Читаем без скачивания Не вернуться никогда - Олег Верещагин

— Сказать — ничего не могу, а вот показать — сейчас! — засмеялся Окто.

И он прыгнул вперёд, подняв один меч и отведя для укола второй. Но его левая рука вдруг бессильно упала — в плече торчала длинная стрела. Окто зарычал, кусая её, как раненый волк.

— Вот теперь всё честно, клянусь луком Вайу! — крикнул мальчишка, стоявший на повозке. — Укороти его на голову, кэйвинг!

Двое анласов — один с копьём, другой с топором — появились из-за повозки. Ратэсты растерялись… правда — лишь на миг. Один из наступавших на Синкэ бросился наперерез. В одиночку он вполне мог справиться с двумя простолюдинами… но тут из-за повозки выскочил скалящийся Ротбирт, и ратэст заорал…

— Помоги ему, я справлюсь сам, клянусь топором Дьяуса! — крикнул Окто второму воину. Тот бросился на помощь — и рухнул на спину — стрела, пущенная мальчишкой с повозки, вошла в грудь, пробив кольчугу.

— Ты мне что-то хотел показать, славный пати-ворюга? — засмеялся Синкэ. — Ну, я смотрю во все глаза!

— Сейчас я тебе их прикрою! — зарычал Окто, бросаясь вперёд.

Вадим наконец прорвал куртку. Его противник пятился, не сражаясь в полную силу, чтобы не попасть под стрелу. Упал ратэст — Ротбирт отвлёк его выпадом, а один из простолюдинов свалил топором.

— Брось меч, и ты останешься жить, — предложил Вадим, наступая.

Ратэст мотнул головой, успевая отбиваться сразу от четверых, но дышал он уже тяжело, по лицу тёк пот.

— Брось меч! — крикнул ему Окто и добавил не без юмора: — Мне и одному-то тут делать нечего.

— А ты далеко не трус, пати Окто, — сказал Синкэ. — Вот если бы ты ещё не был таким законченным мерзавцем…

— Тогда это был бы не я, кэйвинг! — смеялся Окто. Стрела качалась у него в плече, словно невиданное украшение. Бойцы кружили друг возле друга, нанося лёгкие дразнящие удары. Вдруг Окто метнулся в сторону. Молнией сверкнул меч… Синкэ упал на колено, инстинктивно схватившись за левое плечо. В последний момент он успел ослабить удар, но из рубленой раны живо побежал алый ручеёк.

— Вот теперь в самом деле честно, — выдохнул Окто. — У нас по мечу и по одной руке.

— Да, — скрипнул зубами Синкэ, — но у меня есть ещё и голова… — он присел, отбивая удар вверх, потом прыгнул… и закончил спокойно: — А у тебя её нет.

Кольчужный шарф Окто был расстёгнут. Впрочем, будь он запахнут, удар всё равно переломил бы пати хребет — с такой силой, точностью и яростью ударил юный кэйвинг. Голова пати соскочила с плеч и упала на землю, быстро моргая закатившимися глазами. Из обрубка шеи вырвались и опали две красивых алых дуги, а потом Окто мягко упал на грудь, не выпуская меч из руки. Стрела в его плече сломалась с отчётливым хрустом.

— Перевяжи меня, Ротбирт, — Синкэ вонзил в землю меч и зажал рану в плече ладонью. — Кажется, крепко он меня достал.

Между пальцами у него быстро сбегали ручейки крови. Одна из женщин бегом принесла льняные тряпки. Ротбирт, спустив с плеча кэйвинга куртку, принялся туго бинвтовать глубокую рану.

— Что с этим-то делать? — Вадим, вбросив в ножны меч, кивнул в сторону последнего ратэста, стоявшего с безразличным лицом, руки за спину. Синкэ внимательно смерил его взглядом и вдруг спросил:

— А не пойдёшь ли служить ко мне?

В лице воина что-то дрогнуло, но тут же оно вновь стало спокойным, равнодушным. Он вёл себя так, словно не в плен попал, а пришёл отдать свой меч вождю, пришедшемуся ему по нраву. Оценивающе смерил Синкэ взглядом, словно ещё думал, соглашаться или нет. Наконец кивнул:

— Я не прочь.

— Он не прочь, — усмехнулся Вадим. — Будь я чуточку медленней — висеть бы мне сейчас на той повозке, как убитому глухарю на ветке… Лихо ты мечешь копья!

— Чего пати Окто не поделил с кэйвингом Гатара? — спросил Ротбирт. Ратэст, подняв меч и поймав ножны его концом, кривовато улыбнулся:

— Мало им показалось одного солнца на двоих. А когда злоба заменяет рассудок — самое широкое поле кажется узкой тропкой, на которой мирно не разойтись… Тут уж — кто кого столкнёт с той тропки…

— Твой пати что же, нарушил клятву верности кэйвингу? — допытывался Ротбирт. Ратэст качнул головой:

— Пати Окто не клялся кэйвингу Гатара. А верен был лишь себе, да своему слову… И мне нечего вспомнить о нём худого! — с вызовом закончил он.

— Похоже, он вас досыта кормил краденым! — бросил Вадим. Хотел ещё добавить что пообидней, но Синкэ повысил голос:

— Хватит перекраивать прошлое! Едем, да поживей! Этих приберите, — кивнул он людям на убитых, — да покрепче привалите камнями. Нам тут ещё шатунов ночных не хватало!

Дни пришли тёплые, почти летние — не верилось, что это зима. В один из таких дней Вадим и Ротбирт верхом забрались в лес, где песчаный берег мыском выдавался в речной плёс. Быстрое прохладное течение завихривалось водоворотами на стремнине, речные берега кипели зеленью. Расседлав коней, мальчишки пустили их на траву, а сами, раздевшись, улеглись на прогретый песок у воды. Ротбирт закрыл глаза, положив голову на руки:

— Буду лежать, пока не выжарю из себя все дожди, — весело сказал он. — Ух!

Вадим кивнул. Он сидел в своей излюбленной позе — обхватив руками колени. Было жарко, дремотно… Небольшая разноцветная птичка с длинным тонким клювом, бешено работая крыльями, зигзагом промчалась над водой, взмыла на миг вверх, молнией спикировала вниз, в воду и, выхватив рыбу с себя размером, взлетела на веточку над водой. Усевшись там, с крайне воинственным видом огляделась по сторонам, гордо пискнула и принялась за добычу.

Вадим улыбнулся.

— Нравятся мне эти птички — зимородки, — сказал он. — Кругом холод, а он выводит птенцов. Рыбина больше него — а он её тащит. Быстрый, как твоя стрела. А попробуй отнять что — умрёт, не отдаст! Легко быть смелым, когда ты большой и сильный. А если маленький и слабый? — Вадим примолк, нагребая песок на ноги. А потом вдруг спросил: — Ну-ка, так у вас сказали бы?

Смотри, зимородок,Воин надводный,Мечами крыльевВетер режет!Клюва копьёмВрага пронзаетВоздушный владыка.Мал воин ростом,Велик отвагойВсесокрушающей…

— Ого! — воскликнул Ротбирт вроде бы со смехом, но глаза его смотрел на друга удивлённо и любовно. — Ты никак, пока я спал ночами, побывал в гостях у богов, и они тебя кое-чему научили?

— Нет, — Вадим пожал плечами и улёгся на песок. — Сложилось вот… сам как-то, смотрел на зимородка и говорил.

Приподнявшись на локте, Ротбирт внимательно разглядывал Вадима:

— А скажи мне, друг, — медленно начал он, — что ты станешь делать, когда мы покончим с Юргул и клятва отпустит нас? Поедешь искать своего друга?

Вадим щурился на солнце. Со стороны могло показаться, что он просто греется и ни о чём не думает. Но вот он раскрыл глаза шире — и Ротбирт увидел, что в его глазах — жестокость.

— Может, эти данвэ живут далеко. Может, и правда на небе, — медленно говорил Вадим. — Но я хочу увидеть, как тонут их золотые гробы, Ротбирт. А потом хочу подержаться за их глотки там, где они чувствуют себя в безопасности… Думаю, что, если Олег жив, то и он… — Вадим не договорил.

— Пожалуй, я пойду с тобой, — сказал Ротбирт. — Но кто на море способен спорить с золотыми кораблями?

— Сперва я думал об Инго с Эргая… — протянул Вадим. — Но мне думается, сейчас кэйвинг Эргай не пойдёт в море. Ему важно удержать своё, — пусть боги ему помогут, но нам он не помощник…

— Может быть, кэйвинг Эндойна Рэнэхид сын Витивалье? — спросил Ротбирт. — У него двадцать пять скид. И его слова уже громко звучит вдоль берегов…

— Может быть… — задумчиво согласился Вадим. — Но веришь ли, я… боюсь.

Ротбирт подавился воздухом, как чёрствым куском:

— Чего?!

— Оскорбить Синкэ, — просто сказал Вадим. — Веришь ли, — повторил он, — но этот твой… кровный враг очень хороший парень.

— Поэтому ты не дал клятву и отсоветовал это мне? — вспомнил Ротбирт.

— Да… — Вадим вздохнул.

Они умолкли надолго. Ротбирт поднялся, легко разбежался по песку и, взлетев в воздух, вошёл в воду, как хороший клинок при колющем ударе. Его голова с волосами, ставшими чёрными от воды, выскочила на середине реки. Мальчишка нарочно давал стремнине увлечь себя, а потом выгребал в тихое место сильными, точными гребками — играл с рекой, побеждая её. Наверное, подводные девы с несытым вниманием следили за купающимся мальчиком… но яркий полдень — не их время.

Ротбирт плавал довольно долго… пока не увидел, что Вадим стоит на коленях — лицом в сторону леса, в крайне напряжённой позе. Даже спина выдавала какое-то нехорошее напряжение.

Выжимая волосы, Ротбирт подошёл к другу и опустился на колено. Тихо спросил: