Читаем без скачивания Сумасшедшая одержимость - Лори Даниэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть встает в очередь.
Я лопнула пузырь жвачки и обвела взглядом безупречно чистый салон автомобиля. Ни единого чека. Ни одного стакана с напитком. Ни пылинки. Либо он только что убил человека и заметал следы, либо у этого федерала были зачатки ОКР.
Я всегда была слишком любопытной.
Скомкав обертку, я попыталась выбросить ее в подстаканник. Тем взглядом, которым меня одарили, можно было убить.
Похоже, что ОКР.
Я сунула обертку в недра своей сумочки.
Скрестила ноги, надула пузырь.
Лопнула его.
Тишина была такой оглушительной, что я потянулась включить радио, но он одним взглядом заставил меня передумать. Я вздохнула и откинулась на сидение.
– Расскажи, как давно ты замужем.
Я нахмурилась, глядя на лобовое стекло. Этот мужчина не задавал вопросы – приказывал рассказать ему то, что он хотел знать. Впрочем, молчание можно было интерпретировать как угодно, так что я ответила:
– Год.
– Молода для невесты.
Я стала разглядывать свои ногти.
– Да, наверное.
– Так, значит, ты родом из Нью-Йорка?
– Если бы, – пробормотала я.
– Не нравилось дома?
– Что мне не нравится, так это твои попытки вести непринужденный разговор, которые должны из меня что-то вытрясти. Мне нечего тебе сказать, можешь возвращать меня в тюрьму.
Его рука задела мою, лежащую на центральной консоли, и я отодвинулась подальше от него, переместив ноги на другую сторону. Это его машина была такой тесной или дело было во мне? Печка едва работала, но мне было жарко. Я стянула шубу и бросила ее на заднее сиденье.
Он покосился на меня.
– Нервничаешь?
– Я не нервничаю из-за федералов, Аллистер. У меня на вас аллергия.
Я проигнорировала его взгляд, скользнувший по локонам волос, красному кружеву на животе, сквозь которое был виден бриллиантовый пирсинг пупка, и босым ногам.
– Если бы ты не одевалась как проститутка, тот коп, который тебя остановил, не стал бы тебя обыскивать.
Я соскребла зубами жвачку с пальца и улыбнулась ему.
– Если бы ты не выглядел как эгоцентричный ублюдок, тебе бы могло хоть иногда перепадать в постели.
Уголок его губ дернулся.
– Рад слышать, что для меня еще не все потеряно.
Я закатила глаза и отвернулась к окну.
– Сегодня, видимо, был какой-то праздник, – протянул он.
– Нет.
– Нет? У тебя всегда с собой столько порошка в обычные дни?
Я пожала плечами.
– Может быть.
– И чем ты за него платишь?
– Деньгами.
Я надула пузырь.
Лопнула его.
Аллистер сжал челюсти, и я почувствовала удовлетворение.
– Поэтому ты вышла за него замуж? – Он посмотрел на меня. – Ради денег?
Грудь распирало от злости, но я не удостоила его ответом. Стоило ему задать следующий вопрос, как я не выдержала.
– Ты хотя бы верна ему, охотница?
«Охотница? В смысле, за деньгами?»
– Да как будто у меня был выбор! Vaffanculo a chi t’è morto!
Он обжег меня мрачным, пылающим взглядом.
Я сжала губы.
«Черт возьми».
Он только завел разговор, а уже вынудил сознаться, что у меня не было выбора в вопросе брака с Антонио.
– Тебя мама никогда не учила вежливости?
Я не ответила. Я бы сказала ему, что моя мама была самой лучшей на свете, и он бы тут же догадался, что мой папá запер бы меня в комнате на три дня быстрее, чем услышал бы конец фразы.
– Превышать скорость, пока у тебя наркота, мягко говоря, глупо.
Я фыркнула. Мне хотелось игнорировать его, но я не могла удержаться от ответа. Для меня игнор был подобен открытой ране в груди, и мне становилось дурно от одной только мысли, что я могу заставить кого-то другого чувствовать себя так же. Что забавно, ведь я только что послала этого мужчину переспать с его мертвыми предками. У итальянцев хорошая фантазия на оскорбления.
– Всего на четыре километра превысила ограничения.
Он постучал пальцем по рулю.
– Кто научил тебя водить? Разве «Коза Ностра» не любит держать своих женщин глупыми и покорными?
– Очевидно, нет, потому что этому меня научил мой муж.
Я не собиралась признаваться, что Антонио давал мне гораздо больше свободы действий, чем любой другой мужчина «Коза Ностра» позволил бы своей жене. Антонио много чего мне дал. Может быть, из-за этого у меня плохо получалось ненавидеть его за то, что он отнял.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– И как он отреагирует, когда я отпущу тебя домой?
– А как твоя мама отреагирует, когда ты вернешься домой после отбоя?
– Ответь на вопрос.
Я стиснула зубы и постаралась заглушить растущую злость, опустив солнцезащитный козырек и поправив перед зеркальцем волосы.
– Ты спрашиваешь, бьет ли меня муж? Нет, не бьет. – Форма «бьет» подразумевала многократность, так что, технически, это была правда.
Он прожег мою щеку взглядом.
– Из тебя плохая врунья.
– А ты меня раздражаешь, Аллистер. – Я захлопнула козырек.
Атмосфера становилась тяжелой и давящей, его присутствие, крупное тело и плавные движения смыкались вокруг меня, как те стены.
– Он любит тебя?
Аллистер спросил об этом равнодушно, словно это было не важнее моего любимого цвета. Тем не менее этот вопрос поразил меня, как удар в живот. Я уставилась прямо перед собой, все внутри меня сжалось. Он нащупал мою слабость и собирался бить в нее, пока я не истеку кровью. Ненависть обжигала мои внутренности кислотой.
Я бы предпочла, чтобы вместо этих вопросов меня били током.
Внезапно я возненавидела этого мужчину за то, что он влез ко мне в голову со своими вопросами и обнажил те части меня, которые я никому не показывала.
Я надула пузырь.
Лопнула его.
И тут его терпение тоже лопнуло.
Он вытащил сдувшийся пузырь из моего рта и выкинул его в окно.
Я уставилась на него, борясь с желанием слизнуть с губ неприятное ощущение его пальцев.
– Ты мусоришь.
Его взгляд был безразличным.
Агент Аллистер не заботился об окружающей среде.
Ничего удивительного.
Он вернул руку на руль, и мне внезапно стало интересно, насколько запущено его ОКР. Станет ли он оттирать мою слюну с пальцев отбеливателем, когда вернется домой? Впрочем, мне очень быстро наскучило думать о федерале, и я снова отвернулась к окну, чтобы посмотреть на оранжевый свет проносящихся мимо фонарей и на снежинки, похожие на крошечные тени в ночи.
– Как часто?
Размытый вопрос, но по его тону я поняла, что мы сделали круг и снова вернулись к вопросу о том, бьет ли меня муж.
– Каждую ночь, – сказала я с намеком. – Заставляет меня кричать так громко, что соседи просыпаются.
– Да? И тебе нравится спать с мужчиной намного старше?
Внутри меня разлилось жгучее раздражение. Я протянула руку, включила радио и холодно ответила:
– Уверена, что он повыносливее тебя.
Он даже не соизволил ответить. Я услышала всего секунду какого-то политического шоу, прежде чем он снова выключил радио. Каким монстром надо быть, чтобы предпочитать подобное музыке?
Тишина продлилась недолго, так как он снова ее нарушил.
– Твой пасынок старше тебя, – заметил он. – Должно быть, это странно.
– Да не особо.
– Полагаю, у тебя с ним больше общего, чем с его отцом.
– Не угадал, – ответила я. Мне наскучил этот разговор и этот человек. Худшее наказание на свете. Никогда больше не притронусь к кокаину.
– Ты год жила с ним под одной крышей. И вы примерно одного возраста. Если у вас мало общего в интересах, то физического точно полно.
Я засмеялась.
«Мы с Нико?»
Да никогда в жизни.
К сожалению, тогда я еще не знала, как легко все изменится.
– Вы мое дело заберете домой сегодня ночью, а, офицер?
Он не ответил.
Меня начали терзать смутные сомнения по мере того, как улицы становились все более и более знакомыми. Все внутри сжалось, а когда мы свернули на мою улицу, меня захлестнуло тяжелое и вполне конкретное чувство. Сильная злость. Он позволил мне поверить в то, что он честный федерал, в то время как сам был очередной пешкой моего мужа.