Читаем без скачивания Собачий вальс - Александр Мардань

НАДЕЖДА: Как я рада, что выхожу замуж, а главное, не расстраиваю этим тебя. Ведь тебя огорчали все мои замужества, правда? Это будет первое, которое, фу-фу-фу, не расстроит…

Резко отбрасывает руку отца на кровать, вскакивает.

НАДЕЖДА: Так знай — я выхожу за внука твоего партнера, который кинул тебя тридцать лет назад. Ты ему мстил всю жизнь, а теперь мое приданное станет их капиталом, мои дети продолжат их род. И что с того, что он на много лет моложе и может меня оставить (говорит тише) Я действительно могу стать брошенной женой, но я рада. Потому что теперь у тебя, фу-фу-фу, не получится настроить меня против него, чтобы нас рассорить, и я скорее себя взорву, чем первая подам на развод.

Она разворачивается и идет к выходу, в дверях оборачивается.

НАДЕЖДА (громко): Да здравствует 21-й километр Южного шоссе!

Выходит из палаты.

Раздается взрыв и громкий скулеж собаки.

Свет гаснет.

Экран зажигается, одновременно нарастают звуки — шум мотора, визг тормозов. Идет трансляция авторалли.

ГОЛОС ДИКТОРА (с азартом): Еще! Давай! Увы… Да, это ралли мы про… (пауза) глядели, но до полного окончания соревнований еще предостаточно времени, и вы успеете сделать ставки… Господа, сейчас мною получены последние данные. Сенсационное сообщение! Только что инициативная группа выдвинула Евгения Петровича Раздайбеду кандидатом в депутаты городского совета! Это первый случай в мировой истории, когда нашим избранником, возможно, будет человек, находящийся в коме! Да, из тюрьмы были, из сумасшедшего дома — сколько угодно, Калигула сделал сенатором своего коня, даже в Африке однажды выбрали покойника, но из комы в законодательный орган — такого еще не было! Вот образец подлинно народной демократии! А что, возможно это пример достойный подражания, правда кое-кто интересуется — а как он будет голосовать в коме? На что им резонно отвечают — в коме, как в думе! Впрочем, наоборот тоже верно.

Экран гаснет.

Свет зажигается.

Дверь аккуратно открывается, в палату входит Николай, он в деловом костюме, на ногах бахилы, в руках большой кожаный портфель.

НИКОЛАЙ (оборачиваясь к кому-то за спиной): Да-да, понимаю. Сегодня недолго.

Он медленно и бесшумно идет к кровати, смотрит на аппаратуру, молча кивает больному, затем устраивается на стуле, достает из портфеля ручку, бумаги, начинает изучать документы, что-то подчеркивать.

Через минуту Николай смотрит на часы, аккуратно кладет в портфель документы и ручку, встает со стула, поправляет пиджак. Поворачивается к больному на кровати.

НИКОЛАЙ: Знаешь, я опять проигрался…Тебе не понять, твои-то дела я всегда выигрывал. Кстати, не объяснишь, почему ты никогда не платил мне достойно? Кормил обещаниями, удерживал подачками… А ведь мы всю жизнь дружим… Женя, Женя, сколько раз я слышал, что все твое — мое, ты вечно повторял «Все ценности этого мира не стоят одного преданного друга»… Друга, преданного тобою… Это как раз про меня (вздыхает, качает головой).

Так что еще немного (в подтверждение слов поднимает портфель), это скажу и я: все твое будет мое. Поправляйся, Женечка. Восстанавливай память.

Подходит к сейфу, открывает портфель, достает кусочек мела, озирается, как ученик третьего класса, пишет на сейфе как на заборе, диктуя вслух: «Женька — козел». Отходит, наслаждается увиденным, тяжело вздыхает, достает из кармана носовой платок и стирает им надпись.

В это время дверь в палату открывается, Николай прижимает платок к лицу, имитируя слезы. Входит Любовь Николаевна.

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА (замечая платок в руках Николая): Это не место для слез, держите себя в руках — у нас еще есть шанс…

Николай закрывает лицо платком и, рыдая, быстро выходит из палаты.

Раздаются раскаты грома, шум проливного дождя и вой собаки.

Свет гаснет.

Свет зажигается в палате интенсивной терапии.

В тишине резко включается громкая музыка.

Одеяло шевелится, лежащий мужчина резко садится в кровати. Спина ровная, смотрит вперед, как зомби.

Музыка становится тише.

Мужчина медленно поворачивает голову в одну сторону, в другую, то ли разминает мышцы шеи, то ли оглядывается в незнакомом месте. Вдруг во весь рот сладко зевает. Встает с кровати, шагает к сейфу, поворачивается спиной, присаживается на корточки и сосредоточенно по-деловому чешет об угол сейфа спину. Выпрямляется, быстро идет к кровати назад и ложится. Одеяло покрывает его ровно и гладко, как раньше.

Музыка стихает.

Свет гаснет.

Зажигается экран.

Кадры светской хроники, нарядные люди с бокалами в руках, фейерверк у бассейна, смеющаяся Вера в платье с глубоким декольте.

ГОЛОС ДИКТОРА: После банкета в честь 59-летия известного олигарха г-на Раздайбеды, который целый год комментирует пресса, сегодня ожидалось еще более грандиозное торжество. Однако Евгений Петрович, попавший в аварию на своем Бентли, 60-летний юбилей встречает в реанимационной палате собственной клиники, где находится уже почти месяц. Ходят слухи, что в прошлое воскресенье Евгения Петровича видели в Лондоне, а в начале недели — ну просто призрак бродит по Европе — он был на шоу в парижском Мулен-Руж. Но всё это, разумеется, только сплетни и, простите, инсинуации.

Зажигается свет.

На полу возле кровати большая ваза с цветами, Вера и Сергей Петрович размещают на столике закуску, Надежда проверяет на свет рюмки, протирает их. Николай разглядывает бутылку со спиртным, расставляет чистые рюмки.

За дверью палаты непрекращающийся лай собаки.

ВЕРА (поглядывает на экран с кадрами вечеринки в честь 59-летия мужа, восторженно вспоминает): Боже, как летит время, уже год прошел! Как сейчас помню, сколько сомневалась тогда, глупая, нервничала ужасно… Теперь вижу — нет, все-таки правильный выбор! С этим декольте очень хорошо, смотрите!

Никто не реагирует, все сосредоточенно занимаются своими делами.

ВЕРА: Вас что, не интересует мое декольте?

Берет со стола банан, очищает его, и ест.

Экран гаснет. Лай становится громче.

НИКОЛАЙ: Какая энергия, какой напор у этого пса!

НАДЕЖДА: Или голод.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Может, ему налить?

НАДЕЖДА: Да ладно вам, это Бакс колбасу почуял.

ВЕРА: Колбасу? Гусиная печень и зернистая икра — вот рацион его собаки!

НИКОЛАЙ: Завидуешь?

ВЕРА: Рекомендую. Для энергии, напора и, кстати, потенции (бросает кожуру банана через плечо, как невеста — подружкам букет на свадьбе).

Открывается дверь, со словами «Тише, тише, свои», в палату входит Любовь Николаевна. Лай смолкает.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Уважаемая Любовь Николаевна…

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА (с возмущением): Я думала, вы шутите! Цветы и продукты в палате интенсивной терапии! Попрошу немедленно…

Сергей Петрович галантно ведет ее к столу.

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Я категорически….

НИКОЛАЙ (открывая бутылку): Больному нужны положительные эмоции? Нужны. Поэтому его 60-летие мы отмечаем здесь.

Врач оглядывает стол.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Вы не волнуйтесь, мы слегка отметим и все приберем.

НИКОЛАЙ (разливает коньяк по рюмкам): Продукты чистые, спиртное продезинфицировано. За здоровье моего дорогого друга!

Чокаются, выпивают, закусывают.

НАДЕЖДА: Ну, как он?

ВЕРА (с энтузиазмом): Давайте он выпьет с нами! Смочим ему губы!

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: А если через капельницу? Так можно попасть в мозг, минуя другие органы. Или это я с зондированием путаю?

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Категорически! Надо же такое придумать! (глядя на невозмутимые лица посетителей, повторяет) Нет и еще раз нет, слышите? Запрещу посещение…

Все радостно кивают. Николай наливает, остальные одновременно начинают.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Дорогой брат…

ВЕРА: Любимый …

НАДЕЖДА: Папочка…

Сбиваются, замолкают.