Читаем без скачивания Последний из шестерки - Станислас-Андре Стееман

Послышался бой часов, и это вывело Асунсьон из глубокой задумчивости.

– Десять часов, – молвила она. – Почему его до сих пор нет? Почему он не может позвонить, если что-то его вдруг задержало?

– Он не смог бы дозвониться. Мой телефон неисправен…

– Однако вы мне звонили?

– Да, но не отсюда. Гроза приближалась.

– Мне страшно, месье Сантер, – сказала вдруг Асунсьон, хотя в голосе ее не ощущалось волнения.

Стараясь утешить ее, Сантер силился изобразить на своем лице улыбку.

– Страшно!.. Чего же вы боитесь? Вместо ответа последовал еще один вопрос:

– Как вы думаете, что может послужить причиной падения человека в море?

Тут позади них раздался легкий шорох и послышался голос:

– Причиной может быть, например, преступное нападение.

ГЛАВА IV

СТРАХ ПЕРЕД ГРОЗОЙ

– Дорогая! – прошептал Жернико, заключив Асунсьон в объятия.

Поцеловав молодую женщину в губы, он, легонько оттолкнув ее, двинулся к Сантеру и молча обнял его. Затем отступил на несколько шагов, и тут только Жорж смог хорошенько разглядеть его, заметив, как он изменился.

Жернико, всегда такой спокойный, уверенный в себе, вернулся похудевшим, с заросшим бородой лицом, с растерянными глазами, глядевшими в одну точку. Волосы взлохмачены, галстук повязан кое-как. Вцепившаяся в пуговицу пиджака левая рука дрожала…

Эту глубокую перемену Асунсьон, должно быть, заметила точно так же, как и Сантер. Она застыла па месте от удивления, когда Марсель оттолкнул ее, чтобы схватить в объятия друга. Какое-то время она, видимо, ждала, что Жернико после братских излияний вернется к ней. Но этого не случилось. Он остался стоять посреди гостиной, сгорбившись и глядя прямо перед собой.

Тогда она сама подошла к нему и, положив руки ему на плечи, приподнялась на мысочках, подняв к нему свое прекрасное, взволнованное лицо. Но он, казалось, не видел ее, его хмурый взгляд по-прежнему был устремлен в одну точку.

– Как ты вошел, черт возьми? – вмешался Сантер.

– Через дверь, – не поворачивая головы, ответил Жернико. И добавил: – Ты плохо закрываешь двери.

– Но консьерж обязан…

– Его там не было.

– Ты пришел пешком?

– Я приехал па такси.

– А почему мы ничего не слышали?

– Потому что я остановил машину на углу улицы.

И во второй раз осторожно, но решительно высвободившись из объятий Асунсьон, Жернико упал в кресло.

– Боюсь, скоро разразится гроза… – пробормотал он и добавил как бы про себя: – Я не выношу грозы.

Асунсьон взглянула на Сантера. На лице ее была написана растерянность. Она не узнавала этого человека, сидевшего перед ней с удрученным видом, с землистого цвета лицом, объятого непонятным страхом. Неужели это он говорил ей тогда: «Я сделаю вас королевой…»?

Вдалеке прогремел глухой раскат грома. Жернико вздрогнул.

– Гроза! – прошептал он. – Гроза!..

В голосе его слышался неподдельный ужас.

И Сантер вспомнил… Еще пять лет назад Жернико, который в ту пору, казалось, не боялся ни Бога, ни черта, приходил в неописуемое волнение при виде молнии и, пока бушевала гроза, пребывал в состоянии полной прострации. Тем не менее только этим нельзя было объяснить охватившую его теперь тревогу.

Сантеру неловко было расспрашивать Жернико, но страдальческое молчание Асунсьон вынудило его пойти на это.

– Марсель! – начал он. Жернико поднял на него глаза.

– Как погиб Намот?

– Его, должно быть, выбросили за борт, – ответил Жернико.

Сантер содрогнулся.

– Марсель! Давай начистоту. Уж не хочешь ли ты сказать, что Намота убили?

Жернико понуро опустил голову.

– Да, – молвил он, – именно это я и хочу сказать. Сантер придвинул к нему свое кресло и взял его за руку.

– Что с тобой? – с тревогой спросил он. – Ты болен?.. Да говори же ради всего святого!

– Я боюсь грозы, – едва слышно повторил Жернико. Сантер возмущенно пожал плечами.

– Безумие! Не станешь же ты утверждать, что только это довело тебя до такого состояния! Ты погляди на себя, старик! У тебя вид испуганного, затравленного человека… Да, затравленного!

– Замолчи! – глухо произнес Жернико. – Откуда тебе знать…

– Вот я и хочу узнать. Выкладывай.

– Так вот…

Жернико умолк в нерешительности, бросил на Асунсьон отчаянный взгляд и наконец сказал:

– …Я приговорен.

– Что? – воскликнул Сантер. – Приговорен! К чему приговорен?

– К смерти, – прозвучал едва внятный ответ. Сантер вскочил на ноги.

– Ты пьян или сошел с ума! – закричал он. – Что все это значит? А-а! Клянусь, либо ты объяснишься, причем немедленно, либо…

Оглушительный удар грома не дал ему договорить, по стеклу забарабанил дождь.

– Гроза! – простонал Жернико. – Боже, как мне тяжко!..

И он заломил руки.

Взгляды Асунсьон и Сантера снова встретились. Возвращение Жернико, казалось, скорее сблизило их, нежели отдалило друг от друга. Обоих постигло жестокое разочарование. Асунсьон заподозрила, что два года жизни потратила впустую, теша себя иллюзией, а Сантер горевал о том, что потерял друга.

Он первый опомнился… Этот жалкий на вид человек был когда-то открытым и крепким парнем, верным товарищем и в радости и в горе. Ему во что бы то ни стало надо помочь.

– Послушай, старина, – начал Сантер, стараясь переубедить его, – я не знаю, что с тобой сталось за эти два года. Сегодня ты выглядишь больным. Поверь, рядом с нами тебе нечего бояться. Почему ты не хочешь довериться мне? Ты сказал, что Намота выбросили за борт… А кто выбросил?

Жернико с беспокойством огляделся вокруг.

– Я не могу сказать тебе кто. Но возможно… Дверь хорошо заперта? Тебе бы следовало проверить…

Сантер безропотно повиновался. Он и сам ощущал теперь какую-то нервозность, испытывал легкое беспокойство. Однако настроенный весьма решительно, он наполнил стаканы коктейлем и выпил свой залпом.

Жернико к стакану не притронулся, он поднес руки к вороту и резким движением расстегнул его. Лицо его блестело от пота.

– Да… да… Я скажу тебе… Но как быть?.. Мне самому мало что известно. Я скорее догадываюсь, понимаю… Да, я понимаю, и это главное!..

Удары грома следовали теперь один за другим. Вцепившись в подлокотники кресла, Жернико продолжал:

– Сантер, ты веришь в предчувствия?.. Тебе доводилось когда-нибудь переживать наяву самый настоящий кошмар?.. Со мной это случилось… Первое предупреждение я, думается, получил еще в Пекине, уже тогда я в какой-то мере предвидел драму на «Аквитании». Накануне я встретил Намота. Он сказал мне, что разбогател, стал, как и я, богат. Но и он тоже, как мне показалось, опасался какой-то неведомой беды. «Хочу поскорее уехать из Пекина, – признался он мне. – Здесь трудно не нажить себе врагов, к тому же многие теперь, конечно, знают, что денег у нас пропасть. Мне это не нравится!» Мне тоже это не правилось, я испытывал такое же точно беспокойство, а после разговора с ним встревожился еще больше. Однако, по мере того как мы удалялись от берегов Азии, Намот приходил в себя, повеселел. Он с энтузиазмом рассказывал мне о своих приключениях, без конца вспоминая тебя и остальных наших друзей. Да и сам я стал гораздо спокойнее и готов уже был во всем винить тамошний климат, сыгравший, видимо, с нами шутку на свой лад, как вдруг произошла эта драма. Бесполезно расспрашивать меня об этом. Я знаю не больше того, что рассказали газеты… Но…

– Но? – переспросил Сантер.

– Я первым очутился на верхней палубе, понимаешь?

И…

– И?

– Я заметил убегавшего человека…

– Ты в этом уверен? Жернико покачал головой.

– Нет, ни в чем я не уверен. Видишь ли, ночные тени… Если бы я был уверен!.. Но нет, я не могу ничего утверждать, и это самое ужасное…

Воцарилось молчание. Гроза, видимо, стихала. Дождь продолжал стучать в стекла. Часы пробили половину.

– Бедняга! – молвил Сантер. – Неужели ты не понимаешь, что твои страхи – плод воображения, их породили предчувствия или просто злая лихорадка! Ведь доказательств нет никаких, вполне возможно, что Намот по чистой случайности упал в море. И уж совсем я не могу взять в толк, почему ты считаешь себя приговоренным…

Прежде чем ответить, Жернико несколько раз вытер платком пот со лба.

– Я не собираюсь убеждать тебя. Но берегись! Приговорен не я один. Другие тоже, в том числе и ты.

– Вот как! – воскликнул Сантер. – Ты что, смеешься над нами?

– Ты осужден, – сказал Жернико. – Тебе следует знать это.

– Послушай, а не курил ли ты, случаем, в Пекине опиум?

– Конечно, курил! Только не думай, что это помутило мой разум. Напротив! Совсем напротив, благодаря этому снадобью я так быстро все понял.

Сантер только руками развел.

– Марсель, ради нашей дружбы с тобой, ради… ради любви Асунсьон, завтра же ты начнешь курс лечения.

– Да никакой я не наркоман! – в ярости воскликнул Жернико. – Ты не веришь моей проницательности. Ты упрекаешь меня в том, что я полагаюсь на предчувствия. Но…