Читаем без скачивания Стриптиз Жар-птицы - Дарья Донцова

– А вот и птичник, – сказала Данка, распахивая дверь.

На секунду я оглохла и ослепла. В просторной комнате стояла жара, со всех сторон неслось оглушительное чириканье, с потолка и стен били лучи мощных ламп, в многочисленных клетках порхали разноцветные птахи.

– О! Вы пришли! – обрадовалась Жозя, сидевшая на диванчике с книгой в руках.

Оставалось лишь удивляться, коим образом пожилая дама могла отдыхать в такой обстановке. И в птичнике странно пахло – нет, не отходами жизнедеятельности разномастной стаи, а чем-то вроде лекарств.

– Смотри, Виолочка, – начала экскурсию Жозя, – вон там у меня австралийские птицы. Очень редкие! Знаешь, мне в зоопарке не поверили, когда я сообщила, что мои питомцы вывели птенцов, заявили, мол, в неволе они не размножаются. Ха! У меня самка яйца отложила и высидела их замечательно! Нравится?

– Очень, – покривила я душой, потому что чувствовала себя здесь отчего-то неважно. – А кстати, у вас ведь еще собака была, Линда…

– Да, – грустно ответила Данка, – умерла моя девочка.

– Не расстраивайся! – воскликнула Жозя. – А вот тут «гости» из Африки…

– Вы теперь увлекаетесь экзотами? – поддержала я разговор, очень надеясь, что экскурсия вот-вот завершится.

– А ну перестань! – вдруг воскликнула Жозя и бросилась к одной из клеток. – Только вчера приехал, а уже хамит! У нас так в семье не принято, изволь жить со всеми в мире!

Неожиданно мне стало совсем плохо – в носу защипало, в горле запершило, и, что называется, в зобу дыханье сперло.

– Ты как? – шепотом спросила Данка.

Я попыталась ответить, но не сумела выдавить из себя ни звука. Гарибальди быстро выволокла меня из птичника в прихожую и живо распахнула входную дверь.

– Спасибо, – пролепетала я, хватая ртом воздух. А когда я пришла в себя и смогла говорить, то заволновалась: – Наверное, Жозя обиделась!

– Да нет, не переживай, – улыбнулась Данка. – Она как ребенок! Ей новую птичку привезли, а та оказалась с тяжелым характером. Мама вчера весь вечер сокрушалась, до чего конфликтный экземпляр прибыл.

– Где же она берет всех этих экзотов? – запоздало удивилась я.

– Был бы купец, а товар найдется, – усмехнулась Дана. – Птиц я покупаю. Сначала имела дело с частными торговцами, но, понимаешь, пернатые прибывают в ужасном состоянии, чаще всего больные либо донельзя истощенные. Привезешь клетку домой, а ее обитатель через сутки покойник. Жозя так плакала! И денег, конечно, отданных нечистоплотному торгашу, жаль. В общем, я нашла в Интернете сайт и заказываю по каталогу из Германии всяких там дроздов и синиц. Знаешь, я хоть и живу в доме с вольером, но так и не научилась разбираться в пернатых, а вот Жозя у нас – профессор! Она выбирает нужный экземпляр, я оплачиваю, и новый обитатель доставляется самолетом из Франкфурта.

– Скажи пожалуйста! – восхитилась я. – Так просто!

– Да, – согласилась подруга, – теперь стало просто: прикатываешь в аэропорт, демонстрируешь бумаги и везешь домой здорового птенчика. Кстати, ты спрашивала про мою собаку…

– Извини, – быстро сказала я, – не хотела причинить тебе боль, не знала о смерти Линды.

– Ей исполнилось пятнадцать лет, – грустно сообщила Дана, – она умерла от старости. Но я через тот же Интернет нашла щенка, завтра должен в Москву прилететь. Цвергшнауцер.

– Кто? – не поняла я. – Извини, я не очень в породах псов понимаю.

– Есть просто шнауцер, – охотно пояснила Дана, – есть ризеншнауцер, здоровенный такой, лохматый. Пожалуй, повыше стола будет…

– Господи! Зачем тебе такой мамонт? – невоспитанно перебила я подругу. Но тут же спохватилась и решила обратить некорректное замечание в шутку: – Хотя… сможешь на нем в магазин верхом ездить. Впрочем, если на полном серьезе, то охранный пес в деревне совсем не лишний.

– У нас спокойно, – отмахнулась Дана, – до сих пор двери не запираем. Но ты, как всегда, не дослушала меня. Я ведь вела речь не о великане-шнауцере, а о цверге. Ну-ка, переведи с немецкого!

– Гном, – автоматически ответила я. И засмеялась: – Гном-шнауцер. Карликовый вариант.

– Верно, – кивнула Дана, – маленький, меньше кошки. Такой славный! Вот завтра его привезу, и увидишь. Ты же можешь у нас пару дней пожить?

Я глубоко вздохнула и внезапно ощутила полнейший душевный комфорт. Давно мне не было так хорошо, ни одна будоражащая нервы мысль не лезла в голову. Рукопись я сдала, никаких обязательств не имею, в доме у Гарибальди тепло, уютно, замечательно пахнет свежими булочками и кофе, а мой мобильник молчит…

– Мы с тобой, несмотря на дружбу, ни разу не говорили о твоем творчестве, а тут я прочитала в журнале статью про Виолову, – вдруг тихо продолжила Дана, оглядываясь на плотно закрытую дверь гостиной. – Там говорилось, что ты сначала лично раскрываешь преступление, а уж потом пишешь книгу. Скажи, это правда?

– Ну, в принципе да, – кивнула я. – Иногда мне, правда, кажется, что сюжеты лучше придумывать, но господь обделил меня фантазией. А вот рассказать о реальном случае получается очень здорово.

Данка встала, приоткрыла дверь, заглянула в коридор, потом осторожно захлопнула дверь и заговорила, еще больше понизив голос:

– Боюсь, Жозя услышит, еще волноваться начнет. Тут беда приключилась!

– С тобой? – насторожилась я.

Данка помотала головой.

– Знаешь, иногда происходит цепь случайностей, а потом соображаешь: их судьба специально подстроила. Понимаешь?

– Пока нет, – удивленно ответила я.

Дана села в кресло и поджала ноги. Голос ее стал непривычно серьезным.

– Мы с тобой в последнее время мало общались, даже звонить друг другу перестали, а тут еду в метро, гляжу, девчонка книгу читает, на обложке фото писательницы, написано – «Арина Виолова», и я сразу узнала тебя. Мне так интересно стало! Когда вышла на улицу, к лотку с газетами и книгами побежала, а там несколько твоих детективов продается. Купила из любопытства и, что называется, подсела. Все позвонить тебе собиралась, высказать восхищение, да дела мешали. Магазин, мастерицы… Аксессуарами сейчас многие торгуют, надо крутиться, чтобы выжить. Знаешь, какую я феньку придумала? Украшение из птичьих перьев! Но не о бизнесе речь. Видишь, как получилось: сначала я твои книги приобрела, потом газету о тебе прочитала, а вчера по телику увидела. Тут я и поняла: не случайно все это, надо к тебе обратиться. Ты же мне поможешь, а?

– Непременно, если сумею понять, в чем проблема, – так же шепотом ответила я. – Ты расскажи все по порядку…

Глава 3

Не сразу, но мне удалось разобраться в ситуации. К сожалению, Данка не умеет говорить кратко и емко, поэтому пришлось потратить много времени, задавая подруге вопросы. Но в конце концов в темном тоннеле забрезжил свет, картина произошедшего стала проясняться.

Гарибальди живет в деревне. Да, да, в прямом смысле слова – дом стоит не в охраняемом поселке, а в самом обычном селе. Если вы купили себе коттедж за общим забором, то очутитесь в компании людей примерно одного с вами достатка. А вот в деревне классовое расслоение крайне велико. Данка со своим свежеотремонтированным домом, худо-бедно вертящимся бизнесом и иномаркой считалась в Евстигнеевке ну очень богатой. Местные бабы улыбались Дане, а за глаза шипели, исходя ядом:

– Везет же некоторым! Ни черта не делает, а рубли в таз сгребает. Лишь о себе заботится – сын за границей, мужа нет, живет вдвоем с бабкой. Повозилась бы, как мы, на огороде с утра до ночи, попряталась бы от мужика-алкоголика в овраге, потащила бы на горбу пятерых детишек…

Тем не менее бабы частенько прибегали к Гарибальди с просьбами:

– Даночка, дай сотенку до зарплаты, мой ирод детское пособие пропил!

Дана, почему-то испытывавшая чувство вины перед селянками, охотно вытаскивала кошелек. А попрошайки, живо сообразив, что она не только обеспеченна, но и глупа, увеличили размер кредитов. Счет пошел уже не на сотни, а на тысячи.

Через некоторое время Дана поняла: ее попросту используют. И деньги просят, и охотно приходят в гости с голодными отпрысками – поужинать, и никогда не возвращают долгов. Прозрению способствовал разговор, свидетельницей которого Дана стала совершенно случайно, решив зайти в местный магазин за хлебом. До того дня Гарибальди никогда не заглядывала в сельпо, привозила продукты из Москвы, но в тот вторник она забыла купить в городе хлеб и, подумав, что местный «нарезной» тоже сойдет, поспешила в лавку.

Дело было летом, Дана побежала за покупкой, нацепив босоножки на каблуках. Каблуком зацепилась о какой-то камень да шлепнулась прямо под открытым окном продмага. Она не ушиблась, улыбнулась лишь своей неловкости, начала подниматься, коря себя за то, что надела неуместную в деревне обувь, и тут из окна до нее донеслись голоса.

– Бери колбасу, – хрипло предложила продавщица, – свежая, утром привезли.