Читаем без скачивания Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота - Андрей Загорцев

Вскоре обед из двух блюд и чая был готов. Надо давать знак группе на сбор. Тут вспомнились слова старшаков про первую пайку. Я начерпал в один котелок супа, в подкотельник наложил каши, налил чай в кружку. Точно так же отложил еще одну порцию на Федоса.

— Саня, иди, зови каплейта! Скажи, ваша порция типа готова. Мне старшаки посоветовали так делать, и вот, смотри, твоя пайка, остальным потом наложим.

Федос кивнул и ушёл за командиром. То, что сперва пригласили его и ожидали его команд на раздачу пищи, командира не удивило. Как обычно, ухмыльнулся уголком губ, посмотрел на Федоса, гордо держащего в руках свой котелок. По всей видимости, доволен, значит, мы все сделали правильно. Мне пришлось стать раздатчиком и поработать подкотельником, разливая суп по котелкам и раскладывая кашу. Не обидел никого, а главное — себя. Обед удался на славу. Все молча молотили челюстями, размачивали сухари в супе, со свистом прихлёбывали чай. Федос, отобедавший первым и успевший помыть котелок в море, паковал найденный мешок и резервуар и пошёл его перепрятывать и делать описание схрона с одобрения командира.

Во время обеда появилась еще одна возможность получить минус сутки ареста. Поповских задал вопрос, кому еще необходимо принимать пищу в первую очередь. Тут на высоте оказался «Киев», который доложил, что также в первую очередь надо накормить связиста группы. Я даже и не подозревал, что у нас в группе имеется связист. Оказывается, связист у нас должен быть из роты связи и вместе с нами он должен ходить на занятия. Вскоре в роту связи должны прибыть молодые матросы из специальной связной учебки. Поповских отберет двух связистов для нашей группы, ему дано право первого отбора самим командиром разведпункта. Надеемся, он выберет нормальных специалистов.

После обеда и мытья котелков Поповских озадачил Федосова распределить личный состав на отдыхающие и бодрствующие смены. Одни должны будут отдыхать, другие стоять в дозорах. Старшина второй статьи назначил личный состав, определил порядок замены и лично пошёл выставлять наблюдателей. Я пока был в отдыхающей смене и поэтому поддул воздухом спасательный жилет, уложил его в голову вместо подушки, лег на один край плащ-палатки, другим укутался и, прижав к себе автомат, попытался задремать. Так, у меня есть два часа, чтобы поспать, и надо использовать это время на полную. Рядом шебаршился Зелёный, один из «киевлян» рассказывал какие-то сказки про «чудо плащ-палатки», которые надуваются, как пляжный матрас, и имеют специальный полог для укрывания. Вроде бы на этой надувной палатке можно и водные препятствия преодолевать, и спать удобно. Врёт, наверно, что-то я, к примеру, у морских пехотинцев в части у отца таких не видел.

Растолкали меня через два часа. Солнце уже далеко ушло на запад, вскоре начнёт темнеть. Как раз часа через два будет уже темно и начнутся ночные занятия. Я поменял на посту Габоя, поудобнее устроился между скал и начал наблюдать за морем. Ничего интересного, далеко, на самой линии горизонта, виднеется силуэт корабля. По палубным надстройкам я определил принадлежность к военно-морскому флоту, понаблюдал, потом мне надоело пялиться на пустынную водную гладь и я, перебравшись повыше, почти что к самому выходу из бухты, обнаружил, что могу видеть группу обеспечивающих занятия старшаков. А вот и Поповских, сидит возле штыря антенны с какой-то странной узенькой «лесенкой», растянутой от верхушки. Наверняка сейчас связывается по радиостанции с разведпунктом. А интересно, слышит ли сейчас его экипаж радиостанции, где начальником главстаршина Маслов? Надо поинтересоваться у земляка, какой у Поповских позывной? Наверняка Николай Сергеевич знает и если это не военная тайна, то расскажет. Интересно, а Ярик поменял наши двушки и, если поменял, то когда отдаст деньги? Так, отвлекаясь на всякие мысли, наблюдая то за морем, то за группой матросов старшего призыва, я отсидел на «фишке» положенное время. Стемнело, снизу меня позвали. Начинались ночные занятия. Старшаки, спустившиеся вниз вместе с каплейтом, притащили несколько консервных банок, заполненных опилками и воняющих соляркой. Начали устанавливать мишени, поджигать содержимое банок. Опилки, пропитанные соляркой, поджигались достаточно скверно, но, загоревшись, коптили и давали довольно устойчивый к порывам ветра огонёк. Приготовились, проверились. Оружие — по-«морскому», подкачали спасательные жилеты. Старший группы обеспечения раздал всем по зелёному картонному цилиндрику с проволочками на днище.

— Внимание, — подал команду каплейт, — то, что вы сейчас держите в руках, называется сигнальный патрон, он же — фальшфейер! Предназначен для подачи сигнала с воды. Если кто-то из вас свалится за борт и его не заметят, обязан разогнуть вот эти проволочки, держась за них, выдернуть вот это кольцо и дёрнуть за веревку, — сигнальный патрон в руках Поповских пыхнул ярко-жёлтым огнём и осветил всю группу и часть берега. Сигнальный патрон горел достаточно долго, где-то около минуты. Пока горел патрон, я намекнул Зеленому, что матроса со спасательным шкертом на резиновой лодке нет и уходить за борт я бы ему не рекомендовал. Зеленов хмыкнул и пообещал, что все будет нормально. Потом мы закрепили патроны на резинках спасжилета на плече и выстроились возле надувной лодки. Команда, лодку спихиваем в воду, сами прыгаем внутрь — сразу же по бортам подгрупп. Идём на вёслах от берега. Идём уже достаточно долго. Силуэты мишеней, освещаемые горящими консервными банками, все дальше и дальше. Теперь уже даже мишеней не видно, а огоньки превратились в мерцающие точки. Наконец-то разворачиваемся. Поповских, сидящий в середине лодки, вытаскивает из-за груди висящий на веревочке компас (с ударением на «а»). И дает команду Федосову определить азимут на место высадки. Федос кое-как справляется. Потом азимут определяли я и еще несколько человек. Наконец капитан-лейтенант удовлетворился нашими ответами, и мы тихонько пошли на вёслах к берегу. Вроде все хорошо, но тут команда — вторым номерам по обеим бортам за борт и приступить к буксировке. Сую автомат магазином за воротник, дергаю плечами: нормально, вроде держится хорошо и на позвонок уже не давит. Как можно бесшумнее, спиной к лодке, ногами в море, держась за канатное кольцо, входим в воду, разворачиваясь лицом к борту в прыжке. А вода-то не очень и теплая. Прав был Дитер Болев, когда обучал меня проныриванию трубы. В такую воду лучше входить в одежде.

Теперь мы буксируем лодку, стараясь загребать как можно тише и без плесков. «Ночники» открывают огонь. Через глушители звук выстрела звучит совсем по-другому.

Что-то вроде «тых-дых» да лязганье затвора. Отстрелялись, гребем дальше. Команда. Правый борт останавливается, левый загребает. Лодка разворачивается. Опять стрельба. Теперь разворот в другую сторону — стрельба с левого борта. К берегу. Вторые номера, те, которые в воде: «Досмотреть место высадки». Плывем, стараясь не отфыркиваться, босые ноги ощущают дно. Теперь уже ножками-ножками к заветному берегу. Автомат из-за спины на уровне по грудь. Сами по себе мои локти вывернулись, и приклад вновь лёг на предплечье. На уровне «по пояс» приседаем и бредем гусиным шагом, пытаясь перестроиться в боевой порядок «углом вперёд». Вот уже просто лежим на пузе и, подталкиваемые волнами, всё-таки выползаем на берег. Так, осмотреться. Справа есть матрос, слева есть, сзади есть. Я получился в центре угла. Значит, мне первым выходить на сушу. Встаю на колено, чуть пошатываясь, вожу стволом автомата туда-сюда, пытаясь вглядеться в ночную темень. Мало ли что мог придумать Поповских. Перебежкой на песок, плюхаюсь под прибрежный валун, еще раз осматриваюсь, поднимаю руку. Остальные пошли на берег. Вскоре десантная лодка подходит к берегу. Первые номера выскакивают на сушу. Готово — отработали, строимся.