Читаем без скачивания Пираты Венеры - Эдгар Берроуз

Мой сигнал очень прост. Он состоит из двух коротких низких нот, за которыми следует высокая и более длинная нота. Когда я стоял перед дверью Дуари и насвистывал этот сигнал, мои мысли были не о принцессе за дверью, а о другой девушке — далеко отсюда, в древесном городе Куаад, на Вепайе. Я часто думал о ней, о девушке, которую видел лишь дважды, а слышал всего один раз. О девушке, которой я признался в любви, что овладела мной столь же внезапно, неотвратимо и полностью, как однажды в будущем овладеет смерть.

В ответ на мой сигнал нежный женский голос пригласил меня войти. Я перешагнул порог и оказался лицом к лицу с Дуари. При виде меня глаза принцессы расширились, и краска мгновенно залила ее щеки.

— Ты! — воскликнула она.

Я был ошеломлен ничуть не меньше ее. Это была девушка из сада джонга!

12. «Корабль!»

Какая странная встреча! От неожиданности я совершенно лишился дара речи. Замешательство Дуари тоже было вполне очевидным. Но, по крайней мере для меня, эта необычная встреча была счастливым совпадением.

Я направился к ней, и, надо полагать, в моих глазах отражалось куда больше, чем я отдавал себе отчет, потому что она отшатнулась, покраснев еще сильнее.

— Не прикасайся ко мне! — прошептала она. — Не смей!

— Разве я когда-либо причинил тебе вред? — спросил я.

Похоже, этот вопрос вернул мне ее доверие. Она покачала головой.

— Нет, — признала она. — Физически — никогда. Я послала за тобой, чтобы поблагодарить тебя за службу, которую ты сослужил мне, но я не знала, что ты — это ты. Я не знала, что Карсон, о котором они говорили, это тот самый человек, который… — она замолчала и взглянула на меня умоляюще.

— Тот человек, который в саду джонга сказал, что любит тебя, — продолжил я за нее.

— Не надо! — вскричала она. — Неужели ты не сознаешь оскорбительность и преступность такого заявления?

— Так это преступление — любить тебя? — спросил я.

— Преступление говорить мне об этом, — ответила она несколько свысока.

— Тогда я законченный преступник, — ответил я, — ибо я не могу сдержаться, не могу молчать, что люблю тебя, и буду говорить это всякий раз, когда тебя увижу.

— В таком случае ты не должен больше видеть меня, поскольку ты не имеешь права говорить такие вещи, — решительно сказала она. — Я прощаю тебе предыдущие оскорбления, потому что ты оказал мне и государству огромную услугу. Но больше не повторяй их.

— Но что, если я не могу поступать иначе? — вопросил я.

— Ты должен преодолеть себя, — серьезно сказала она. — Это вопрос твоей жизни или смерти.

Ее слова озадачили меня.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — признался я.

— Камлот, Хонан, любой из вепайян на борту корабля убили бы тебя, если бы узнали об этом, — ответила она. — Джонг, мой отец, приказал бы казнить тебя по возвращении на Вепайю. Все зависело бы от того, кому первому я сказала бы об этом.

Я подошел поближе и заглянул ей в глаза.

— Но ты ведь никому не скажешь, — прошептал я.

— Почему ты так думаешь? — потребовала ответа она, но голос ее слегка дрогнул.

— Потому что ты хочешь, чтобы я любил тебя, — бросил я вызов.

Она сердито топнула ногой.

— Ты преступаешь границы допустимого, и не подлежишь ни милости. ни прощению. Немедленно прочь из моей каюты! Я не желаю больше видеть тебя.

Ее грудь вздымалась, прекрасные глаза сверкали. Она стояла очень близко ко мне, и мной овладело стремление схватить ее в объятия. Я хотел прижать ее к себе, хотел покрыть ее губы поцелуями.

Но более всего я хотел добиться ее любви, так что я овладел собой, дабы не зайти слишком далеко. Мне не хотелось потерять шансов завоевать ее любовь, которая, я чувствовал это, уже зарождается где-то в безднах души, на самой границе сознания. Не знаю, почему я был так уверен в этом, но я был уверен.

Я не мог бы навязывать свое внимание женщине, которой оно отвратительно. Но с первого мгновения, как только я увидел эту девушку, подсматривающую за мной в саду на Вепайе, у меня возникло впечатление, что она тоже немного интересуется мной.

— Я сожалею, что ты отправляешь меня прочь, по существу, в изгнание, — ответил я. — Я не считаю, что заслужил это, но, разумеется, представления вашего мира отличны от представлений моего. У нас женщина не чувствует себя оскорбленной любовью мужчины или его признанием в любви, кроме тех случаев, когда она уже замужем за другим.

В этот момент мне пришло в голову то, о чем следовало подумать раньше.

— Может быть, ты уже принадлежишь другому мужчине? — спросил я, холодея при этой мысли.

— Конечно, нет! — фыркнула она. — Мне еще нет девятнадцати лет.

Я плохо слышал. Я удивлялся, как мне до сих пор не приходило в голову, что девушка из сада могла быть замужем.

Я не знал, какое отношение ко всему имел ее возраст, но я был рад узнать, что ей еще не семьсот лет. Я часто думал, сколько ей лет, хотя здесь, на Венере, это в общем-то не имело значения. Здесь, в единственном из всех мест Вселенной, людям было действительно столько лет, на сколько они выглядели — по меньшей мере это верно в отношении их внешней привлекательности.

— Так ты уходишь? — требовательно спросила она. — Или мне позвать кого-нибудь из вепайян и сказать, что ты нанес мне оскорбление?

— Чтобы меня убили? — спросил я. — Нет, я никогда не поверю, что ты так поступишь.

— Тогда уйду я, — постановила она. — И помни, что тебе не дозволено больше ни видеть меня, ни говорить со мной.

С этим прощальным и отнюдь не обнадеживающим ультиматумом она покинула комнату, выйдя в соседнее помещение своих апартаментов. Похоже, это был конец аудиенции. Я никак не мог последовать за ней, так что я повернулся и безрадостно направился в капитанскую каюту в башне.

Когда я обдумал все, что произошло, мне стало очевидно, что я не только не продвинулся вперед. Теперь казалось мало правдоподобным, что я когда-нибудь это сделаю. Похоже, между нами существовал непреодолимый барьер, хотя я не представлял себе, что бы это могло быть.

Я не мог поверить, что она совершенно ко мне равнодушна. Хотя, быть может, я думал так исключительно в силу собственного эгоизма. Она достаточно прямо дала понять, как словами, так и действиями, что не желает иметь со мной ничего общего. Я несомненно был persona non grata.

Несмотря на все вышеперечисленное, а, может, и благодаря этому, я понимал, что вторая, более долгая встреча послужила только тому, что моя страсть разгорелась еще сильнее. Я был в совершеннейшем отчаянии.

Ее присутствие на борту «Софала» непрестанно искушало меня. Ее заявление о невозможности никаких отношений между нами только заставило меня еще сильнее желать быть с ней. Я был крайне несчастен, а монотонное течение нашего обратного плавания к Вепайе не давало возможности отвлечься. Я хотел, чтобы мы встретили какой-нибудь корабль, потому что любой встреченный корабль был бы вражеским.