Читаем без скачивания Закат и падение Римской Империи. Том 1 - Эдвард Гиббон

По поводу и против книги Гиббона писали очень много: лишь только она вышла в свет, она вызвала столько же ком­ментариев, сколько мог бы вызвать какой-нибудь древний манускрипт; в сущности эти комментарии были критикой. В особенности богословы были недовольны тем, что касалось истории церкви; они нападали на главы XV и XVI иногда со­вершенно основательно, нередко с чувством скорби и почти всегда с оружием менее страшным, чем оружие их противни­ка, у которого было и более знаний, и более сведений, и бо­лее ума. Я говорю это, судя по тем из их произведений, с ко­торыми мне приходилось знакомиться. Доктор Р.Ватсон, бывший впоследствии епископом Ландафским, издал ряд пи­сем, заключающих в себе "Апологию христианства", умерен­ность и достоинства которой признавал сам Гиббон. Пристлей написал "Письмо к неверующему философу, содержащее изложение доказательств откровенной религии с некоторы­ми замечаниями касательно двух первых частей Гиббона".

В целом ряде проповедей, настоящим автором которых, как утверждают, был доктор С.Бедкок и для которых Уайт только собрал материалы, этот последний сделал сравни­тельное описание христианской религии и мусульманства (1-е изд. 1784, in 8°); в этих проповедях он нередко нападал на Гиббона, а сам Гиббон отзывался о них с уважением (в "Заметках о своей жизни", стр.167, в 1-й части "Смешанных произведений" и в своих Письмах, N 82, 83 и пр.). Эти три противника были самые серьезные из всех, кто нападал на нашего историка; к ним присоединилось множество других писателей. Сэр Давид Далримпль; капеллан епископа Ворчестерского доктор Чельсум; член Бальельской коллегии в Оксфорде Давис; ректор Saint-Mary-le-Bow в Лондоне Ист Аптгорп; Ж.Битти, Ж.Мильнер, Тэйлор, Честерский пре­бендарий и Истгамский викарий Травис; доктор Уайтекер, писавший под именем Anonymous gentleman; Г.Кетт и мно­гие другие восстали против историка; некоторым из них он отвечал брошюрой "Защита некоторых мест в XV и XVI гла­вах "Истории упадка и разрушения Римской империи". Эта защита в некоторых пунктах была удачна, в некоторых дру­гих слаба; но вообще она отличалась чрезвычайной желчно­стью, свидетельствовавшей о том, как раздражали Гиббона нападки противников, а это раздражение с своей стороны, может быть, свидетельствовало о том, что он не чувствовал себя совершенно безупречным; однако в остальной части со­чинения он ничего не изменил в своих мнениях, что по мень­шей мере доказывает его добросовестность.

Как я ни старался, я мог достать только очень немногие из этих сочинений, так что мне удалось прочесть только возра­жения доктора Чельсума, Дависа, Трависа и анонимного пи­сателя; я извлек из них несколько интересных замечаний, а когда я не был в состоянии ни дополнить эти замечания, ни подкрепить их ссылкою на более важные авторитеты, я при­водил их с указанием, от кого я их заимствовал.

И не в одной только Англии сочинение Гиббона подверг­лось критике. Лейпцигский профессор правоведения и очень почтенный ученый Ф.А.Г.Венк предпринял его перевод на немецкий язык и к первой части этого перевода, изданной в Лейпциге в 1799 г., присовокупил примечания, полные об­ширных и точных знаний; я очень много ими пользовался. К сожалению, Венк не мог продолжать начатого дела, и следу­ющие части были переведены профессором Лейпцигского университета Шрейтером, который присовокупил к ним лишь несколько незначительных примечаний. В своем пре­дисловии Венк извещал, что он издаст по поводу глав XV и XVI особые диссертации, предметом которых будет проверка взглядов Гиббона на распространение христианства; но он умер два года тому назад, не познакомив публику с содержа­нием этого труда. Не зная, что он умер, я писал ему и просил его познакомить меня с его сочинением, но его сын ответил мне, что оно не отыскалось в бумагах его отца.

Есть еще другой, но мне совершенно неизвестный немец­кий перевод Гиббона; в нем, как мне сказали, нет новых примечаний.

Некоторые немецкие богословы, как-то: Вальтерштерн, Людервальд др., нападали на Гиббона по поводу того, что специально относится к истории утверждения и распростра­нения христианства, но мне знакомы одни заглавия их сочи­нений.

Геттингенский профессор правоведения Гуго издал в 1789 г. перевод XLIV главы, в которой Гиббон говорит о римском судопроизводстве; я заимствовал некоторые из прибав­ленных к этому переводу критических замечаний, но они во­обще заключают в себе мало фактов и не всегда подкрепля­ются достаточными доказательствами.

На французском языке я прочел в седьмом томе "Француз­ского Зрителя" только нечто вроде диссертации против Гиб­бона; она показалась мне очень посредственной и содержит больше рассуждений, чем фактов.

Вот, насколько мне известно, все главные сочинения, в ко­торых шла речь об "Истории упадка и разрушения Римской империи"; те из них, которые я имел в руках, далеко не удовлетворяли меня; поэтому, заимствовавши из них все, что было самого интересного, я написал довольно обширный критический разбор тех частей сочинения, которые еще не были мною проверены. Я считаю своим долгом указать здесь главные источники, из которых я черпал сведения и факты. Кроме подлинников, которыми пользовался Гиббон и к кото­рым я всегда прибегал, когда это было в моей власти, как, например, "История эпохи цезарей", сочинения Диона Кассия, Аммиана Марцеллина, Евсевия, Лактанция и др., я ис­кал сведения у некоторых из лучших авторов, писавших о том же предмете тем с большим вниманием и тем с большими подробностями, что это был специальный предмет их заня­тий. Для истории первобытной церкви мне служили важным пособием сочинения ученого доктора Ларднера, "Краткая церковная история" Шпитлера, "Церковная история" Генке, "История утверждения христианской церкви" Планка, руко­пись, содержащая лекции того же автора об "Истории хри­стианских догматов", "История ересей" С.Г.Ф.Уолша, "Вве­дение к Новому Завету" Михаалиса, "Комментарии на Но­вый Завет" Паулуса, "История философии" Теннемана и не­которые отдельные диссертации. Что же касается описания переселений северных народов, то "История Севера" Шлёцера, "Всеобщая история" Гаттерера, "Древняя история тевто­нов" Аделунга, "Memoriae populorum ex Historiis Byzantinis erutae" Штриттера доставили мне такие сведения, которых я стал бы тщетно искать у других писателей. Трудам именно этих искусных критиков мы обязаны самыми достоверными из наших сведений об этом отделе всеобщей истории. Нако­нец, диссертации, которые Клекер присовокупил к своему немецкому переводу Зенд-Авесты, и мемуары Анкетиля да­ли мне возможность исправить некоторые ошибки, в которые впал Гиббон, говоря о религии древних персов.

Я надеюсь, что мне извинят все эти подробности, так как справедливость требовала, чтобы я назвал те сочинения, без помощи которых я не мог бы исполнить того, что задумал; а назвать тех ученых, которые были, так сказать, моими сотрудниками, есть, без сомнения, лучшее средство для того, чтобы внушить и ко мне некоторое доверие.

Я также позволю себе упомянуть о том, как много я обязан советам человека, столько же просвещенного, сколько опыт­ного в тех исследованиях, которыми мне предстояло занять­ся. Без тех пособий, которые я черпал в указаниях и в библи­отеке  г. Штапфера, я очень часто затруднялся бы отыскани­ем сочинений, в которых я мог найти достоверные сведения, и многие из этих сочинений, без сомнения, остались бы для меня вовсе неизвестными: он помогал мне в одно и то же вре­мя и своими познаниями, и своими книгами. Если в моем труде найдут какие-нибудь достоинства, мне придется пожа­леть только о том, что я не буду в состоянии с точностью определить, какой именно долей этих достоинств я обязан г-ну Штапферу.

Я надеялся, что я буду в состоянии предпослать этому из­данию Статью о жизни и характере Гиббона, обещанную мне таким человеком, дружбой которого я горжусь. Вслед за этим предисловием читатель найдет объяснение причин, по­мешавших исполнению этого обещания. Я постарался хотя бы отчасти восполнить этот пробел, воспользовавшись в Очерке, который заменяет упомянутую Статью, материала­ми и подробностями, доставленными мне тем, кто первона­чально брал на себя труд употребить их в дело.

             Письмо Сюара к Гюзо

Вы пожелали, М.Г., чтобы я сообщил Вам мои воспомина­ния об Эдуарде Гиббоне, и я с необдуманной поспешностью изъявил готовность исполнить Ваше желание. Вы полагали, что благодаря моему личному знакомству с этим писателем я буду в состоянии передать Вам такие сведения о его лично­сти и характере, каких не могут иметь те, которые знакомы только с его сочинениями. Я думал то же, что и Вы, и был выведен из моего заблуждения только в ту минуту, когда, со­бравшись с мыслями, хотел взяться за перо.

Я виделся с Гиббоном и в Лондоне, и в Париже, и в его пре­лестном уединении близ Лозанны; но во всех этих случаях он относился ко мне только как литератор и светский чело­век. Я мог составить себе понятие о направлении его ума, о его литературных взглядах, о его тоне и манерах в обхожде­нии; но я никогда не был в столь близких сношениях с ним, чтобы иметь возможность познакомиться с его задушевными мыслями и с такими особенностями его характера, которые, отражаясь в его образе действий, могли бы придать и более пикантности, и более сходства тому портрету, который пред­полагалось нарисовать.