Читаем без скачивания Инфра Дракона - Георгий Гуревич

Мы все дрожали от нетерпения, и Павел Александрович в особенности, хоть и виду не подавал. Он уже приготовил целый арсенал для межпланетных переговоров: световые сигналы, инфракрасные прожекторы. Была еще азбука с выпуклыми картинками, коллекция геометрических фигур.

Наступил торжественный день встречи.

С утра начали мы тормозить. Появился верх и низ, вещи, забытые в воздухе, попадали на пол. К середине суток темное пятнышко Инфры начало заметно расти, гасить звезды одну за другой. И, наконец, повисло против нас этакое черное блюдо. Остановились мы. Стали временным спутником Инфры.

И представьте наше разочарование: чуть-чуть ошиблись наши астрономы. Они определили температуру поверхности в плюс десять градусов, оказалось - минус шесть. Газы там были в атмосфере; метая и аммиак, как на Юпитере, углекислый газ, как на Венере, много водорода и водяного пара - густые плотные облака. А под ними замерзший океан - лед, снежные поля, торосы. И толщина льда - десятки и сотни километров. Взрывами мы определяли.

Стоило лететь четырнадцать лет, чтобы увидеть обыкновенную арктическую ночь!

Дед был просто раздавлен. Последняя попытка сорвалась! Не сбылась мечта жизни!

Тогда и сложилось решение: посетить Инфру В тоже.

На первый взгляд кажется, что это естественно. Были рядом, как же не посетить. Но в космосе свой расчет. Там все зависит от топлива. На 3емле топливо определяет путь - километры, в космосе - только скорости. Тратят топливо не все время, а только при разгоне и торможении. Берут с собой чаще всего на два разгона и два торможения. Подойти ко второй Инфре - это означало задержать возвращение на три-четыре года. Не хотелось нам прибавлять лишние годы пути, но там, где тридцать лет жизни отдано, с тремя годами не считаешься. Никто не пожелал повернуться спиной к неизведанному миру.

Почти целый год ползли мы потихоньку от Инфры А до Инфры В. И опять черное пятнышко выросло, превратилось в угольно-черный круг. Снова затормозили мы, стали временным спутником, послали автоматический разведчик во тьму. Сами видим - на этот раз тьма не глухая. Зарницы то и дело - грозы в атмосфере. На экране видны контуры туч. Пришло по радио сообщение от автомата: температура воздуха плюс двадцать четыре. Может быть, потому и ошиблись земные астрономы, что смешали лучи той, ледяной Инфры и этой, грозовой. Вышло в среднем плюс десять - близко к истине.

Но что-то не учли мы в расчетах, и наша ракета-разведчик пропала, видимо утонула. В последний момент разглядели мы на экране телевизора водяную гладь, крутые косые волны. Послали вторую ракету. Эта облетела несколько раз вокруг Инфры. Видели мы тучи, видели дождь - прямой, не косой, как обычно на Земле, ведь даже капли на Инфре тяжелее. Видели опять волны. Всюду море, только море, ни единого островка. И на экваторе океан, и на полюсах океан. Льдов никаких. Это понятно: на Инфре тепло поступает изнутри, и климат там везде одинаковый на полюсах не холоднее.

Ни материков, ни островов, хоть бы одна вулканическая вершина. Океан, океан, сплошной океан...

Столько в этом космосе неожиданностей, зря говорят - однообразие и скука. Ведь мы на что рассчитывали? Что на инфрах, как на нашей Земле, есть океаны и суша. Разумные существа, естественно, могут развиваться только на суше. Океан мы собирались изучать, но только от берега - отплыть, спустить небольшую батисферу. И звездолет наш был приспособлен для посадки на твердую землю.

6

И вот черный круг плывет по звездному бисеру - матовое блюдо с мутноватыми краями. На одном краю звезды меркнут, чтобы через полчаса возродиться на другом краю. Знакомые созвездия, только ярче и узор их сложный, новый. В одном из них - лишняя звезда, наше родное Солнце. Но мы не смотрим на Солнце, не любуемся звездной вышивкой. Наши взоры прикованы к черному кругу, хотя ничего нельзя разобрать в глухой тьме - ни простым глазом, ни в телескоп.

- Так что же? - спрашивает Дед Чарушин. - Уходим?

В сотый и тысячный раз задается этот вопрос. Да, придется уйти, ничего не можем придумать. Так и этак прикидывали, не получается. Придется уйти, не узнав почти ничего.

- Тогда остается один выход, - говорит Дед.

Мы смотрим на начальника с недоумением. Айша первая понимает, о чем идет речь.

- Ни в коем случае! - кричит она. - Вы хотите спуститься в батисфере?

Мы заволновались. Спуститься в батисфере можно, вопрос в том, как вернуться. Автомат-разведчик взлететь не сумеет. Батисфера останется там навеки... и в ней человек.

- Мы не допустим, - настаивает Айша.

И Дед отвечает, пожимая плечами:

- Вы, Айша, пропитаны медицинскими предрассудками. Вам кажется, что человек имеет право умереть только от тяжелой болезни. У нас, космачей, свой счет жизни. Мы измеряем ее делами, а не годами.

- Зачем это? - говорит Рахим. - Надо работать последовательно. Возвращаться на Землю, докладывать. Следующая экспедиция специально подготовится и изучит дно...

- Следующая? Когда? Через тридцать лет?

Толя Варенцов привстал было, хотел предложить себя. Галя ухватила его за рукав. Я настаивал на своей кандидатуре.

- Решение принято, - сказал Дед. - И не тратьте времени на пустые опоры. Приказываю начинать подготовку к спуску.

7

Шли последние приготовления, а нам все не верилось. Наступил вечер перед отлетом. Старый капитан распорядился устроить прощальный ужин, сам составил меню. Поставили любимую нашу пленку - хроникальный фильм "На улицах Москвы". Потом слушали музыку Бетховена - 9-ю симфонию. Старик любил ее, потому что она бурная, к борьбе зовущая. Шампанское пили. Потом песню пели - наш космический гимн. Неизвестно, кто его сочинил:

Может быть, необходима вечность,

Чтобы всю изведать бесконечность,

И, до цели не успев дойти,

Капитан покинет нас в пути.

Но найдутся люди, если надо...

Айша плакала, и Галя плакала. А я охмелел немножко и спросил: "Неужели вам не страшно, Павел Александрович?" А он мне: "Радий, дорогой, очень страшно. И больше всего я боюсь, что зря я все это затеял. И не увижу я ничего, только черную воду..." А я за руки его схватил: "Павел Александрович, ведь правда, может, нет ничего. Отмените!.."

8

И вот нас пятеро. Молча со сжатыми губами стоим мы перед радиорупором. Оттуда несется раскатистый грохот, свист, улюлюканье, завывание. Атмосфера Инфры насыщена электричеством, помехи то и дело.

Наконец спокойный голос Чарушина прорывается сквозь гул помех. Наш Дед с нами! Знакомый хрипловатый бас звучит в кабине.

- Выключил прожектор, - говорит он. - Тьма не абсолютная. Все время зарницы и молнии, короткие и ветвистые. При вспышках видны тучи, плоские, как покрывало. На Юпитере такие же. По краям барашки. Воздух плотный, и на границах воздушных потоков крутые вихри.