Читаем без скачивания Затмевая могущественных - Борис Владимирович Сапожников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаю, – с легкой душой соврал Торлоу. Потому что в потоке слов Лоуренса он почти ничего не понял.
Однако майор щелкал и щелкал пальцами, подзывая официанта. Виски лилось рекой. Как же приятно было ощутить его вкус после месяцев питья противной араки! Торлоу и сам не заметил, как Лоуренс вывел его из ресторана, потащил куда-то настойчиво за рукав мундира. Вроде бы смотреть на этого русского. Хотя для чего это нужно, убей его бог, Питер понять не мог.
Здоровяк в мятом и грязном мундире буквально вывалился на меня из-за угла. Я шагал себе по улице к квартире, занимаемой лейтенантом Чардом, когда случилось это вот явление. Чард, к которому я поступал в заместители, находился в Питермарицбурге и, конечно же, присутствовал на том собрании, где мы представлялись. Я нашел его сразу после короткого разговора с генералом Челмсвордом. Чард оказался мрачноватым типом, часто повторял, что войны он толком не видел и в основном строит мосты и укрепления.
– Я тоже не видел, можно сказать, настоящей войны, – ответил ему на это я, – так что мы будем в равных условиях.
– Ноль да еще ноль, – буркнул тогда Чард, – это никак единицу не даст. Мы с вами, мистер черный мундир, так и будем двумя нулями.
Несмотря на этот мрачный диалог, мы условились встретиться завтра в обеденное время и переговорить в уже более спокойной обстановке.
Именно по дороге на Чардову квартиру на меня и налетел громадный сержант в грязном мундире. Лицо его было украшено роскошными бакенбардами.
– И как это понимать, сержант? – поинтересовался я.
– А! – взревел он разъяренным быком. От него за версту разило спиртным. – А! – повторил он в какой– то немой ярости и с размаху приложил меня кулаком в лицо.
Удар его был стремителен и весьма силен. Я отлетел на несколько шагов и пропахал еще пару аршин спиной по пыльной улице. Да так и остался сидеть, тряся головой. С разбитых губ капала кровь. Когда в голове хоть немного прояснилось, я быстро ощупал языком зубы – вроде ни один не шатается. И решительно поднялся на ноги.
Еще в гимназии я решил, что в драке никогда отступать не буду. А уж тут – на чужой территории, и подавно! Даже при условии, что противник явно намного сильнее.
Здоровяк надвигался на меня. Похоже, моя форма и возможные неприятности его ничуть не пугали. Хотя при том количестве спиртного, что, судя по запаху, сидело в нем, голову потерять очень легко.
От второго удара я сумел увернуться. Несмотря на силу, противник мой был малость неуклюж. Я пнул его в голень – отчего он слегка покачнулся. Но тут же врезал мне снова. Даже не разворачиваясь полностью. Длины рук хватило. Все, что я успел сделать, это принять удар на скрещенные руки. В предплечья будто паровой молот врезался. А следующий удар я и вовсе пропустил. Кулак здоровяка попал мне по ребрам – те затрещали. Боль рванула легкие. Я зашатался, но рук не опустил. Однако этого противнику моему и не требовалось. Его пудовые кулаки крошили мои ребра, выколачивая воздух. А потом последовал прямой удар ногой – и я вновь оказался повержен. На то, чтобы подняться, сил уже просто не было.
Я закашлялся от пыли. Попытался перекатиться на бок. Однако в живот мне врезалась нога в тяжелом ботинке. Внутри как будто бомба взорвалась. Еще пара ударов ногой сверху. Но я их почти не чувствовал.
По всему телу равномерно разливалась боль. Хотелось выть от собственного бессилия. Наверное, впервые после гимназических времен я оказывался столь жестоко унижен и избит.
После третьего или четвертого – я их, конечно, не считал – удара тяжелого ботинка надо мной послышались резкие окрики. Удары прекратились. Через пелену боли в ушах я услышал голоса. Они кричали что-то, но разбирал я только отдельные слова или короткие фразы. «На офицера»... «Ногами»... «Каторга»... «Вяжи его!»... и все это перемежалось потоком самой черной площадной брани.
Затем меня подхватили под руки, уложили на носилки и быстро понесли куда-то. Как оказалось, в госпиталь. Но я этого уже не увидел. От тряски все внутри меня взрывалось болью, и я быстро потерял сознание.
Мсоми был воином. Настоящим воином. Настоящим воином зулу. Он никогда и ничего не боялся. Он дрался с копьем и щитом сколько себя помнил. Его не страшили громовые палки белых людей. Он убивал их, убивал других зулусов, убивал зверей. Ничего не боялся отважный Мсоми. Ничего из реального мира. А вот чудовищ и призраков, злых духов и одноруких людоедов очень даже боялся. Потому что с ними не справиться при помощи копья или ножа.
Вот поэтому-то и было так страшно Мсоми, как и его товарищам по амабуто. Всех их отправили в Белый крааль. Крааль Белого Квана. А ведь всем известно, что он – великий колдун, который берет людей и обращает их в своих рабов.
За что только так благоволит к нему великий Кечвайо?!
В Белом краале никто не жил. Даже сам Кван, которому тот принадлежал. Все дома в нем, обмазанные глиной и обтянутые буйволиными шкурами, стояли пустыми. Что внутри них – не знал никто в народе зулу. Да и узнавать не хотел. Однако Мсоми, как и остальные воины амабуто «уДлоко», вскоре предстояло узнать это.
Они смело вошли в крааль, шагали вслед за Кваном по его улочкам. И отвага оставляла их с каждым сделанным шагом.
– Входите в дома по трое, – говорил им Кван. – Три воина в каждый дом. Внутри ложитесь в воду. Она теплая и приятная. – При этих словах идущие ближе всего к Квану видели на его черных губах насмешливую улыбку. – Ложитесь в воду и закрывайте глаза. Вода – это жизнь, воины зулу. Из нее все мы вышли при рождении, и выйдете снова – новыми, более сильными воинами. Воинами, достойными великого вождя всех зулусов Кечвайо.
Он говорил и говорил, не замолкая ни на секунду. И воины заходили в хижины, только чтобы не слышать больше его голоса и его слов. Внутри каждой хижины было углубление, вроде
