Читаем без скачивания Бриллиантовая пуля - Николай Леонов

– Чем же он так плох?

– А всем! Вот у нас до него Васька жил – от старости умер. Так он был и ласковый, и добрый. Бывает, с работы придешь, так он навстречу бежит и заранее мурчит, об ноги трется. А этот? Характер у него независимый, на колени никогда в жизни сам не запрыгнет и ласкаться тоже не будет. Спит исключительно на нашей постели рядом с женой, она ему даже специальную подушку сделала. У нас в зале пальма стоит – еще от родителей жены осталась, так этот паразит об нее когти точит, а с остальных цветов листья обгрызает. А главное, рыболов чертов, повадился из моего аквариума рыбок таскать. Я сначала удивлялся, куда они деваются, а потом его прямо на месте преступления застукал. Стоит, паршивец, и с неописуемо брезгливым выражением морды лапой в аквариуме шарит. Охотничек! Оказывается, жена его и до этого за подобным занятием заставала, и даже вылавливала оттуда пару раз, когда он, не удержавшись, в воду сваливался, а мне ничего не говорила. Так и пришлось рыбок на работу перевезти, а то бы всех извел. Одно хорошо – мышей ловит мастерски, еще совсем крохой был, а уже ловил, но не ел ни разу, а приносит, чтобы похвалиться, прямо к нашей кровати. Один раз мне в тапочек положил, но это он мне мстил за то, что я его газетой отходил. Между прочим, за дело – а нечего было на стол во время ужина запрыгивать! А ну, марш отсюда! К маме иди! Утешь ее, а то ей сейчас плохо.

Или котенку надоело сидеть на подоконнике, или он, решив, что ничего нового и интересного в кухне нет, заскучал, или действительно понял, что «маме» он нужнее, но тут же спрыгнул на пол и убежал.

– То есть с вашей женой он ладит? – спросил Петр.

– Еще бы он с ней не ладил, если она его все время защищает и кормит на убой.

– Андрей Сергеевич! Вы сказали, что вашей жене плохо. Это из-за ранения Михаила Михайловича? – вернулся к делу Гуров.

– Не только. Таня серьезно больна – ревматоидный артрит у нее, но знаем об этом только мы с женой. Она же тогда, когда чертенка этого привезла, в Москву не просто погостить приезжала, а обследоваться.

– То есть мужу она не сказала? – удивился Орлов.

– Нет. Ей нужно срочно менять климат, потому что холода Татьяне категорически противопоказаны. Если Мишка об этом узнает, то он, естественно, все ради нее бросит – у него же в любом застолье, даже на Новый год, первый тост всегда за нее. А она знает, что для него вся жизнь в этой области, которую он из дерьма вытащил и конфеткой сделал, вот и молчит. И нас заставила пообещать, что ничего ему не скажем.

– По-моему, это неразумно, – покачал головой Орлов. – Я не специалист, но точно знаю, что с этим заболеванием шутки плохи, тем более что оно неизлечимо.

– Просто вы не знаете, как они любят друг друга, – объяснил замминистра.

– Андрей Сергеевич, что вы можете сказать о Косолапове именно как о губернаторе? – спросил Гуров. – То, что он пользуется уважением в своей области, и так понятно. Но что еще?

– Сильный, властный, жесткий, умный, самостоятельный, – перечислил Рыбовод и нехотя добавил: – Даже слишком самостоятельный!

– То есть даже не удельный князь, а самодержец местного значения? – уточнил Лев Иванович, и тот в ответ согласно кивнул. – Андрей Сергеевич! Вы меня не первый день знаете, и о том, что я не дипломат, тоже, поэтому выскажусь напрямую. До нашего рейса времени еще много, а вы не только Петра Николаевича, но и меня спозаранок сюда пригласили. Почему именно домой? Все, что мы от вас узнали, вы могли бы рассказать нам и в своем кабинете. Отсюда вывод: вы хотите сказать что-то такое, что не решились бы произнести там. Вы и сейчас сомневаетесь, говорить или нет, хотя именно от меня зависит расследование этого дела. Так я вам помогу. Вы подозреваете, что за покушением на вашего зятя стоит Москва? Что его самостоятельность перешла все границы и его решили остановить таким способом?

– Да! – отвернувшись, тихо проговорил замминистра и объяснил: – Если бы некоторые заинтересованные люди в соответствующих структурах знали о болезни Татьяны, то Михаилу просто сообщили бы об этом, и вопрос с его, причем добровольной, отставкой решился бы быстро и бескровно, но они этого не знали. Отсюда и покушение.

– И ваша жена теперь переживает по поводу того, что сдержала слово и не сообщила Косолапову или кому-то из их детей о болезни Татьяны? – спросил Орлов.

– И меня в этом упрекает, – вздохнул замминистра.

– Как сейчас самочувствие Михаила Михайловича?

– Как я понял, балансирует на грани жизни и смерти.

– Кто же его оперировал? Татьяна Сергеевна? – поинтересовался Гуров.

– Да, никому не доверила. Вообще-то она главврач областной больницы, но по-прежнему оперирует, а сейчас возле него дежурит – ей в его палате кровать поставили, да и все дети с внуками возле него.

– То есть они никому не верят и охраняют его сами, опасаясь, что его могут попытаться добить, – понял Лев Иванович. – Ну, что ж, если это все, что вы хотели нам сказать, то мы, пожалуй, пойдем. Обещаю вам, что обязательно разберусь в этом деле, кто бы за ним ни стоял.

– А я сейчас позвоню Тане и скажу, что тебе можно верить, тогда и она, и дети будут с тобой откровенны, – пообещал Андрей Сергеевич и протянул Гурову листок бумаги. – Вот тебе номер телефона, по которому можно говорить совершенно откровенно, и звони мне в любое время дня и ночи. Если нужна будет какая-нибудь помощь – сделаю все, что смогу. И что не смогу – тоже, несмотря ни на что, – твердо заявил он. – У меня, кроме этой семьи, родни нет, потому что родители мои уже ушли, а нам с женой детей бог не дал. Я очень надеюсь на тебя, Гуров.

– А когда было по-другому? – пробормотал Лев Иванович так тихо, что замминистра его не услышал. Или сделал вид, что не услышал.

Они втроем вышли из кухни, и Гуров, увидев свет в зале, заглянул туда. Жена Андрея Сергеевича сидела в кресле, на коленях у нее, пузом вверх и растопырив лапы, балдел котенок, животик которого она машинально гладила, а сама в это время смотрела на стоявшую перед ней на столике большую фотографию, где в окружении детей и внуков были сняты супруги Косолаповы. Почувствовав его взгляд, она повернулась, и Лев Иванович, подойдя к ней, сказал:

– Спасибо вам большое за вкусные оладушки, и не беспокойтесь ни о чем, я обязательно во всем разберусь. – Она благодарно ему покивала, а Гуров, взяв в руки фотографию, стал рассматривать тех, с кем ему предстояло иметь дело.

Потом, попрощавшись с хозяевами, Орлов и Гуров вышли из квартиры и переглянулись – таким они замминистра не видели никогда, оказалось, что Рыбовод нормальный человек, который тоже умеет чувствовать и переживать, а не отдающий приказы робот, запрограммированный на разносы. Они не стали вызывать лифт, а пошли вниз по лестнице – им нужно было поговорить наедине, потому что даже при водителе Орлова не все можно было сказать – мало ли что?

– Петр! Мне нужно все, что сможешь найти на новоленского генерала и вообще на все их управление, – начал Гуров.

– Немедленно запрошу из кадров его личное дело да и об остальных справки наведу, – пообещал Петр.

– Если успею, то посмотрю его до отъезда, а если нет, то ты мне потом все очень подробно перескажешь. И возьми у аналитиков справку по этому региону. Далее. Потряси смежников на предмет того, что творится в области, но только очень аккуратно.

– Ты думаешь, что в Новоленске бушуют сепаратистские настроения? Что там зреет заговор по поводу отделения Сибири от России? – спросил Орлов.

– А как еще можно понять слова Рыбовода о том, что его зять слишком самостоятелен? – спросил его в ответ Лев Иванович. – Хотя, – пожал он плечами, – может быть, он имел в виду как раз его хозяйственную деятельность? Ладно! На месте разберусь! Следующее. Связываться со мной будешь по второму телефону – береженого, как говорится, и бог бережет.

Спустившись, они сели в машину и поехали в управление, а по дороге говорили все больше о ненормально теплом в этом году декабре и в связи с этим прогнозах на произрастание садово-огородных культур на даче у Орлова.

У себя в кабинете Гуров вытащил из сейфа все свои записи и, перебирая их, прикидывал, что может пригодиться в этом деле, но ничего не нашел, потому что бывать в том регионе ему еще не доводилось, связей никаких у него там не было, а уж кто из криминальных авторитетов или законников мог там обосноваться – одному богу ведомо. Было там, правда, отделение ЗАО «Сибирь-матушка», главу которого, того самого Савельева, о котором он спрашивал у Рыбовода, Лев не так давно здорово выручил, так что было к кому обратиться за помощью. Но сделать это Гуров собирался только в самом крайнем случае, потому что при мысли о том, как эти чертовы сибиряки «обошли его на вороных», подсунув Марии джип, потому что он сам наотрез отказался от любых видов благодарности, у него тут же портилось настроение. Включив компьютер, Лев начал изучать сайт Новоленской области, но досмотреть до конца не успел, потому что Петру принесли документы, и он отправился их смотреть. Справка аналитического отдела ситуации не прояснила, уровень преступности в области был до того низкий, что просто не верилось, да и преступления в основном были не тяжкими: «хулиганка» и «бытовуха». Как ни странно, но наркоты не было начисто, хотя по всей Сибири этой заразы, причем самой разнообразной, хоть пруд пруди, а в связи с отсутствием на территории области колоний побегов тоже не было. И тогда он стал читать личное дело начальника Новоленского областного управления внутренних дел генерал-майора Юрия Петровича Тарасова, который и пребывал-то в этой должности всего три года. Ну, что сказать? Служака как служака. Милиционер потомственный. Звезд с неба не хватал, через ступеньку не перескакивал, досрочно званий не получал, но и особо значительных проступков за ним не числилось.