Читаем без скачивания Жалоба. С применением силы - Уильям Уильямс

Портрет некой леди

Бедра твои — яблони в цвету,что белизну взметнули в небо.Какое небо? Небо, гдеВатто подвесил туфелькувозлюбленной. Коленитвои — южный бриз илиснежинки, что летят — в лицо. Кем,кем был Фрагонар?Как будто эточто-то объясняет. — Конечно, да! А нижеколен — доверимся мелодии, и там —один из этих светлых летних дней,высокая трава твоих лодыжек,мерцанье маяка на берегу —На берегу? Каком? —Песок налип на губы.Какой там берег?— Берег: лепестки. Откудазнать мне?Берег? Что за берег?— лепестки, нападавшие с яблонинездешней — Какой берег?Я повторяю: яблоневый цвет.

Марку Антонию, на небесах

Тихий утренний светотраженный — сколько раз — отраженныйтравой… деревьями… и облакамион вливается в комнату (окна на север)и касается стен:трава… деревья… и облака.Слышишь, Антоний:трава… деревья… и облакаПочему тыбросился вслед за возлюбленнойтам, при Акциуме?Или, просто: ты знал —ее тело —за пядью пядьот пальчиков ног до корней волоси опять вниз, губами…и виделсквозь неистовство битвы — ее:траву… деревья… и облака —

И теперь тыНа небе, чтоб слышать меня.

Посвящение дятлу

Птица среди голых веток в декабре

Декабрьская птица в наготеветвей твой резкий крикнапоминаето смерти что стена —ньем мы почтилив былые

дни воплем поминальнымкриком боли проклятьямибогам

что были так скупы намилость соловей этойзимы когда

леса закрыты снегомкак занавескойокно напротив

Картинки, по Брейгелю

I. Автопортрет

Зимняя красная шапка и голубыеглаза что улыбаютсяголова да плечи

только они и втиснулись в рамкукогда руки сложены на грудибольшое правое ухо

легкий наклон головытеплая курткакрупные пуговицы

застегнуты до подбородканос картошкойвот только краснота глаз ибо

слишком уж пристальновглядывался он в мирда хрупкость запястий

выдают человекане так чтоб привычногок физическому труду и ещеэта небритость когдавремени нет ни на чтокроме картин

II. Пейзаж с падением Икара

По Брейгелюпадение Икарапроизошло весной

пахарь велпо полю бороздувсе великолепье года

пришло в движеньесон стряхнуви вожделея

под лучами солнцаоплавившимивоск у чьих-то

крыльев ибыло ли комукакое дело

до всплеска в моретакутонул Икар

III. Охотники на снегу

Зима всюду зимазадним планом холмыснег на склонах             возвращаясь

вечером после охотыиз левого краяв пространство              холста входят

охотники следом псы вывескакосо виситна трактире олень и распятие

холодаетна двореи только костер

языками отзывается ветрукидаясь на хворостчто суют ему женщины справа

холм конькобежцы под нимБрейгель-художниквсе это впускает в себя

выбирая для фонаголый кустарниккартина готова

IV. Поклонение волхвов

Вот Рождество Христовоотпразднованное мною день назадМладенец на руках у Матери

волхвы в заемномблеске их нарядовИосиф, солдатня

на лицах солдатсомненияпохоже все писалось

с каких-тоитальянских образцовно видно разницу

здесь мастерствописьма и мысльвсе сводят воедино

встревоженная ненасытностьэтой мысли что вопрошаети не может принять ответ

но приняла расскази красками как на миниатюрев старинной хронике заставило

предстать потупленный взгляд Девыпроизведение искусстваи тут нельзя не поклониться

VI. Сенокос

Присущая емуверность жизни поражает

как и скрытое устремлениевсе превратить в искусствоживописи

Ренессанс так пыталсяэто впитатьно осталось

поле пшеницынад которым                     гуляетветер

мужики с косамичто уминают стог                              сенана телеге

и косцы в полеэто только его —сороки

терпеливые лошадиникто так и не смогэто у него перенять

VII. Жатва

Лето!композиция                   выстроенавокруг

одного из жнецовмолодого парняпополудни

прилегшего                  отдохнутьот работыраскинувшегося

свободнона спинеи сморенного сном

женщины принесли емуеду а в придачубаклагу

вина не воды жеприсели в кружоки судачат под деревом

тенью которогопренебрегжнец этот

центр покояв мире дневныхтрудов

IX. «Притча о слепцах»

Страшно но хорошо сделанаПритча о слепцахбез единого всплеска красного

в композиции гдегруппа нищих по диагонали внизведет друг друга

через весь холст,от левого краячтобы свалиться                           в канаву

которой и                    обрываютсякартина и композиция возвращаяк слепоте и незрячести

явленной в лицахв грязной щетине изгоевих жалких пожитках

на заднике чуть различимызаводь прачка крестьянскийдомишко шпиль церкви

лица подняты словно бык свету небесничего лишнего скупость

композиции где одинза другим держась за посохуверенно бредут навстречу катастрофе

Венок из плюща

Все это — ложь, ложь и ложь.И только —               повенчана с беспределом, —выходит наружу, сметаяграницы и рамки,или прячется вглубь,где ее — ни различить, ни увидеть.          Антоний и Клеопатра —                   были правы,они показали нам,как это: Люблю тебя,           или —незачем жить.

Время желтых нарциссовкануло в прошлое. Лето,лето вокруг! —шепчет сердце, —лето, даже не в апогее.Так что — не поддавайсясомнениям:         они ведь нахлынут,                       они могут —преждевременно           нас поломать.Мы — лишь смертные.Но из смертности —     можем бросить вызов судьбе.Можем даже —ничтожный шанс, но он есть —        победить! И что нам               до белых нарциссов,фиалок,        которые вновь расцвели,                  ведь здесь —все еще —                розы!

И романтика страсти — она ни при чем.Суть любви есть           жестокость, нов нашей воле             преобразить эту жестокость,                    чтобы жить вместе.У любви — свои времена года,            за и против резоны,                 и все, что там сердцебормочет во тьме,утверждая свое      в конце мая.Не забудем, что свойство шипов —        рвать плоть, ранить —и мне это знакомо, —продирался.            Держисьот шипов подальше,говорят тебе.        Но невозможно: жить,               избегаятерниев.

Дети собирают цветы.         Пускай их…                Но сорвав их,не знают,куда пристроить —оставляя вянутьу края дороги.

В нашем возрасте воображение,       игнорируя горечь фактов,             заставляет нас воспарить,и вот — розы взметнулись над терниями.            Да, конечно:любовь жестоковыйна,         эгоистична,          и просто — тупа́;ослепленная светом, она просто не видит.       Когда молод — она такова.              Но мы стали старше,я — чтобы любить,        а ты — быть любимой,                  и нужно —не важно как,         одной только волей,                   сохранитьдар драгоценный,этот дар —на кончиках пальцев.И — по воле нашей —да будет нам:после всего.

Уильям Карлос Уильямс