Читаем без скачивания Меч и Крест - Чёрный Лев

Как раз в это время, византийцы готовили военную экспедицию, желая отбить у арабов Сицилию. Огромный флот византийцев, с армией, состоявшей из болгар, греков, мощного отряда варяжской гвардии легендарного Харальда Смелого, южноиталийских лангобардов (недовольных тем, что им пришлось служить византийцам), поначалу, по пути на Сицилию, прибыл в Салерно.

Князь Салерно Гвемар IV, уже ощущавший угрозу от толпы нормандских авантюристов, совершенно беспринципных, надоедливых, хищных, ищущих славы, подвигов и приключений, и никак не желающих жить мирной жизнью, с радостью предложил византийцам большой отряд молодых и своевольных норманнов, оставив, конечно же, при себе, графа Аверсы Райнульфа Дренго, и его наиболее верных сторонников.

С обещанием большого вознаграждения, нормандские воины, погрузились на корабли византийцев. Среди них были и братья Отвили. Райнульф Дренго, быстро и с радостью, поспешил отправить в неизвестность тех, кто представлял собой угрозу его власти.

Византийцы имели все шансы, чтобы выбить арабов с Сицилии, погрязших в междоусобных войнах, и овладеть островом. Их армия, под командованием полководца Георгия Маниака, до этого прославившегося рядом громких побед в Сирии, высадившись на острове в конце лета 1038 года, буквально сметала всё на свои пути. Арабские эмиры, враждующие между собой, не могли дать византийцам достойный отпор и организовать сопротивление. Под натиском византийцев, практически сразу пала Мессина. За ней крепость Рометта, защищавшая перевал, через который шла дорога на Палермо. В 1040 году византийцы осадили Сиракузы. В кровопролитной битве у Тройны, была наголову разгромлена арабская армия военачальника Абдулы, шедшая на выручку Сиракуз. Гарнизон города, поняв, что помощи они не дождутся, капитулировал. Греческое население, радостно встречало своих освободителей и сразу же организовало во всех церквях благодарственные молебны.

Казалось, что ещё немного, ещё один натиск, и владычеству сарацин на Сицилии придёт конец. Менее чем за два года была освобождена вся восточная часть острова. Но, вследствии придворных интриг, по наговору врагов и завистников, Георгий Маниак был отозван в Константинополь. Где сразу же был арестован и брошен в тюрьму. Его приемник на посту командующего, некий евнух Василий, оказался бездарным воякой, армия утратила боевой дух и начала отступать.

Масла в огонь подлили норманны, чьё недовольство зрело и росло ещё при Маниаке. Им, составляющим ударную силу войска, византийские военачальники запрещали вести войну так, как они привыкли. Дисциплина, которую Маниак пытался ввести в армии, вызывала у них ропот и скрежет зубов. То, как распределялась добыча, приводило их в гнев. Греческие военачальники, запрещали им грабить и мародёрствовать в захваченных городах. Это вообще, вызывало у северян бурю возмущения. Они не хотели понимать, что греческий город, в большинстве своём с греческим населением, освобождённый греческой армией, явно не предназначался для грабежей, поджогов, убийств и изнасилований.

Недовольство норманнов поддерживал и предводитель салернского войска, молодой лангобард Ардуйн.

И после отъезда Георгия Маниака, после начала отступления, после ряда поражений, норманны взбунтовались, их поддержали лангобарды из Салерно, и прихватив с собой часть варягов из личной стражи императора, бросив армию, они все отбыли на материк.

Братья Отвили, не сгинули на войне, как на то надеялся Райнульф Дренго, а наоборот, приобрели ещё больше славы, благодаря своей отваге и доблести, среди своих мужественных соплеменников. На привалах, у костров, только и разговоров было, как четверо братьев Отвилей, первыми взобрались на крепостную стену во время кровопролитного штурма Рометты. Из уст в уста передавался рассказ, как старший из братьев, Гильом, стащил с седла грозного эмира Сиракуз, а затем, одним ударом топора, развалил того от плеча до бедра. За что Гильом и получил прозвище Железная Рука.

Они прибыли как раз во время.

Аргир, сын Мелуса, унаследовавший мятежный дух своего отца, воспользовавшись ослаблением сил Византии, когда большое количество войск было отправлено на Сицилию, поднял лангобардов Южной Италии на новое восстание против ромеев.

Ослабленные гарнизоны византийцев, сдавали восставшим одну крепость за другой. А прибывших с Сицилии Ардуйна и вождей норманнов, среди которых особенно выделялись своей удачей и славой братья Отвили, встретили посланники нового катапана Михаила Докиана.

– Мне не важно, что там и как произошло у вас на Сицилии, – сладострастно раскинул сети лести Михаил Докиан. – К тому же, это чудовище Маниак, уже отплатил за все свои прегрешения.

Он принял их в своей огромной палатке, и нормандцы, уже многое повидавшие, всё же ещё дивились богатству и роскоши окружившей их. Дорогие ткани, меха, золотые и серебряные кубки и тарелки, искусно украшенные драгоценными камнями, переливающиеся в пламени не дымно чадящих смоляных факелов, а дорогих восковых свечей, манеры и умение держаться самого катапана, показующего себя в самом лучшем виде, расторопность и сноровка его многочисленных слуг, жарко пылающие жаровни, куда рабы щедро лили аравийские благовония, от чего палатка наполнялись приятными ароматами, кушанья и вино, сдобренное редкими и экзотическими специями – перцем, шафраном, имбирём, всё это произвело на них сильное впечатление.

Катапан продолжал сладкоречиво говорить и говорить, расспрашивая их о войне на Сицилии, дивился их мужеству и отваге, не скупился на лестные комплименты, и сытые, пьяные нормандцы, с благожелательными улыбками на лицах, внимали ему.

Узнав, что Ардуйн, в совершенстве владеет греческим, так как в своё время окончил греческую школу, Михаил Докиан перешёл в разговоре с ним на этот язык. Они сперва поговорили о Гомере и Плутархе, потом о философии и риторике, о догматах христианства, а затем, найдя много общего, продолжали увлечённо болтать на разные другие темы.

Нормандцы, ничего не понимая из их разговора, продолжали пить, есть и улыбаться.

Катапан обхаживал их пять дней. К их услугам, было всё – превосходное вино, отличнейшая еда, красивейшие женщины, подарки. Довольные лангобарды и северяне, – вот мол, как надо чтить воинов, жизней своих не жалевших во славу Византийской империи, – были довольны донельзя.

А сам Михаил Докиан, был доволен тем, что ему удалось переманить их на свою сторону. Особенно дружеские отношения, сложились у него с Ардуйном. Что ж, Ардуйн был опытным воином, лангобардом по крови, и мог послужить Византии, повести за собой остальных, в противовес этому мятежнику Аргиру. И катапан назначил Ардуйна, комендантом горной и неприступной крепости Мельфи, в Апулии. Одной из главных и важнейших крепостей на границе владений империи.

О-о-о, если бы Михаил Докиан только знал, какую ошибку он допустил!

Ардуйн, прибыв в Мельфи, во главе своих лангобардов и двух сотен норманнов под командованием братьев Отвилей, уже в марте 1041 года тайно отправился в Аверсу, где заручился поддержкой Райнульфа Дренго. Тот, как всегда держа нос по ветру, ожидая вновь погреть руки в начавшейся войне, дал Ардуйну ещё сотню нормандцев.

Вернувшись в Мельфи, Ардуйн обратился к вождям норманнов:

– Вы, храбрые и мужественные воины, всё ещё теснитесь на той земле, которую вам отвели! Ещё живёте как мыши по щелям! А многие из вас, вообще не имеют ничего! Ничего! Ни клаптика земли, которую вы могли бы назвать своей! Ныне настало время взяться за мечи, и отвоевать землю и богатства у изнеженных греков! Я буду вашим вождём! А вы, следуйте за мной! За мной! И я поведу вас, против мужчин, которые подобны женщинам, и живут в богатой и большой стране!

Громоподобным, восторженным рёвом сотен глоток, ответили нормандцы Ардуйну.

Так Мельфи примкнул к мятежу против Византийской империи.

Армия Ардуйна, боевую силу и мощь которой составляли нормандцы, быстро захватили у византийцев крепости Веннозу и Лавелло, и трижды за 1041 год разбила их войска.

Первый раз 17 марта на берегу реки Оливенто, у Венозы, вырезав всех варягов, которых катапан взял с собой из Бари и не пожелавших сдаться.

Второй раз летом, у Монтемаджоре, на том самом поле Канн, где их предшественники уже сражались с греками двадцать три года тому назад. Нормандцы и лангобарды по-прежнему уступали византийцам в численности, но теперь их войском командовал Гильом Железная Рука, а у греков не было талантливого Василия Боиоанесса. В самый разгар битвы, когда греки начали одерживать верх, больной, страдающий от лихорадки Гильом Отвиль, соскочил с носилок, кинулся в гущу битвы и привёл своих воинов к победе.

В встревоженном Константинополе решили спасать ситуацию. Михаил Докиан был отправлен на Сицилию, где должен был возглавить остатки византийской армии, а на посту катапана в Южной Италии его сменил Боиоанесс, но не тот великий Василий, а его сын. Новый катапан не привёл с собою подкреплений, так как ещё осенью прошлого года, в гавани Константинополя, по неизвестной причине, вдруг, сгорел весь имперский флот. И войска попросту не на чем было перевезти. А тут ещё началось восстание болгар, под предводительством Петра Деляна, и император Михаил IV отправился с армией туда. Боиоанесс решил, избегая прямых боевых столкновений с нормандцами и лангобардами, стремительным ударом обрушиться прямо на их логово – крепость Мельфи. Но восставшие не стали ждать греков за стенами крепости, а встретили их у Монтепелозо. Здесь, 3 сентября, они нанесли третье поражение византийцам, разгромив их и взяв в плен самого катапана.