Читаем без скачивания Совещание - Пьер Бельфон

Клодина Ле Галлек. С удовольствием. (Пауза.) Как себя чувствует Фердинан?

Готье-Монвель. Фердинан?

Клодина. Фердинан Бенаму.

Шариу. Правда, он же Фердинан! Все почему-то называют его по фамилии.

Клодина Ле Галлек. Как он?

Готье-Монвель. Сносно. На прошлой неделе мы с Александром были у него в больнице...

Шариу. Кхм... (Прокашливается.) Кхм...

Готье-Монвель. Александр был у него в больнице... Он совсем плох, бедняга.

Шариу. Да, это конец.

Клодина Ле Галлек. Я так ценила его.

Шариу. Мы все его ценили.

Клодина Ле Галлек. Вы уже думали о... о ком-нибудь?

Шариу. Клодина, он еще не умер, а вы уже подыскиваете ему...

Клодина Ле Галлек. Что? Ничего я не подыскиваю. Просто размышляю вслух...

Готье-Монвель. Дорогой Александр, нельзя упрекать Клодину за то, что она... размышляет. (Клодине.) Мы, как и вы, пока еще ничего не подыскиваем...

Шариу. Это преждевременно.

Готье-Монвель. Явно преждевременно.

Шариу. Да, явно преждевременно.

Готье-Монвель. По ходу разговора мы назвали несколько имен... (Пауза.) В частности, мы подумали о Фейю...

Шариу. Ты подумал! А я тебе сказал, что не это имя назвал бы среди первых!

Готье-Монвель. Верно. А я тебе ответил, что мы должны сохранить некий баланс...

Шариу. Жан-Поль хочет сохранить процентный состав нашего жюри: три автора "Вожла", три автора "Гранадоса", два автора "Пресс дю Шеналь" и два независимых выборщика. Поскольку Бенаму — автор "Вожла", его преемник тоже должен быть автором "Вожла".

Клодина Ле Галлек. Насколько я знаю, в нашем уставе такого правила нет.

Готье-Монвель. Верно. Но так... целесообразнее.

Клодина Ле Галлек. Скажите, помимо этих... тонкостей, вас ничего не смущает в составе нашего жюри?

Готье-Монвель. Да вроде бы...

Клодина Ле Галлек. Девять мужчин и одна-единственная женщина – это вас не смущает?

Готье-Монвель. В жюри премии Жирардена вообще ни одной женщины, в жюри академической премии — тоже только одна...

Клодина Ле Галлек (перебивает). Меня не интересует состав других жюри. Вы бы еще напомнили мнe, чтo во Французской академии первая женщина появилась только через триста пятьдесят лет после основания.

Готье-Монвель. Французская академия — это Французская академия. В эпоху ее основания...

Клодина Ле Галлек. Но у нас давно уже не правит кардинал Ришелье. Чтобы присуждать литературные премии, не нужны ни особая спортивная подготовка, ни могучие бицепсы: тут легко справится обычный человеческий мозг, даже со средним количеством извилин.

Готье-Монвель. Если нам дорог авторитет нашего жюри, мы просто обязаны включить в его состав такого видного писателя, как Огюстен Фейю. И вдобавок расстелить перед ним красную дорожку. (Пауза.) Я не знаю ни одного автора — мужчину или женщину, — которого можно было бы поставить рядом с ним.

Клодина Ле Галлек. Да бросьте вы! Если уж так необходимо сохранить процентное соотношение, кто вам мешает выбрать среди авторов "Вожла" какую-нибудь авторшу, писательницу — вас коробит, когда я произношу эти слова в женском роде! — которая по таланту не уступала бы — почти не уступала бы! — вашему Огюстену Фейю?.. Например, Пьеретту Деланд...

Готье-Монвель. Пьеретту Деланд? (С глумливым смехом.) Низкопробное бульварное чтиво!

Шариу. Дорогая, вы же повелеваете нами, так зачем вам делить власть с мадам Икс или с мадемуазель Игрек?

Клодина Ле Галлек. Не с мадам Икс и не с мадемуазель Игрек. Я упомянула Пьеретту Деланд потому, что она вызывает у меня не просто уважение, а восхищение. У нее бездна таланта.

Шариу. У нее бездна таланта... а, кроме того, она — жена вице-президента и генерального директора одного из крупнейших частных телеканалов!

Клодина Ле Галлек. Но замужняя женщина всегда чья-то жена!

Шариу. Ну конечно! Только в данном случае — не чья-нибудь, а Филиппа Деланда... и вряд ли вы в обиде на Филиппа Деланда за то, что его канал купил права на экранизацию четырех ваших романов. Четырех сразу — Деланд явно не мелочится.

Клодина Ле Галлек. Зато вы придираетесь к мелочам!

Готье-Монвель (пытается утихомирить их). Успокойтесь, успокойтесь, прошу вас...

Клодина Ле Галлек. Жан-Поль, разве можно спокойно слушать такое? Александр позволяет себе...

Готье-Монвель (перебивая). Александру за эту неделю довелось столько пережить. Визит к умирающему Бенаму совсем выбил его из колеи... Вы должны простить его...

Клодина Ле Галлек. Я его прощаю, но...

Готье-Монвель. Неужели вас не радует, что вы здесь в центре внимания, что у ваших ног — девять мужчин? Почему же вы тогда не требуете, чтобы в жюри было поровну мужчин и женщин — в последнее время только и разговору, что о равенстве полов? Почему бы нам не ввести квоты? В этом году дали премию мужчине, так на следующий год дадим женщине - пусть даже на следующий год не будет ни одной, как вы выразились, авторши, достойной этой награды. (Пауза.) Это просто смешно.

Клодина Ле Галлек. Смешно или нет, но Фердинана должна заменить женщина. И даже тогда до равенства будет еще очень далеко.

Готье-Монвель. Вам бы на демонстрацию суфражисток в девятьсот первом году!

Клодина Ле Галлек. Почему бы и нет? Если мы добились права голоса, то это явно не заслуга таких мачо, как вы. Меня вполне устраивает, что я женщина: вы, господа, можете и впредь водить нас в ресторан и платить по счету, можете открывать перед нами дверь и целовать нам руку — я не против. Но я категорически не согласна с тем, что ваш грубый голос, колючая борода и волосатая грудь дают вам право считать нас умственно отсталыми, годными лишь на то, чтобы поддакивать вам, когда вы произносите очередную банальность за столиком кафе. (Достает из сумочки сигару и спички.) Теперь хозяйками этих кафе станем мы, женщины! Итак, возвращаясь к Пьеретте Деланд... (Разрывает бумажный ободок на сигаре и чиркает спичкой.)

Готье-Монвель. Нет-нет, умоляю вас! Только после обеда. Не сейчас. Вы нас насквозь прокурите. И я не почувствую вкус шампанского.

Клодина Ле Галлек. Две затяжки. Только две, не больше. А потом я ее погашу. (Прикуривает.)

Готье-Монвель (отмахиваясь от дыма). Хоть бы пожалели несчастного астматика! (Пауза.) Когда Фейю узнает, что ему утерла нос женщина...

Клодина Ле Галлек. Надо же когда-то начинать. Мужчины утирают нам нос уже двадцать столетий.

Готье-Монвель. Ну, тогда лишние две-три недели ничего не значат. Давайте дождемся более подходящего момента для вашей революции...

Клодина Ле Галлек. Жан-Поль, вы должны дать мне слово. Иначе я не проголосую за "Трудные роды".

Шариу. Если бы я не старался избегать громких слов, дорогая Клодина, то сказал бы, что ваша угроза сильно напоминает шантаж.

Клодина Ле Галлек. А вы и не избегайте!

Готье-Монвель (помолчав). Это будет очень сложно. (Пауза.) Я так далеко зашел, что не знаю, можно ли еще дать задний ход... Я уже обещал Фейю... Ваша сигара...

Клодина Ле Галлек. Сейчас погашу.

Шариу. Что? Ты начал переговоры с Фейю без нашего ведома?

Готье-Монвель. Творчество Фейю представляется мне настолько значимым, что я посчитал своим дoлгoм пополнить наши ряды такой выдающейся фигурой. Вот я и обещал ему... Клодина, умоляю вас, погасите сигару...

Клодина Ле Галлек. Сейчас, сейчас! (Гасит сигару.) Обещания связывают только тех, кому они даны: вы это знаете лучше меня.

Готье-Монвель. Неужели вы хотите сделать из меня клятвопреступника? Не могу себе представить...

Клодина Ле Галлек. Представляйте себе все что угодно... при условии, что место Фердинана займет женщина и что эту женщину будут звать Пьеретта... А Фейю станет первым мучеником, погибшим за равноправие женщин... Пускай дожидается, когда умрет кто-нибудь еще.

Шариу. Долго же ему придется ждать. За исключением Бенаму все члены нашего жюри — я стучу по дереву — совершенно здоровы.

Клодина Ле Галлек. А знаете, кто-то недавно видел Вилькье и сказал мне...

Готье-Монвель. Не стройте себе иллюзий. Вилькье переживет нас всех.