Читаем без скачивания Браслет иранской бирюзы - Лариса Захарова

«Было гут что взять, кроме браслета, если вор серьезный, хладнокровный, а другой рисковать в полном народу доме не станет»,— подумал лейтенант.

Александра Эдуардовна подвинула к торцу стола кресло и уютно устроилась в нем, укрывшись большим ярким шотландским пледом.

— Михаил Игоревич,— печально сказала она,— может быть, пока мы отложим формальности и начнем поиск? Вы привезли собаку?! Пусть она и займется своим делом.

— Видите пи...— замялся Сиволодский,— прежде я должен знать, что искать собаке. Опишите вашу пропажу.

Александра Эдуардовна резко откинула плед, поднялась и подошла к шкафу. Через, минуту перед Сиволодским лежали серьги, кольцо и брошь.

— Вещи золотые? — спросил он, когда Александра Эдуардовна снова села. Сиволодский не предполагал, что простую бирюзу оправляют в золото. Да и техника финифти в его представлении связывалась с серебром, мельхиором...

— Да,— утвердительно кивнула Соколова,— там есть проба. Лупа в верхнем ящике стола, если угодно,— голос ее звучал отрешенно.— Помню, мы с Альбертом Петровичем пошли в театр. Приехал Брехт со своей труппой... После работы, очень торопились, по дороге забежали в нашу торгпредовскую столовую перекусить, на мне были белое платье китайской чесучи и этот гарнитур. Я вошла, и все перестали стучать ложками...— Александра Эдуардовна заплакала.

«Так, значит, дело было до 1956 года,— вспомнил Сиволодский даты жизни Бертольда Брехта, пьесы которого он недавно прочитал, то есть после войны, когда уже существовал его театр... И жили они с мужем в те времена за границей. Вещь хоть куда... Красивая, золото, плюс работа, ценность, конечно. Но не валютная же это ценность, чтобы так убиваться! Воспоминания, наверное, связаны...»

— Скажите, Александра Эдуардовна, сколько стоит весь гарнитур?

— Я не знаю, сколько он стоил,— это подарок Альберта Петровича.— Сейчас за него дают, за целый, не менее сорока тысяч.

— Да не может быть! — вырвалось у Сиволодского.— Филигрань богатая, но...

— Это не филигрань, молодой человек,— оскорбилась Александра Эдуардовна,— это золотая скань, это иранская бирюза, гляньте на игру черных прожилок!

И тем не менее Сиволодский недоверчиво покачал головой: сорок тысяч — явное преувеличение, впрочем, сколько бы ни стоили украшения, его дело — их искать и найти.

— Вы кого-то подозреваете? — спросил лейтенант.

Александра Эдуардовна только развела руками и снова заплакала. Сказала сквозь слезы:

— Как же мне подозревать родных и близких, очень близких людей? Я не выдержу подобного разочарования...

Последняя фраза все же обнадежила лейтенанта — как ни больно ей, но подозрения, однако, существуют. Тогда начнем по порядку:

— Где были эти вещи, когда вы видели их в последний раз?

— Здесь, в шкафу,— ответила Александра Эдуардовна, не задумываясь.

— Почему же один из гостей утверждает, что заметил раскрытый футляр от браслета на трюмо? Он и сейчас там лежит, этот футляр... Разве вы не видите?

Александра Эдуардовна вздрогнула. Впилась взглядом в подзеркальник. Долго всматривалась в знакомые предметы. Лейтенант увидел, как у нее начали мелко дрожать колени.

«Что же, выходит, я сама положила? — тревожно подумала она.— Но когда? Совершенно не помню. Или это все-таки Инна, из мелкой зависти, из мести, из мещанской своей ограниченности? Значит, спрятала, чтобы сделать мне больно! Дурацкого тоста ей оказалось мало... Но это уже дело не милицейское. Пусть лейтенант только найдет, и если это она, я объясню, как в тот закуток что попало...» Неимоверная злоба против дочери поднялась в груди Александры Эдуардовны. Она вообще удивлялась, как из ее Инны могло получиться нечто путное. Когда матери приходилось кому-то говорить о дочери, она всякий раз начинала со слов: «странно», «удивительно».

Удивительно, ничего на мордашку вышла! — Инна не была похожа на мать. Как ни странно, закончила все же вуз, на работу в приличное место попала! Правда, Инна, по представлениям Александры Эдуардовны, никогда не блистала интеллектом.

Чудеса, нашла приличного парня! Виктор оказался даже очень хорошим человеком. Только, по мнению матери, дочь слишком уж была уверена в муже и позволяла себе дома выглядеть как послевоенная домработница.

Но что больше всего раздражало Александру Эдуардовну в дочери, да и в зяте тоже,— это их подспудное, вслух не высказываемое и оттого еще более твердое несогласие с ее взглядом на жизнь. У Инны и Виктора оказалась совершенно иная шкала ценностей. И не было даже стремления повысить ее! Ну ладно, Виктор, он с детства в своей подмосковной семье ничего слаще морковки не ел. Но Инна! Конечно, кровь не вода, отец Инны при всех чинах, постах, регалиях всегда был равнодушен к быту и комфорту, к самой идее благополучия, как понимала ее Александра Эдуардовна, от того они, в общем, и разошлись. И не познала Инна ножниц между желаниями и возможностями, тех самых ножниц, что заставляют быстрее соображать и быстрее крутиться а этой жизни. Оттого она так и взъелась сегодня... Беседы застольные вышли, конечно, не слишком тактичными, но ведь никто никого не хотел обидеть. Хотя, если посмотреть правде в глаза, то действительно нынешние дети по гроб жизни должны быть обязаны своим родителям — во всяком случае, тем из них, что собрались за столом Александры Эдуардовны, за исключением, пожалуй, только Альберта Петровича. Все обязаны — всем джентльменским набором: квартира, машина, дача, престижная служба, иногда — научная степень.

— Я не знаю, чего вы ждете,— очнувшись от своих дум, нервозно проговорила Александра Эдуардовна.— Есть футляр, который брал в руки вор. Почему вы не догадались привести с собой эксперта, чтоб он снял отпечатки пальцев?

— Я и сам в состоянии провести дактилоскопию,— успокоил ее Сиволодский,— хотя футляр брало в руки столько людей и он так мал, что... Не скоро найдешь верный неискаженный отпечаток. Но я сделаю...

Александру Эдуардовну уже не нужно было успокаивать. Она была уверена, что собака сумеет отыскать пропажу, куда бы Инка ее ни сунула.

Кинолог с Джерри так и сидели в холле. Дети поставили перед собакой мисочку с водой, но она только косилась, высунув язык. На детей глядела серьезно и вдумчиво.

Но тут Сиволодского осенила мысль. «Как же так,— подумал он,— футляр валяется, хозяйка видит его, но пропажу обнаруживает...» .

— Александра Эдуардовна, при каких обстоятельствах вы обнаружили пропажу?

— Видите ли... Моя дочь... Очень утомилась и...— Сиволодский не понял, отчего эта уверенная женщина вдруг так растерялась,— Пошла прилечь. Я подумала, жара, надо помочь...— Сиволодского кольнуло, он слышит полуправду, но почему? — И я зашла в свою комнату, чтобы взять из аптечки...— Вот где полуправда, отметил Сиволодский, в этой комнате лекарств нет, когда он пришел, жена Петухова удивлялась, что в доме нет сердечных капель. Зачем Соколовой легенда? — Я взяла китайское средство, очень действенное при переутомлении... Полезла за ним и...

— Сана,— с порога окликнул Александру Эдуардовну адмирал. Сиволодский повернулся на его голос.— При чем тут... Ведь это я просил тебя надеть гарнитур; вот почему ты и полезла в шкаф,— адмирал усмехнулся.

— Это-то само собой,— замахала руками Александра Эдуардовна.— Я же рассказываю... Я не умею по-вашему, ать-два! Я соблюдаю последовательность... Я достала капли для Инны. Вспомнила вот... о просьбе Альберта Петровича. Да, полезла в шкаф...— глаза женщины наполнились слезами, но Александра Эдуардовна на сей раз справилась с собой, проглотила комок.— А там... А там только один футляр, круглый. А вот этого, длинного, нет. В панике я его и на трюмо-то не заметила. Мне сразу дурно самой стало. И я сразу же вызвала милицию.

Адмирал опять усмехнулся — на сей раз зло.

Лейтенант Сиволодский передал продолговатый затейливый футляр кинологу.

Джерри чихнула, без ее нюха можно было определить, что футляр пахнет застарелыми духами. Собака снова потянулась мордой, принюхалась, затанцевала не месте, натягивая поводок и чертя носом по полу, затрусила к двери. Подняла морду и скованно через намордник гавкнула, оглядываясь на хозяина. Кинолог вопросительно посмотрел на лейтенанта.

— Открывай дверь,— сказал Сиволодский.

— Нет!!! — сорвалась с места Александра Эдуардовна,— вы нам подсунули дефективную собаку! В дом только приходили, никто из дома не уходил! Вещь в доме! Пусть понюхает другую коробку. Вы что не знаете, что у золота есть специфический запах?

Кинолог пожал плечами и вернул Джерри в холл.

Александра Эдуардовна принесла овальный футляр, раскрыла его и бесстрашно протянула собаке. Та попятилась. Кинолог бережно принял коробочку, с минуту с интересом разглядывал украшения, дал понюхать ее Джерри. Собака отчего-то заскулила, опять принялась носом вычерчивать узоры по паркету. В эту минуту в комнату вошла девочка. Джерри чуть не прыжком подскочила к ребенку, и только умелое движение кинолога не дало собаке поставить лапы на детские плечи. Джерри уже рвала намордник... Дама с высокой прической вылетела из-за стола, а за ней рванулась дочь Изабеллы Юрьевны, Люба...