Читаем без скачивания Опыт борьбы с удушьем - Алиса Бяльская

Он взял со стола школьную тетрадку, исписанную мелким почерком, и начал читать вслух: «Блестело золотом солнце, холмы, играючи, разрывали облака, бежали березы, заламывая руки. Всюду крылья – у самолетов, у деревянных крестов, у вольного ветра. Перелетные птицы, назло вселенскому холоду, возвращались к родной, теплой земле. Пулеметные очереди взбаламутили небо. Мертвые птицы камнем падали вниз, но живые с неудержимой яростью продолжали свой путь».

– Замечательно. Очень поэтично, – сказал Сева и разлил по стаканам оставшуюся в бутылке водку.

Герой Советского Союза выпил и стал читать дальше, а Сева как бы рассеянно просматривал бумаги на его столе. Найдя нужные ему бланки командировочных удостоверений, он взял стопку и положил себе в портфель. Приходько ничего не замечал, увлеченный воспоминаниями. Сева отправил в портфель стопку бланков ведомостей договоров.

– «Я приготовился к посадке. Внезапно огненная струя вскипятила воздух у самой кабины. Комэск чудом увернулся от огня. «Мессершмитт» шарахнулся вниз, как в пропасть».

– Комэск… это кто? – Сева хоть и воровал в это время бланки со стола, слушал внимательно.

– Командир эскадрильи. Это я, значит, – охотно пояснил Приходько. – Я тогда был комэском, летчики меня Дедом звали. Дед, а мне только двадцать пять было.

– Так вы начали писать «я» от первого лица, а потом тут же говорите о себе в третьем лице «комэск». Так не получится, надо выбрать что-то одно.

– А ты прав. Ну, молодец, Савелий Матвеевич, а то мне никто ничего не говорит дельного. Надо исправить. Вот сейчас, погоди. – Приходько склонился над тетрадкой.

Сева поднялся и вышел в пустую приемную. Было уже поздно, секретарша к этому времени давно ушла. Он достал из портфеля украденные бланки и проставил на них печати. Плацдарм для завоевания Узбекистана был готов.

Алик Шварц любил погулять в ресторане, особенно за чужой счет. Сева давно перестал считать деньги, потраченные им на удовлетворение чудовищного пантагрюэлевского аппетита замминистра строительства советской республики Узбекистан.

Но затраты Алик окупал и исправно сводил Севу с нужными людьми. Самым ценным оказалось знакомство с министром водного хозяйства, Тохтамышем Байрамовичем Мурсалимовым.

– Тохтамыш-ака – большой человек, – сказал Алик. – Водное хозяйство в Узбекистане – это тебе не плодоовощное министерство или кто там еще у нас в списке? У него по всей республике тресты, которые занимаются мелиорацией. Сам понимаешь, мелиорация – это важнейшая отрасль: дождей у нас нет, а вода нужна, чтобы хлопок рос. В подчинении Тохтамыша огромные хозяйства и выход на хлопководческие колхозы. А там клубы, детские сады, школы, санатории и пансионаты – все те места, куда можно всунуть картины.

Тохтамыш отнесся к Севиным предложениям серьезно, и работа закипела. Однако ему пришлось давать взятки, не деньгами, конечно, – денег у Тохтамыша было столько, что потратить их в Советском Союзе он не мог физически, а подарками, в знак уважения.

Начались бесконечные, изматывающие поездки по республике. Помотавшись так какое-то время, Сева понял, что ему необходим партнер, с которым будет не так скучно проводить время вдали от дома и своей привычной московской жизни. Он больше не мог выдерживать долгих застольных бесед с номенклатурными идиотами. Это был тяжкий труд – каждый раз придумывать, о чем говорить, что врать, изображать дружбу, когда тебя от человека просто тошнит, и смеяться тихонько про себя. Он отводил душу только в телефонных разговорах с Женей, пересказывая ей во всех деталях свои приключения.

– Тебя могут посадить! – постоянно повторяла Женя.

– Вот ведь все ты меня тюрьмой пугаешь. Я занимаюсь совершенно законным делом. По какой статье меня могут посадить?

– Да хотя бы за тунеядство. Ты же не работаешь нигде официально.

Женя была права. Свою трудовую книжку Сева из Подольска забрал. Как только он начал зарабатывать в Узбекистане, то сразу перестал выполнять официальный план, и его собирались уволить. Он ушел по собственному желанию и дома положил книжку в шкаф.

– Ты забыла мое любимое – «нетрудовые доходы», статья 153 УК РСФСР. Нетрудовые! А ведь я пашу как вол. Ты, кстати, знаешь, в каком еще государстве была уголовная статья о нетрудовых доходах? – Сева замолчал, но ответа не дождался. – Запрет на «нетрудовые и легкие доходы» был частью официальной программы НСДАП «25 пунктов». Пункт одиннадцатый, если мне память не изменяет. Не случайно эта партия называлась социалистической и рабочей.

– Ты доиграешься! – Женя бросила трубку.

Ради приятной компании Сева был готов поделиться частью своих заработков. Ведь совсем другое дело, когда есть зритель: тогда можно развернуться вовсю, а потом вместе поржать, смакуя детали. На роль компаньона Сева выбрал Леню Палкера. С Палкером они дружили с тех пор, как вместе работали в институте экспериментальной биологии. Палкер был кандидатом наук и по-прежнему работал в той же лаборатории.

Как он отпросится у себя в институте и уедет в Ташкент, Севу не интересовало.

– Чтобы через час был на Пушкинской, – скомандовал Сева, – оттуда вместе поедем в аэропорт.

Палкер что-то промекал в ответ. Он вообще разговаривал очень медленно и между словами делал долгие паузы, видимо, обдумывая, что сказать в следующем предложении.

– Мне совершенно не интересно. Если через час тебя не будет, я улетаю один. – С этими словами Сева повесил трубку.

Через час Палкер был на месте. Запыхавшийся потный, под стать фамилии худой и длинный как палка, с вытянутым лошадиным лицом. Одет он был в потрепанный костюм советского производства с пузырями на коленях и локтях и вылинявшую от постоянных стирок рубашку.

– Ты бы надел другой костюм, мы все-таки в командировку в восточный город едем, – сказал Сева, оглядывая Палкера. – Там обращают большое внимание на то, как человек одет.

– У меня только один костюм, – меланхолично отозвался Палкер.

– А рубашка другая есть? У этой уже воротничок истрепался.

– Зато мягкий, шею не трет.

Сева вздохнул. У важного человека – а Савелий Матвеевич был важным человеком в Ташкенте – не может быть таких подозрительных друзей. Придется Палкера одевать.

– Леня, не потому, что как-то неуважительно к тебе отношусь, но просто для дела нужно: Значит, я – начальник. А ты у меня типа шестерка. Так что ты будешь носить за мной портфель.

Палкер согласился, куда же он денется. Номер люкс и лучшие рестораны города за счет Севы компенсировали ношение портфеля с лихвой. Тем более что у Палкера была актерская жилка, а все, что происходило с ними в Ташкенте, очень напоминало театр. Сева рассказывал директорам про решения пленума и наглядную агитацию, торговался с бухгалтерами, а Палкер сидел в сторонке и тихонько посмеивался. Он к этому моменту свою роль уже сыграл. Когда они приезжали на место встречи, Палкер выходил из машины первым и открывал Севину дверь. Сева вылезал, не глядя на него, и направлялся ко входу в здание своей решительной походкой. Палкер следовал за ним на расстоянии в несколько шагов, с портфелем в руках. Жили они с Палкером душа в душу, но один раз между ними вышла размолвка. Палкер захотел поехать на экскурсию по древним городам великой империи Тамерлана. В трехдневный автобусный тур входили Ургенч, Хива, Самарканд и Бухара. Заплатить за экскурсию должен был, по его мнению, Сева.

– Ты хочешь, чтобы я дал денег? Я тебя позвал быть со мной, помогать мне. А ты собираешься свалить, да еще и денег хочешь. Не дам.

– Ты мне даже Ташкент по-настоящему не дал посмотреть! – возмутился Палкер.

– Говорю же тебе, в Ташкенте все как в Москве, нет только московских фарцовщиков и московских проституток. А все остальное то же самое.

– Я тогда на свои поеду, – для патологически скупого Палкера, который дома питался только кашами, это было невероятное заявление.

– Можешь ехать на свои, – пожал плечами Сева. – Но возвращаться тогда сюда ко мне не надо. Сразу вали в Москву.

Палкер обиделся и замолчал, но ни на какую экскурсию не поехал.

В качестве компенсации за несостоявшуюся поездку Сева повел Палкера в Яму.

– Ты чувствуешь, какие ароматы? – не уставал восхищаться он. – Божественные: запах жареного мяса и специй. Фантастика, Багдад, пещера Аладдина!..

Палкер согласился.

Они заказали по двадцать пять палочек сарпанжа – шашлыка из баранины и кабоб жигар – шашлыка из телячьей печени, шурпы литра на два и бутылку водки.

– Можно умирать, жизнь прожита не зря, – сказал Сева, отдуваясь.

– Все равно я тебе никогда не прощу, что из-за тебя я не поехал в Ургенч, – ответил Палкер, отставил тарелку и вытер пот с лица.

– Да чего тебе сдался этот Ургенч? Дыра дырой, – искренне удивился Сева.

– Это древняя столица Хорезма. Интересно посмотреть.

– Да что там смотреть? Хорезмом и древностью там не пахнет. Все это я видел, и единственное интересное место во всем городе, нет, скорее, поселке городского типа, – это где за базаром горох с мясом делают. Очень вкусный. Я, чтобы тебе было известно, осматриваю достопримечательности народные – кабаки.