Читаем без скачивания Час новгородской славы - Андрей Посняков

— Мешок как мешок. Обычный. Да вот, хоть сейчас принесу.

Олексаха ушел за мешком, оставив Олега Иваныча в глубоких раздумьях. По всему выходило, прошляпил кого-то сторож. А допросить бы…

— Допрошен в подробностях, — заверил вернувшийся с мешком Олексаха. — Вот…

Он протянул Олегу Иванычу исписанный лист бумаги, произведенной на мануфактуре Панфила Селивантова.

Олег Иваныч замолк, вчитался… Гроза, собака, зайцы…

— Какие еще зайцы, Олександр?

— Да обычные, серые… Их тут пропасть.

— Вот что, Олександр. Нет ли у тебя здесь знакомого охотника? Только не с верфи, а, скажем, с Ладоги?

— Ежели поискать, так сыщется.

— Вот и сыщи. Да поспрошай его про зайцев подробно. Где водятся, да какого размера, да скачут ли стадами по побережью? После доложишь подробно. Да… Крикни моим — пусть готовят лодку в Ладогу. Скатаюсь проветриться.

Грузно катил свои воды седой Волхов. Среди лесов, болот да приземистых холмов, поросших корявыми соснами. Пользуясь попутным ветром, на лодке поставили мачту с парусом. Убрали весла — понесло и так, кормщик только успевал перекладывать руль.

Вот и Ладожская белостенная крепость. Говорят, по ночам ее стены отливали истинным серебром… Ну, на такие тонкости Олегу Иванычу плевать — пускай бездельники стенами любуются, а ему работать надо. Правда, инкогнито не удалось высадиться — стражники на вымоле сразу признали. Пришлось вместе с посадником Ладожским отстоять обедню в Георгиевском соборе, как и стены, из серебристого известняка сложенном.

Нравился собор Олегу Иванычу. Еще в прошлый свой приезд отметил он красоту неброскую, киоты, лампадки тлеющие. Да народ ладожский, богобоязненный. Не то что циники-новгородцы. Поклоны бил от души да от сердца.

После обедни пошел в приказные палаты, опись товаров проходящих затребовал. Ведется ли?

— Ведется, ведется, господине! — закивал кудлатой башкой ладожский посадник. Щелкнув пальцами, мигнул дьякам.

Те принесли требуемые бумаги.

Олег Иваныч вдумчиво прочитал все подряд. Чего искал? Сам не ведал. Однако отметил для себя некий товарец — канаты да смолу, что гнали мимо крепости в огромном количестве. Оно и понятно — для верфи. Правда, уж больно много. Ну-ка, бортовые описи покажите. Так…

«Луфидия», свейский когг. Товар — пенька, смола да деготь. Пункт назначения — Висбю. Ну ни фига ж себе! Что, на Готланде своей смолы мало? Если и мало, так легче из Польши привезти? Там смолокурен полно. Гораздо дешевле выйдет… Интересно.

Вот еще одно судно, «Светоч Гетеборга». С тем же грузом. И туда же, в Висбю. Что, порт назначения поленились разный придумать? Или никто и не допытывался особо?

Да и больно мало кораблишек-то — это по высокой воде, в самый-то смак! За три дня всего два? Такую лапшу софийским дьякам вешать — и те не поверят. Значит, проходили беспошлинно. И наверняка есть среди них и с пенькой, и со смолой, и с дегтем. И не в Висбю они все шли, а гораздо ближе. Вот только куда?

Ладно, запомним…

Что еще верфям нужно, кроме всего вышеперечисленного? Правильно, работнички.

— А что, господа дьяки, артели с Ладоги в последние месяцы уходили куда ль?

Выяснилось, уходили. В основном, плотницкие. Так-так…

— Католического костела в городе нет ли?

— Что ты, что ты, батюшка!

— Ладно креститься. Пошутил я. А вином заморским кто торгует? Никифор Фомин… Лабаз у стены… Ясненько.

Велев охране ждать в лодке, Олег Иваныч выбрался на берег у самой стены, в виду длинного приземистого лабаза, сложенного из скрепленных известкой камней.

В тени лабаза, на травке, похрапывали двое мордатых парней в красных шелковых рубахах. Приказчики? Раз приказчики пьяны, хозяина в лабазе нет. Может, то и к лучшему.

Олег Иваныч заглянул в распахнутую дверь лабаза. Двое подростков за дубовым прилавком азартно играли в зернь и ругались. Причем оба — по-немецки. Ну, то в новгородской земле не диво. Не Москва, чай, безграмотностью своей кичившаяся.

— Эй, майне геррен! — не особо заботясь о чистоте языка, окликнул Олег Иваныч. — Вайн! Вайн! Ферштейн?

— Яволь, майн герр!

Бросив игорный стаканчик, мальчишки вытянулись по стойке «смирно», словно заправские солдаты вермахта.

— Чего изволите, любезнейший господин? — разглядев в клиенте земляка, почтительно осведомился по-русски один из мальчишек. По-русски-то по-русски, но, по всему чувствовалось, ему больше приходилось общаться с иностранцами.

— Романея, мальвазия, бургундское? Что господину угодно?

— А что чаще спрашивают?

— Ну… Вот, к примеру, господин Венцель хвалит белое рейнское.

Господин Венцель? Уж не тот ли, что уволился с верфи? Кажется, тот… Очень интересно!

— И как часто он его берет, рейнское, этот господин Венцель? Вперед заказывает? Молодец! На лодке возите?! К озеру?! А там? Ах, там другая лодка забирает вместе с припасами… Ну, то мне не интересно, я ведь у вас про вино спрашивал.

Дальше, памятуя золотое правило Штирлица, о том, что больше всего запоминается последняя фраза, Олег Иваныч с видом заправского алкоголика перепробовал все имеющиеся в лабазе вина. После чего и ретировался, поблагодарив мальчишек и прикупив бочонок бургундского.

А приказчики на траве так ведь и не проснулись, собаки! Ну, спите, спите…

В острог вернулись к вечеру. Солнце еще не зашло, тяжело висело над волнами оранжевым апельсином. Вернувшиеся с верфи работники ужинали — варили уху на кострах у самой воды да пекли в золе ракушки. Хлебом — в счет заработка — их снабжал Жоакин, Федор Михалыч. Он уже не раз подкатывал к Олегу Иванычу: хорошо бы выпить. Да Олег Иваныч его как бы не замечал. Не до выпивки, честно сказать. Кстати, у Жоакина-то и можно кое-что выспросить.

— Сеньор Марейра, нет ли у вас карты ближайшего побережья?

Такой карты у Жоакина не было. Зато нашелся в артели человек, ладожский рыбак, который сумел изобразить ее по памяти, да еще со всеми глубинами.

Олег Иваныч удовлетворенно осмотрел поданный лист пергамента — бумага здесь была дефицитом, уж больно быстро отсыревала. Повернулся было к португальцу…

Но тут вошел запыхавшийся Олексаха:

— Зайцы здесь вовсе не водятся, Олег Иваныч! То есть водились когда-то, и во множестве. Но года два их уже не видали. Может, суше стало, а может, наоборот, мокрее.

— А вот теперь идите сюда оба, — Олег Иваныч разложил на столе нарисованную карту. — Жоакин, если бы ты захотел заложить новую верфь? Не здесь, а рядом, верстах так в десяти-пятнадцати. Ты бы где строить стал?

— Ну… Скорее всего, вот здесь, в заливчике, между мысами Княжой и Сафоша. Очень удобно. Ну, или… Вот, к северо-востоку…

Дня через три под вечер вышла в озеро рыбацкая лодка. Щурясь от лучей клонящегося к закату солнца, двое мужичков снимали сети. Больше, правда, по сторонам смотрели, чем на улов. Улов, правду сказать, весьма неказист: пара ершей да несколько красноперок.

— Ну, на уху хватит! — один из рыбаков подкинул на руке серебристую рыбину.

— Вот они, Олег Иваныч! — произнес сидевший на корме Олексаха. Кивнул на излучину Волхова, где примерно в полуверсте от лодки появилась темная точка. Челн. Узкий, выдолбленный из одного ствола. Пара мелькающих весел.

Олег Иваныч натянул поглубже круглую шапку, узнал приказчиков. Тех, что везли сейчас белое рейнское некоему герру Венцелю.

А вот и другие! Ходко, под парусом, идущая лодка.

Заметив «рыбаков», на лодке спустили парус и укрылись за небольшим мысом. Челн с приказчиками быстро попер туда же.

— Ишь, нагнали волну, черти! — вычерпывая из лодки воду, выругался Олексаха. — Однако не напрасно я вчера с приказчиками в Ладоге пьянствовал. Вызнал ведь, когда вино повезут!

— Молодец, молодец, хорошо поработал, — похвалил Олег Иваныч. — Теперь пора в острог, спать.

— Как — спать? Мы что, за ними не…

— Нет! Вернее, да. Но чуть позже. Чего их зря гоношить?

Под утро, когда багряный круг солнца едва угадывался за покрытым перистыми облаками горизонтом, вылетел из острога небольшой отряд всадников. Олег Иваныч с охраной, Олексаха и напросившийся с вечера Жоакин — скучно ему, видите ли, на верфи стало в последнее время, приключений захотелось, кровь разогнать да сердце потешить.

Олег Иваныч его хорошо понимал — сам ведь, считай, за тем же сюда и приехал. Ведь не посадничье это дело — самолично расследованием заниматься. На то исполнители есть — вот типа Олексахи. Так что можно вполне сидеть сиднем в Новгороде да читать донесения о ходе следственных действий. Что, Олексаха сам бы про другую верфь версию не выдвинул? Выдвинул бы рано или поздно. Заметил бы подозрительную лодку. Правда, у Олега Иваныча это все гораздо быстрей получилось. Опыт…

Они неслись по побережью вдоль кромки прибоя, сквозь колючие заросли вереска и шиповника, меж высоченных сосен, похожих на корабельные мачты. И восходящее солнце светило им в спины.