Читаем без скачивания Время Красной Струны - Window Dark

— А вы знаете, кто я такой? — спросил Тоб, хватаясь за последнюю соломинку. И тут нахлынуло удивительное чувство, будто кто-то ощупывает его мозги.

— Таблеткин, — произнесла женщина с оттенком лёгкого презрения. — Погоняло Тоб. Отряд — третий. Характер — несносный. Потенциал… — презрение сменилось разочарованием, — невысокий. Впрочем, даже из тебя можно выжать малую толику пользы. А что, кстати, за буквы?.. Да, да, не надо смотреть в сторону столовой. Я про те буквы, что за твоей спиной.

Тоб мрачно топтался на месте. Женщина взглянула поверх его головы на испохабленную стелу. Таблеткин против воли развернулся и уставился на две собственноручно выполненные буквы.

— Я, тётенька… Я «жолтый» хотел написать, — предпринял он ещё одну попытку выкарабкаться из гнилой ситуёвины.

— «Жёлтый» пишется через «ё», — насмешливо сказала женщина. — Так что иди, Таблеткин, дописывай то, что хотел.

И улыбнулась. Улыбка получилась злой и торжествующей, словно намекала, будто у Тоба нет других перспектив, кроме как покориться и пойти, куда сказано.

Тоб сжался, но директриса больше не сказала ни слова. Просто поднялась в свои владения. Деревянные ступени гулко отозвались на её тяжёлую поступь. Хлопнула дверь.

«А чего? — оторопело подумал Таблеткин. — А ничего!»

В голове плескалось безудержное веселье. И окрылённый Тоб заскакал прочь от стелы. Стекло, сверкнув на солнце, очутилось в ближайших кустах. Ага, будет Тоб дописывать, уже побежал, уже бросился. Лох он что ли, на виду у директорши портить лагерное имущество. Потом ведь до конца смены заставят дорожки мести, да лавочки перекрашивать.

Ноги весело уносили Таблеткина всё дальше. Эспланада уже почти закончилась, а там до центральной аллеи всего ничего. До вечера Тоб отсидится в корпусе, а к построению директорша наверняка позабудет про него. Ведь ей, только приехавшей в лагерь, дел привалило выше крыши.

Когда Таблеткин приготовился свернуть прочь от эспланады, нога замерла в воздухе и ступила обратно. Кто-то прятался в кустах. Страх выключил посторонние звуки, превратив шорохи летнего дня в безмолвие ледяных пустынь. Только оглушительно бухало сердце.

Гудя, пронёсся шмель, чуть не врезавшись в ухо. Таблеткин вздрогнул и расслабился. Звуки вернулись. Зудели назойливые мухи. Ветер колыхал верхушки деревьев. И на фоне этой идиллии кто-то шумно заворочался, раздвигая ветки. Тоб не успел отступить. Листья веером разлетелись по сторонам, и взору Таблеткина представились два рубиновых глаза и пасть, блеснувшая сотней длинных острых зубищ. Зубы яростно клацнули.

Таблеткин не помнил как развернулся. В себя он пришёл, когда за спиной осталась другая сторона эспланады. Теперь он проскочит беседку и…

Из беседки выкатился огромный бурый шар, на ходу разворачиваясь телом с четырьмя когтистыми лапами. Из глубин меха высунулась знакомая страшная пасть. Таблеткин уже не бежал, он осторожно пятился. Кто-то не хотел его выпускать из центра.

Оставался, правда, ещё директорский особнячок. Если незаметно прокрасться вдоль его стен… Таблеткин кинул прощальные взгляды на кусты справа и слева от эспланады. Сейчас они подозрительно затихли, но Тобу было известно, кто таится в зелёной поросли с виду безобидных деревьев. Когда он посмотрел на жилище директрисы, ему стало не по себе. По веранде, совершенно не таясь, разгуливал здоровенный волчище, покрытый бурой шерстью. Глаза его неотступно следили за Таблеткиным. Надеяться, что волчару привлечёт директриса, не стоило. Нет, хищнику был нужен Таблеткин и только Таблеткин.

Тоб чуть не разревелся от бессилия. Оправдываться было бессмысленно, сбежать — невозможно.

Кто-то подёргал его за край штанины. Скосив глаза, Таблеткин углядел карлика, закутанного в серое рваньё. Ртутные бусинки глаз не выражали эмоций. Отпустив штанину, странный гном протянул Тобу знакомый осколок стекла и, когда тот принял его, указал в сторону стелы. Сомнений не оставалось, приказ директорши должен быть выполнен во что бы то ни стало. Иначе волчара просто проглотит его. Словно прочитав суматошные мысли, волк плотоядно оскалился.

Сгорбленный неизбежностью Таблеткин уныло поплёлся дописывать недостающие буквы.

Глава 3

Смена власти

С первого же дня я полюбил вечерние линейки. В полдесятого нас собирали в центре лагеря, поотрядно выстраивали в две шеренги, и под грустно-протяжную мелодию лагерный флаг медленно скользил вниз. Иринушка — наша директорша никому не доверяла столь деликатную задачу. Сама перебирала руками по стальной струне, пока полотнище не оказывалось у нижнего блока, а затем складывала его вчетверо и уносила с собой.

А наутро подъём флага поручали самым-самым заслуженным. Честно говоря, я ещё ни разу не оказывался в их числе. Ну да ладно. Не больно-то и хотелось.

Хотя тут я наврал сильно-сильно. На самом деле я прямо сгорал, когда Иринушка выходила на эспланаду и осторожно прикрепляла флаг к струне. Я прямо тянулся вперёд. Я так ждал, что назовут мою фамилию. И Колька Сухой Паёк удивлённо пихнёт меня в бок: «Ну, Куба, ты и даёшь». А потом, с замиранием сердца я пройдусь перед строем, величаво поднимусь на эспланаду, коснусь холодного металла, и мои руки забегают быстро-быстро, а флаг взовьётся в небо, словно синяя птица, выпущенная на свободу.

К чему это я? Если вы подумали, что вечерние линейки я полюбил из-за флага, то это не так. Просто вечером рядом с нами ставили четвёртый отряд, и я, как правофланговый, мог полноправно косить в сторону и смотреть на Неё.

Её не было ни в первую, ни во вторую смены. Она, как из сказки, появилась только сейчас. Самая красивая девочка в лагере. Эх, если бы она училась в нашем классе…

Да-а-а… Любая девчонка из нашего класса и рядом не валялась. Такие, наверняка, не учатся в обычных школах, а… Ну, я не знаю в каких. В цирковых там, в музыкальных или в художественных. Такая не носится по коридорам. Такой не ставят уколы и не лечат зубы.

Она была спокойна и выдержана. На первой же дискотеке к ней выстроилась целая очередь. И самые ярые первоотрядники пинками отшвыривали всех, кто не вышел силой, ростом и проворством. Белокурые локоны и голубые глаза. Ослепительно-ровный ряд зубов. Бежевое платье с широким зелёным поясом и серебристой пряжкой. Ей завидовали. Ей старались угодить. Ей восхищались. Ну скажите, а разве может быть иначе, если тебе повезло родиться ТАКОЙ. Её даже звали по особенному — Эрика Элиньяк.

Жаль, что на утренних линейках лагерь выстраивался иначе, и рядом с нами утаптывал плиты в землю второй отряд. Дебилы и акселераты. Смешки, пощипывания и пошлые анекдоты. В присутствии воспитателей глупо смотрят друг на друга и усиленно корчат из себя прилизанных мальчиков и девочек элитных школ. Вы бы посмотрели на них после отбоя. Расширенный словарь русского мата! С десятью приложениями, включающими современные навороты. Нет, поутру я погружался в тягучие и печальные раздумья: ну неужели уже через год все наши (и я тоже!) станут неотличимы от загруженных жизнью субъектов, пример которых являет второй отряд?