Читаем без скачивания Славные парни. Жизнь в семье мафии - Николас Пиледжи

Краденые товары непрерывным потоком стекались и выходили со стоянки. Тут были ящики с украденными тостерами, свеженький кашемир прямо с грузовиков, коробки с безакцизными сигаретами, угнанные у каких-то дальнобойщиков, которые даже не могли обратиться к копам.

Вскоре я доставлял лотерейные билеты в квартиры и дома по всему кварталу, в которых парни Варио на счетных машинах подсчитывали дневную выручку. Люди сдавали Варио комнату с телефоном в своей квартире за сто пятьдесят долларов в неделю. По тем временам это были неплохие деньги.

Парням требовалось лишь два-три часа в конце дня, чтобы подвести баланс и определить выигрышные билеты. Множество раз местечки, которые выбирали Поли с его счетоводами, принадлежали родителям детей, с которыми я ходил в школу.

Поначалу они удивлялись, заметив меня с большим кульком лотерейных билетов. Они думали, что я пришел поиграть с их детьми. Достаточно скоро они узнали, кто я. Они поняли, что я пошел по другой тропе.

После того, как я заработал свои первые деньги и набрался храбрости пойти в магазин без своей матери, я отправился в "Бенни Филдз" на Питкин-авеню. Именно там одевались все славные парни.

Вышел я оттуда, облаченный в темно-синий двубортный костюм в полоску с такими острыми лацканами, что меня могли арестовать, попытайся я взмахнуть ими. Я был ребенком. Гордым ребенком. Когда я пришел домой, мать бросила на меня взгляд и воскликнула:
- Ты выглядишь, как гангстер!
Тогда я почувствовал себя еще лучше".

В тринадцать лет Генри уже год отработал на стоянке. Он был красивым подростком с ясным открытым лицом и ослепительной улыбкой. Густые темные волосы он зачесывал назад.

Взгляд его темно-коричневых глаз был столь ясен и остер, что в них сверкало возбуждение. Он был пройдохой. Генри научился избегать отцовских порывов гнева и стал специалистом по проскальзыванию мимо охранников на ипподроме, утверждавших, что он слишком юн, чтобы слоняться около здания клуба, в особенности во время учебы.

С расстояния он выглядел уменьшенной копией тех, кем восхищался. Генри носил почти такую же одежду, пытался перенять их жесты, ел те же скунгили [8] и блюда с кальмарами, от которых его тошнило, стаканами поглощал обжигающий горький кофе, несмотря на то, что тот был ужасным на вкус и так обжигал рот, что хотелось плакать.

Он был карманным гангстером, подростком в одежде мафиози. Но при этом Генри постигал мир, в котором жил, и едва ли юные ученики самураев или служки буддистских монахов относились к своему обучению серьезней Генри.

Глава вторая

"Я крутился на стоянке с утра до ночи и с каждым днем узнавал все больше. В тринадцать лет я уже продавал лотерейные билеты и фейерверки.

Я просил водителей такси купить для меня шесть упаковок пива и затем с надбавкой перепродавал их в школьном дворе.

Я сбывал краденый товар местных малолетних жуликов. Я давал им аванс и затем продавал радио, приемники, коробки со свитерами, которые относили к одному из парней на стоянки.

До начала прибыльных праздников, таких как Пасха или День Матери, вместо школы я отправлялся навариваться вместе с Джонни Маццолой. Джонни, живший напротив стоянки, был завсегдатаем ипподромов. Время от времени он забирал меня сливать двадцатидолларовые фальшивки, которые скупал у Бинси-фальшивомонетчика в Озон-парке по десять центов за доллар.

Мы переходили от магазина к магазину, из квартала в квартал. Джонни поджидал меня в машине, пока я бегал купить что-нибудь на пару баксов фальшивой двадцаткой.

Джонни научил меня, как размягчить фальшивку холодным кофе и сигаретным пеплом за ночь до того и затем оставить просыхать. Он советовал меня вести себя так, словно я спешу, когда подхожу к кассиру. Он также наказал мне не брать более одной купюры за раз.

Если попадешься при подобном раскладе, то всегда сможешь отвертеться, заявив, что тебе ее подсунули. Он был прав. Это работало. Пару раз меня поймали, но я всегда с плачем убегал. Я ведь был всего лишь ребенком. Я принимался кричать и вопить, что мне придется все рассказать маме. А она побьет меня за то, что я потерял деньги.

Затем я изо всех ног бежал из магазина, и мы переходили в другой район. У нас обычно была в запасе пара дней, пока двадцатки не начинали стекаться в местные банки и настораживали магазины.

Тогда у кассиров рядом со стойкой появлялись списки с серийными номерами фальшивок, и мы перебирались в другой район. K концу наварного дня заднее сидение машины было так набито двухдолларовыми пончиками, сигаретами и бритвами, что мы не могли смотреть в заднее стекло.

На Рождество Тадди научил меня, как просверлить отверстия в стволах хилых праздничных елок, которые он скупал за бесценок, и затем засунуть в них ветки. Я так набивал их ветками, что даже жалкие елочки выглядели пышно.

Затем мы сбывали их по высоким ценам, в основном ночью и рядом с остановкой метро на Евклид-авеню. Дня через два ветки начинали отваливаться и падать Они падали еще быстрей, укрась вы их игрушками.

Мы всегда изобретали аферы. Афера была везде. Тадди пристроил меня работать разгрузчиком в одном из дорогостоящих продовольственных магазинов, где я передавал самые дорогие продукты в окно такси Тадди, которое он удобно парковал неподалеку.

Дело было не в том, что Тадди, Ленни или Поли нуждались в товарах - импортном оливковом масле, прошутто [9] или тунце. У Варио хватало денег, чтобы выкупить сто таких магазинов. Просто краденое всегда слаще купленного.

Уже позже, когда я успешно занялся крадеными кредитками, я помню, как Поли всегда просил у меня краденые кредитки каждый раз, когда он со своей женой Филлис выходил на ночь прошвырнуться

Поли называл их "малдунами" [10], и всегда отмечал, что у купленного на "малдун" ликера вкус особый. Возможно, кого-то удивит, что парень вроде Поли Варио, капо [11] семейства Луккезе, даже задумается о том, чтобы пойти куда-нибудь с женой и рискнуть быть пойманным за краденую кредитку.

Но знай вы "славных ребят", то поняли бы, что изюминка вечера для Поли состояла в том, что он кого-то надувал. Дело было не в музыке, танцах или еде, а он обожал еду, или даже не в том, что он выходил с Филлис, которую просто боготворил. Настоящий кайф вечера, самая большая радость для Поли состояла в том, что он кого-то обкрадывал, и ему это сходило с рук.

После шести месяцев на стоянке я начал помогать Варио в карточных играх и играх в кости, которые они проводили. Я целыми днями помогал Бруно Фаччиоло расставлять столы для игры в кости, точно такие же, как в Вегасе.

Я проводил ночи, доставляя крупных игроков в различные игральные места района, такие как магазин сладостей на Либерти-авеню или гастрономический магазин Эла и Эвелин на Питкин-авеню, или другие квартиры и магазины, где в ту ночь проводились игры.

Пару раз мы даже устроили игры в подвале моей школы, Джуниор Хай Скул 149 на Евклид-авеню. Бэйб Варио подкупил школьного сторожа. Я высматривал копов, особенно парней в штатском из центрального отделения. Насчет местных мне не приходилось беспокоиться.

Их уже подмазали. Я так натаскался, что вскоре всегда мог отличить копов в штатском. Они обычно носили футболки навыпуск, чтобы скрыть свои пушки и наручники. Они всегда приезжали на грязных черных „Плимутах". У нас даже их номерные знаки были записаны. И ходили они или ездили по кварталу так, словно кричали:
- Не вздумай со мной шутить, я - коп!
Я за милю мог их учуять. Я всегда знал.

Сами игры были просто восхитительны. Всегда собиралось где-то тридцать-сорок ребят. К нам приходили богатые владельцы торговых центров. Бизнесмены. Владельцы ресторанов. Букмекеры. Парни из профсоюзов. Доктора. Стоматологи.

И все это до того, когда можно было без проблем слетать или съездить на ночь в Лас-Вегас. Почти все гангстеры города приходили к нам играть. Велись игры профессионалами, но деньги контролировали Варио. Они сами вели книги и держали кассу.

Дилеры и крупье получали фиксированную ставку или процент со сданных партий. Люди, следившие за играми Поли, были такими же профессионалами, что и сотрудники, надзирающие за играми в казино или на карнавалах. За карточными играми следили профессиональные дилеры, а за играми в кости - крупье и боксмены [12], как в заправском казино.

Швейцарами работали парни со стоянки. Они проверяли каждого входившего. Тут же были и акулы-ростовщики, работавшие на Поли, который получал процент с игр. С каждого банка пять-шесть процентов отходили к игральному дому, и в заведении работал бармен, обеспечивая гостей выпивкой.

Обычно я бегал за кофе и сэндвичами к Элу и Эвелин, пока не понял, что смогу заработать еще больше, если сам стану делать сэндвичи. Приходилось попотеть, но я получал на несколько баксов больше.