Читаем без скачивания Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле - Вероника Мелан

Нет, им точно не стоит писать под прилавок. Или мыши у них тут по углам гадят?

Звякнул и проглотил купюры выдвижной поддон, касса неторопливо показала бумажный язык-чек.

Лайза схватила его, сунула в пакет к платью и пригрозила:

– Если дома оно будет пахнуть так же плохо, как этот магазин, я верну товар.

– Наш магазин так не пах…

«До вашего прихода» – читалось на лице наглой рыжей девицы.

Секунду или две Лайза раздумывала, а не «пыхнуть» ли ей вулканом – не взяться ли за жалобную книгу, не настрочить ли в ней пару ласковых строчек, – но решила не портить себе праздничное настроение. В конце концов, это не ей весь оставшийся день стоять у кислой и протухшей кассы, не ей вдыхать отвратительный запах пролитого вина и неоттертой блевотины. Ужас! В общественных местах ни в кое случае не должно так пахнуть!

А запах, между прочим, усиливался.

Точно она под себя там сходила что ли эта рыжая?

Из бутика «Монтини» Лайза выбежала на всех парах, решив, что никогда в жизни сюда не вернется, даже если единственным местом на земле, куда завезут новые платья, будет это место.

Ну, уж нет. Никогда и ни за что!

Весело цокали длинные каблуки, развевался подол легкой юбки, обвивал коленочки, звякали бусы, щекотали шею волосы – миссис Аллертон пребывала в отличном настроении. То и дело ловила на себе восхищенные взгляды, которые, однако, за спиной нередко становились удивленными – она пару раз засекла это в отражении витрин. Что, у нее сзади прикреплена бумажка с плохим словом? Нет. Пришлось еще раз прокрутиться на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси перед зеркальной колонной – бумажек нет, похабных слов тоже. Так чего мужики сначала восхищаются, а потом у них вытягиваются лица?

Странно.

А неприятный запах, между прочим, все еще присутствовал.

Блин, они что, весь торговый центр проссали?

Вроде бы в прошлый визит он так не пах.

Еще неприятнее ситуация случилась в «Шоко-Моко», куда она завернула, чтобы выпить чашечку кофе и насладиться пирожным. Спустя несколько минут официант тактично попросил Лайзу пересесть к окну – мол, там удобнее. Уединеннее.

УЕДИНЕННЕЕ?

Вокруг шушукались люди.

Она что, дряхлая бабка, которой требуется поразмыслить над жизнью в одиночестве? Или несчастная, зареванная от неудавшейся любви морда, на которую неприятно смотреть посетителям? Нет, она красивая молодая женщина, с которой любому приятно находиться рядом.

Было приятно.

Раньше.

А мочой, блин, все еще пахло.

И тогда, именно после просьбы официанта, Лайза впервые допустила мысль о том, что так противно пахло… от нее.

Нет, быть не может. Не может такого быть и все. ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.

Она мылась, терлась мочалкой, втирала в кожу миндальный лосьон, пользовалась кокосовой маской для волос, деодорантом, духами, наконец!

Тьфу!

Из кафе она вылетела еще быстрее, чем до того из «Монтини».

Блин… не может быть… от нее?

А люди продолжали озираться вслед, и озираться не с привычным восторгом в глазах, а с удивлением, немедленно сменявшимся на отвращение. О, Боги-Боги, чем же она таким пахнет? И, значит, зря грешила на кудрявую кассиршу и бутик, значит, зря ругалась с официантом… ох!

Да быть этого всего не может…

Когда Лайза выбежала на парковку для такси, она в который раз за день пожалела, что решила в этот день прогуляться на своих двоих.

«Блин, лучше бы взяла Мираж… Даже если бы он после провонял, оттерла бы. А как теперь в такси?»

Таксист ей попался бронебойный. Когда она сообщила, что наступила в отходы и оттого неприятно пахнет (из-за чего согласна платить тройную цену), он просто кивнул.

Однако – противная-усатая-наглая-гадкая-рожа – он тоже всю дорогу до дома Элли морщился от отвращения. Тьфу!

– Элли, понюхай меня! Я не понимаю в чем дело, везде понюхай!

– Ты… совсем уже?

Эллион выпучилась так, что сделалась похожа на рыбу.

– Ну, понюхай!

Подруга осторожно наклонилась вперед, затем застыла, затем еще ближе – к самой шее, – а потом отклонилась назад с таким лицом, будто только что нюхнула переквашенной на сорок раз капусты.

– Лайза, фу-у-у… Ты чего, обмочилась по дороге?

– Я?! Так это все-таки от меня так несет?

– От тебя. Ужасно, между прочим. Как от старой бабки, которая давно забыла, что туалет находится не у нее между ногами.

– Вот спасибо! И что, я так пахла везде? В бутике, потом в кафе… И каждый, кто шел мимо, видел меня, а вдыхал ссаную бабку?[1]

У Лайзы дрожал подбородок, а грудь теснили противоречивые чувства – обида, злость, горечь, расстройство.

– Я ведь… ведь духами с утра. Любимыми. И они даже нормально пахли… А потом…

– Потом начали вонять?

– Да! Блин, кто такое мог сделать, а-а-а?

Элли улыбалась – мудро, прохладно и довольно едко.

– Мак.

– Что-о-о-о?

– День Дурака, забыла? Неделю назад они обсуждали вещество, которое можно добавить в любые духи, и которое через некоторое время съедает «хороший» запах, а оставляет после себя вонь. Еще хотели Эльконто втихаря этим набрызгать, помнишь?

– Не-е-ет… Ну, не-е-ет! НУ, НЕ-Е-Е-Е-Т!

С каждой секундой Лайза зверела, как получивший перца под зад вепрь.

– Ма-а-ак?! Это он меня так подставил? Вот… скотина! Вот я ему задам! Налить в мои – МОИ – духи эту гадость? Чтобы я с утра позорилась перед сотней людей?

Элли, между прочим, морщилась тоже.

– Воняешь ты и правда знатно. Но он, наверное, не знал, что ты пойдешь по магазинам? Думал, сразу ко мне?

– Это не спасет его от расплаты, – весело и зло улыбнулась Лайза. – Ох, не спасет!

И бросила в коридоре пакет с платьем.

– Слушай, у тебя можно помыться?

Элли рассмеялась.

– У меня НУЖНО помыться. Потому что, если ты сейчас не помоешься, я упаду от твоей красы в обморок.

– Ага, как почти валились штабелями мне вслед все те люди, которые шли мимо. Ну, гад, ну, я ему устрою, ну, он у меня попляшет…

Всю дорогу до ванной комнаты, а после и из-за закрытой двери, пока тщательно мылась, Лайза, не переставая, изрыгала проклятья.

Спустя двадцать минут, после того, как использовала все имеющиеся у подруги косметические средства, Лайза сидела на кухонном стуле, терла полотенцем влажные волосы, и пыхтела, как паровоз:

– Нет, ну надо было испортить мои любимые духи! Я ему… я… ему… Блин!

Достойная проказы месть все никак не шла на ум, а Элли смеялась:

– Ну, мы же уже придумали, как подшутим над ними сегодня. Все идет по плану: Бернарда и Тайра принесут нам суп, накормим, подменим им кольца, и заснимем все это на камеру. Поверь, над этим видео еще обхохочутся все остальные – животы надорвут, вот увидишь!

– Ага, что-то я не думаю, что этого будет достаточно.

– Будет-будет! А я еще сомневалась, стоит ли над ними экспериментировать – теперь точно знаю – стоит!

Белокурая подруга впервые столь едко улыбалась.

– А ты с чего вдруг перестала сомневаться? Из-за меня?

– Из-за тебя. И из-за себя. Думаешь, над тобой одной этим утром подшутили?

В руках Лайзы застыла чашка с чаем, а в глазах заплескалось любопытство:

– Что, и над тобой уже успели?

– А как же!

Просторная кухня, солнечный свет, разложенные на тарелке бисквитные пирожные и полные решимости отомстить глаза Элли вдруг вернули Лайзе хорошее расположение духа.

– Ну-ка, расскажи, что с тобой случилось?

Одетая в голубую футболку и леггинсы Элли опустилась на соседний стул и фыркнула:

– Я, знаешь ли, до твоего прихода тоже пыхтела чайником. И все из-за письма, которое получила утром. Из-за заказа.

– Все, жду подробностей!

И Лайза, с головы которой сползло набок мокрое полотенце, наклонилась вперед, подперла подбородок руками и жадно уставилась на подругу – приготовилась слушать.

Оказывается, этим утром Элли получила почтовый конверт – заказ по работе. Подробное описание на создание для влюбленной пары, переехавшей в новый дом, витража. Обычное дело, в общем-то – ей приходило много таких. Некий Улла Хендерсон и Кайла Бойти просили сотворить для них воплощенный из разноцветного стекла портрет. Что может быть необычного? Ничего. Кроме того, что пара просила изобразить их… голыми.

– Голыми, представляешь? Витраж, на котором за руки держится голый мужчина и голая женщина.

Лайза хмыкнула.

– Ну, мало ли, у кого какие причуды?

– Да вроде бы так, хотя раньше меня подобного сделать не просили. И я, как дура, целое утро читала детали заказа – каким цветом нужно изобразить подмышки, тон стекла отдельно для лица, рук, запястий, икр. И для кудряшек!

– Каких кудряшек?

– Тех самых!

На щеках Элли расцвели два нежных розовых пятна.

– Эти заказчики подробно расписали, как именно нужно изобразить их… «мохну и сосиску» с указанием толщины, размера, цвета и тона. Просили уделить пристальное внимание деталям, представляешь? Я пол утра убила на описание того, какими должны быть волоски на лобке, кожа на головке члена, сколько складочек проработать и как низко должны свисать яйца!