Читаем без скачивания Три года в Соединённых Штатах Америки - Александр Абердин

Мой противник, который был когда-то особенно безжалостен ко мне, принял что-то наподобие стойки, выставив вперёд правую руку. Позиция была просто шикарная для проведения внезапной атаки. Правой рукой я с силой бросил берет ему в лицо, левой ухватил за руку, а затем локтем правой засадил в пятак, после чего, не выпуская руки, сделал резкую даже не подсечку, а нанося сильный удар под колено, свалил на землю и так взял руку на болевой приём, закручивая её и ломая в локте через ногу, что Калым сначала заорал от боли, а затем потерял сознание. Судя по хрусту, связкам в локтевом суставе была хана. Спортом ему точно не придётся заниматься. Все мои враги были повержены. Кто-то громко стонал, а кто и вовсе плакал. Ну, как раз это не вызвало во мне никакого сочувствия и я принялся их всех укладывать мордой в землю руки за голову. Все повиновались мне беспрекословно и только один Сипель, выполняя мой приказ с неохотой, хриплым от бешенства голосом прорычал:

– Зарежу, падла. Подловлю и зарежу.

В ответ на угрозу я принялся жестоко избивать его ногами, нанося удары не по рёбрам, а по почкам. Уже через три минуты он даже не вздрагивал и Витька со страхом спросил меня:

– Боб, ты убил его? Отрицательно помотав головой, я успокоил его:

– Не, от этого не помирают, просто вырубил. Но зато он теперь месяца два кровью ссать будет. Теперь слушай мой приказ, Батрак. Срочно дуй к телефону и звони в милицию. Когда возьмут трубку, вызывай наряд к нашей школе и обязательно скажи, что здесь требуется присутствие следователя Толкачова. Понял? Витька закивал, повторил мои слова и вдруг сказал:

– Боб, у меня мелочи нет, только полтинник.

– Идиот! – Взревел я – Милиция, пожарные и скорая помощь это бесплатные номера! Просто набери ноль два и всё! Бегом! Хотя стой, дай мне сначала закурить, Батрак. И учти, не пойди я к тебе навстречу, здесь бы ты лежал, а не они.

Витька дал мне закурить сигарету «Прима» без фильтра и даже трясущимися руками зажег спичку, после чего сорвался с места. Ну, а я, вдыхая вонючий, крепкий до одури дым, улыбнулся. Настроение у меня было прекрасное, самочувствие и того лучше, хотя и несколько ныли мышцы от сильного напряжения. О таком я и мечтать не мог – попасть со всем своим жизненным опытом в тело юного Бори Картузова и отметелить своих самых лютых врагов. Жаль, конечно, что схватка была короткая и я их не изувечил, но всё равно приятно. Особенно от того, что я станцевал фанданго на теле поверженного мною Сипеля и порвал связки Калыму. Правда, уже очень скоро настроение мне испортил Батрак. Этот балбес явился на поле битвы не один. С ним прибежало несколько учителей и баба Вера, наша школьная медсестра, решила оказать им первую медицинскую помощь. Это заставило меня повысить голос и рявкнуть на неё:

– Не сметь, Вера Павловна! Это задержанные и, вообще, вы находитесь на месте преступления. Видите, на земле финки лежат? Милиция должна их изъять и освидетельствовать.

Бедная женщина оторопела от моей наглости, а директор школы, прибежавший следом, возмущённо завопил:

– Картузов, ты что это себе позволяешь? Из школы вылететь с волчьим билетом хочешь? И ринулся к моим врагам. Я встал на его пути и заорал:

– Стоять! Пусть с ними милиция разбирается. Да, тут ещё, как на грех, взвыл Гурон:

– Пётр Семёнович, защитите нас! Он нас всех избил! И попытался встать, на что я заорал ещё громче:

– Лежать, падаль! А не то я тебя к земле твоей же арматуриной прибью. Всем лежать, молчать, бояться! – Расставив во все стороны руки, я крикнул – Батрак, ты ментов вызвал? Или опять у тебя очко сыграло?

– Вызвал, Боря! – Крикнул из-за спины учителей мой лучший школьный друг, который провёл со мной в больнице всё то время, пока меня выхаживали – Они уже едут и следователь Толкачёв тоже. Он рядом был и я ему сказал, что случилось.

Однако, директор школы не унимался и пытался пробиться к не таким уж и сильно избитым подонкам. Более того, он даже попытался применить силу и я в запале рявкнул:

– Я же сказал стоять, Макет! Хочешь чтобы я и тебя рядом с ними положил. Сейчас точно ляжешь! Пётр Семёнович побагровел, отпрянул назад и крикнул:

– Картузов, ты что это себе позволяешь? Ты как разговариваешь с директором школы, нахал?

Только теперь я сообразил, что этот пятидесятидвухлетний тогда ещё мужчина видит перед собой вовсе не шестидесятилетнего Бориса Викторовича, всеми уважаемого экономиста и финансиста, хоть и не слишком уж богатого, но маленького миллионера с четырьмя миллионами евро на счету в Дойче-банке, а ученика восьмого а класса, хотя я мог заканчивать бы девятый. С улыбкой, так не подходящей к остроте момента, я сказал:

– Извините, Пётр Семёнович, но эти пятеро были вооружены и хотели нас с Виктором убить. У троих были финки, у Гурованова обрезок стальной арматуры, а у этого уголовника вообще на руке, как вы видите, кастет с такими шипами, что им слону голову можно пробить. Поэтому пусть с ними разбирается милиция. Не волнуйтесь, никто из них не сдохнет, а если бы даже и сдох, то для Родины это будет не самая большая потеря. Вы же фронтовик, Пётр Семенович, сами должны всё прекрасно понимать! Это же форменные бандиты, враги.

Говоря чуть ли не повелительным и довольно властным тоном, что, наверное, нелегко слышать от пацана, я стоял широко раскинув руки и всем своим видом показывал, что до приезда милиции к задержанным. Директор тут же вступил со мной в полемику, причём в очень горячую:

– Борис, как ты смеешь так говорить? Они же точно такие советские люди, как ты, я и все остальные.

– Да? – Возбуждённо воскликнул я – И вы тоже ходите по улицам с кастетом в руках? Пётр Семёнович, а вы, на фронте, когда с фашистами воевали, часом не спрашивали, товарищ фашист, вы зачем это к нам в Советский Союз на танке приехали? Уезжайте немедленно, а не то я в вас из пушки выстрелю и тогда ваш красивый новый танк загорится, а вы умрёте.

От таких моих слов Макет онемел. В войну он был артиллеристом, командовал противотанковой батареей, был трижды ранен и имел множество боевых наград. К счастью тут подъехала милицейская машина, а вместе с ней и скорая помощь. Капитан Толкачов, которого я сразу узнал строго сказал:

– Расступитесь, товарищи дайте пройти. Так, кто тут Борис Картузов и что ту случилось?

Рядом с ним тотчас появился Витька и принялся рассказывать о том, как нас хотели отметелить Гурон со своими дружками за то, что он вчера нечаянно ударил его во время игры в футбол локтем по голове. Юривась, наш физрук, это немедленно подтвердил. Капитан Толкачов поднял руки и воскликнул:

– Ладно, это я понял, а кто положил этих молодчиков?

– Как кто? – Завопил Витька – Картуз, конечно! Он их мигом раскидал, как тряпочных! Вжик! Вжик! И все лежат на земле и не шелохнутся, только воют и стонут. Я даже и не понял, как это у него получилось. А Ваёпе, хотя тот и с ножом в руках стоял и им размахивал, он так по морде ногой треснул, что тот сразу же свалился. Я такого и в кино никогда не видел.

Правильно, Витенька, такие страсти-мордасти в Советском Союзе в кино не показывали, хотя бить так умели, а то и посильнее. Я ведь этот удар отрабатывал только в зале, интереса ради и то лет пятнадцать назад. На всякий случай я состроил отсутствующую физиономию и деловито сказал:

– Товарищ капитан, я так думаю, что об этом лучше поговорить в отделении милиции.

– Милиции, говоришь? – Спросил меня Толкач, оглядывая с ног до головы – Нет, парень, скорее уж в детской комнате милиции. На совершеннолетнего ты не тянешь. В каком классе учишься, боец, если это не секрет. Директор школы тут же сказал:

– Товарищ капитан, Борис ученик восьмого класса. Ему ещё нет шестнадцати, поэтому я поеду с вами. А вы, – Макет высмотрел в немногочисленной толпе учителей Зинаиду Петровну, нашу учительницу английского – Зинаида Петровна, сходите к нему домой и известите родителей, где находится их сын. Я тут же сказал:

– Только дома, кроме Пирата, никого нет, Зинаида Петровна. Папа с мамой на работе. Капитан Толкачев распорядился:

– Осмотреть место происшествия и собрать всё холодное оружие. Этих пятерых в скорую помощь сажайте, а юноша поедет со мной и… – Макет назвал себя – Петром Семёновичем в детскую комнату милиции. Витька тут же возмущённо завопил:

– А я? Я ж свидетель! Причём единственный!

– Ты тоже, свидетель. – Со вздохом согласился капитан Толмачёв и добавил – Ну, и денёчек начинается. Я немедленно вставил:

– А чего вы ещё хотели, товарищ капитан? Сегодня же пятница, тринадцатое число, да, ещё и в год собаки.

– Какой ещё собаки? – Озадаченно спросил капитан. Пожав плечами, я ответил:

– Не помню точно какой, но по восточному календарю семидесятый год это год какой-то там собаки. Наверное дикой.

Глава 2