, удивительно точен и меток. «В чем меткость?» – спросите вы. А вот в чем. Цеховик, даже образца середины семидесятых, то есть поры беззастенчивых хищений государственного сырья, являлся в первую очередь профессионалом и только во вторую очередь криминальным элементом. Именно в такой последовательности. В чем же заключался, собственно, профессионализм цеховиков?

Для более внятного объяснения давайте проведем параллели с современными деловыми людьми, которые занимаются производством чего-либо. Одно небольшое уточнение. Мы не будем сейчас говорить о реальных владельцах производств и заводских цехов. Лучше будем держать в уме наемных директоров и управляющих (то есть фактически управляющих производством). Для успешного ведения бизнеса им нужно разбираться хотя бы в азах таких профессий, как логист, финансист, управленец, бухгалтер, маркетолог, социолог, психолог. Сейчас хороший управляющий должен иметь в активе два высших образования или взамен одного диплома колоссальный опыт работы на аналогичных предприятиях. Смею вас заверить, что цеховики если и отличались от современных наемных директоров или управляющих, то исключительно в сторону большего профессионализма, высоты коэффициента интеллекта и лучшего качества нервной системы. Моральный облик мы сейчас оставляем за кадром. Хотя, пожалуй, в этом смысле цеховики тоже несколько отличались от современных героев бизнеса. Приблизительно так же, как дворняга отличается от волка.

Ситуация с цеховиками как с частью криминального мира Страны Советов складывалась достаточно непростая. С одной стороны, эти люди однозначно принадлежали к криминальному миру СССР, и не только по причине тесной связи с уголовными элементами, которым исправно платили дань. Согласно законам страны, они действительно были преступниками. Но с другой стороны, цеховики реально выпадали из среды уголовников. «Чужой среди своих, свой среди чужих» – помните? Приблизительно так. Для правоохранительных органов цеховики были безусловными преступниками, матерыми и непримиримыми врагами советского народа, а для уголовников и воровских «авторитетов» – «ни рыба ни мясо», источник дополнительных средств для общака, и все. И действительно, для большинства настоящих преступников цеховики стали чуждой субстанцией, ведь в среде «серьезного» криминала жизненные приоритеты предельно просты: «Украл – выпил – в тюрьму. Украл – выпил – в тюрьму. Романтика». Если почитать детективы, написанные в пору процветания советской действительности, можно заметить, что цеховики если и появляются на страницах, то только в качестве проходных персонажей. Да что там пора процветания социализма! И по сию пору об этих людях фактически ничего не известно. Персоналии цеховиков явно не привлекают искателей сенсационных материалов. И правильно, что о них писать – работали люди, производством занимались. Скука…