Читаем без скачивания Право первородства - Пол Андерсон

— Удачи, силы и мудрости тебе, Посредник. — В этом мире не использовали личных имен, казалось невозможным постигнуть понятие «отождествление», которое не было обонятельным знаком.

— Могут ли они продолжать свое пребывание у тебя, Повелитель? — Вокализатор на спине преобразовывал слова Далмэди в звуки, которые его губы не могли произнести.

— Здесь присутствует Старший Погонщик каравана, — сказал монарх.

Далмэди обменялся ритуальным приветствием с жителем Нагорья — для сулейменита он был очень высок и строен, вооружен каменным топором и винтовкой (из тех, что поставляли на эту планету); пестрые драгоценности и браслеты говорили о его дикарском происхождении. Тем не менее, отношения с кочевниками с холмов были хорошими. Заключив однажды сделку, они придерживались ее с большим тщанием, чем требовали человеческие ухищрения.

— Что за беда стряслась? Из-за чего меня вызвали, Погонщик? Ваш караван встретил бандитов на Побережье? Я буду рад всеми силами помочь вам справиться с ними.

Не привыкший к устной речи при общении с людьми, караванщик заговорил на сулейменитском языке — на своем диалекте, и понять его было невозможно. Один из карликов пробрался вперед. Далмэди узнал его. Ясный ум обитал в этом тщедушном крохотном тельце, жадно впитывая любое знание об окружающем мире, которое ему предлагали, и в ответ он часто помогал советом.

— Позвольте мне перевести его речь, Посредник и Морской Повелитель, — предложил он.

— Если сможешь, Советник, — согласился его господин.

— Ты очень обяжешь меня, Переводчик, — сказал Далмэди, как можно лучше изображая жесты благодарности.

Составление учтивых фраз не мешало ему лихорадочно размышлять, и он почувствовал, что дыхание его стеснилось в ожидании ответа. Не могли же известия быть подлинной катастрофой!

Он перебирал события, как бы надеясь найти в них что-то спасительное, не замеченное до сих пор. Из-за незначительного наклона оси на Сулеймене не было времен года. Голубым флажкам необходим был сухой, холодный климат Нагорья, и там они росли круглый год. Первобытные туземцы — охотники и собиратели — срывали их во время своих вылазок. Каждые несколько земных месяцев эти племена встречались с одним из более развитых кочевых племен, и происходил обмен их на сушеные листья и плоды. Затем собирали караван и совершали долгое путешествие в этот город, где сотрудники «Компании по доставке» складывали их в тюки в обмен на технические товары. Можно было рассчитывать на загрузку и отправку примерно дважды в месяц. Четыре раза в течение земного года корабль с Дианы увозил содержимое складов «Компании по доставке» и оставлял гораздо более дорогой груз писем, пленок, журналов, книг, новостей со звезд, которые так редко бывали видны в этих мглистых небесах.

Это была не самая эффективная из всех возможных систем, но она была самой дешевой: достаточно было один раз подсчитать необходимые издержки — вложенный капитал и зарплату сотрудников — для начальной плантации. Издержки должны были снизиться, или предприятие должно было измениться при уменьшении отношения актива к пассиву, а пассив вскоре должен был ликвидироваться. В сущности, Сулеймен был типичной внешней базой такого рода: для ученых — завораживающие исследования и возможность приобрести научную репутацию в своей области, для посредников — сравнительно легкая работа, первый шаг по лестнице, где наверху ожидают важные, чарующие, с великолепной оплатой директорские кресла.

И так это было до сих пор.

Переводчик обернулся к Далмэди.

— Старый Погонщик сказал вот что, — пропищал он. — Недавно в Нагорье появилось то, что он называет… нет, я думаю, это нельзя сказать одним словом… ясно, это машины, которые собирают голубые флажки.

— Что?! — человек понял, что воскликнул это по-английски. Сквозь внезапно громкие удары сердца он услышал, как Переводчик продолжал:

— Дикари испугались и в ужасе разбежались в разные стороны. Машины пришли и забрали то, что они запасли со времени последней встречи. Это рассердило караванщиков нашего Погонщика, который торговал с ними там. Они поехали заявить протест. Издалека они увидели корабль, похожий на тот большой корабль, который бывает здесь, но другой конструкции. Те, кто следил за работой, были невысоки… у них много ног и клешни на руках… длинные носы… Робот-сборщик пришел и выстрелил молнией над головами кочевников. Они увидели это и побежали, чтобы предупредительный выстрел не сменился смертельным. Сам Старший Погонщик взял запасных лошадей и поскакал сюда что есть духу. Словами я не могу больше передать то, что он рассказал.

Далмэди задыхался в окружавшей его ледяной синеве. Губы его пересохли, колени ослабли, желудок начал вращаться.

— Бабуриты, — пробормотал он. — Точно, они. Но почему они так поступили с нами?

Кусты, трава, листья на редких деревьях казались черными в наступающей темноте. Кое-где картину оживляли пятна красных, коричневых и синих цветов или аммиачная река, водопадом мчащаяся с холмов. Вдали ослепительно сверкала гряда ледяных гор; сулейменитский двенадцатичасовой день подходил к концу, и лучи Османа падали на равнину через разрыв в мутно-красном облачном покрове. Где-то шторм вздыбился темной стеной, на которой вспыхивали небрежные каракули молний. Плотная атмосфера доносила их громовые раскаты до ушей Далмэди, как высокий барабанный бой. Он почти не замечал их. Порывы ветра, свистящие вокруг его кара, и воздушные ямы, в которые проваливалась машина, отнимали все время на управление полетом. Кибернетический транспорт был слишком дорогим для этой малодоходной планеты.

— Здесь! — крикнул Погонщик. Он сидел на корточках рядом с Переводчиком в заднем отделении, которое было оборудовано для местных условий и имело смотровой купол. Из уважения к суеверию кочевника (или чем бы это ни было) работал только слуховой канал внутренней связи.

— Действительно, — Переводчик говорил спокойнее. — Теперь и я заметил. Немного правее от нас. Посредник, видишь — в долине возле озера?..

— Минуту, — и Далмэди пошел на снижение.

Кар прыгнул так, что зубы пилота лязгнули, но силовое поле удержало машину от падения. Далмэди нагнулся, пытаясь не обращать внимания на жесткое давление, и отрегулировал развертывающий экран. Световые волны, способные проникнуть сквозь эту атмосферу, были недоступны человеческому глазу, а расстояние было значительным, как обычно на планетах юпитерианского типа.

Преобразуя световые частоты, усиливая и увеличивая, экран дал изображение. Возвышаясь над кустами и аммиачными потоками, стоял космический корабль. Далмэди определил его как торговое судно типа Голберт-Х — такие обычно продавали водорододышащим. В корабле, несомненно, было что-то переделано для удобства его обитателей, но внешне Далмэди не видел никаких изменений, кроме добавившейся пушечной башни и пары ракетных установок.