Читаем без скачивания Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

На следующем этаже еще сражались два гвардейца и трое морских — бродяг, прижавшихся спинами друг к другу. Противник нападал с той же слепой яростью, что и в засаде на дороге. А сверху катилась волна остроклювых шлемов. Симон догадался, что враг каким-то способом прибыл по воздуху и теперь захватил верхний этаж.

Не время было размышлять, каким образом враги появились, они прорвались и этого было достаточно. Пали еще двое салкар и гвардеец. Мертвые и раненые, друзья и враги поглощались морем остроклювых шлемов. Тела скользили по лестнице, сметая все на своем пути. Вместе с ними падали и обломки мебели.

Симон ухватился за перила. Салкары строили прочно: перила выстояли. Собрав все силы, Симон стал пробираться к выходу.

Перед ним оказалась клювастая голова, а перед лицом сверкнуло острие меча. Симон схватил стул и ударил противника.

— Сал! Сал! Сал!

Симона оттеснили в сторону, он увидел страшное лицо Магнуса в первой шеренге отбивающих вторжение.

Прицелиться, выстрелить, снова прицелиться, снова выстрелить. Сбросить пустой колчан, снова приготовиться к стрельбе, оттащить в сторону стонущего раненого гвардейца, там ему окажут помощь. Снова прицелиться. Стрелять! Стрелять!

Каким-то образом Симон снова оказался в зале, затем отряд, в котором он находился, снова сражался на другой лестнице, дорого отдавая каждую ступеньку. По лестнице тянулся тонкий дымок — щупальца тумана? Нет, дым забивался в горло, заставлял кашлять. Симон стрелял, снимая колчаны с тел упавших гвардейцев.

Ступени остались позади. Люди хрипло закричали, дым стал гуще. Симон смахнул рукой выступающие слезы и плотнее затянул металлический шарф. Он дышал затруднилось.

Вслепую, он двигался вслед за товарищами. За ним закрывались двери пятидюймовой толщины. Одна, две, три… четыре таких преграды. И вот они в помещении, где находится странное устройство. Сложное и большое, оно выше огромного человека, стоящего перед ним с отчаянными глазами. Моряки и гвардейцы расступились, оставив в центре помещения странную машину наедине с хозяином города.

Магнус потерял шлем, плащ его был порван и свисал с одного плеча. Топор лежал на крышке машины, с лезвия на каменный пол капала кровь. Лицо его побледнело и осунулось. Широко раскрытыми глазами смотрел он на людей, не видя их. Симон подумал, что Магнус в состоянии шока.

— Уходите! — Магнус схватил топор и взмахнул им. — Крылатые демоны с воздуха! Человек не может сражаться с демонами! — он рассмеялся радостно, как мужчина, обнявший любимую. — Но у нас есть ответ и для демонов — Салкаркип не будет служить дьявольскому отродью!

Он повернул бычью голову, рассматривая гвардейцев Эсткарпа и своих сограждан.

— Вы хорошо сражались. Но теперь ваша судьба не здесь. Я высвобождаю энергию, питающую город. Уходите подальше, а я заберу с собой как можно больше этих летающих колдунов. Уходите, люди-волшебники, и оставьте Салкаркип его судьбе!

Его глаза и голос давили с такой силой, что уцелевшие гвардейцы отшатнулись. Корис был с ними: ястреб на его шлеме потерял одно крыло. Волшебница, с печальным лицом, но спокойная. И еще двадцать человек с Симоном.

Как один человек, гвардейцы обнажили мечи, салютуя оставшемуся. Магнус улыбнулся:

— Хорошо, хорошо, волшебники! Но сейчас не время для парадов. Уходите.

Они вышли в указанную им маленькую дверцу, которую Корис тут же закрыл, и побежали по подземному переходу. К счастью, пол был ровный, и через небольшие интервалы горели шары.

Еще сильнее слышался шум прибоя, и вот они оказались в пещере, где покачивались в воде маленькие лодки.

— Вниз, — Симон вместе с другими забрался в лодку, а Корис ударил его ладонью по спине, заставляя лечь на качающееся дно. Захлопнулась еще одна дверь. Свет исчез. Симон лежал неподвижно, не зная, что произойдет дальше.

Лодка двигалась, тела людей перекатывались, Симон закрыл лицо руками. Качка усилилась и Симон почувствовал, что его начинает тошнить. Он никогда не был хорошим моряком. Занятый борьбой с тошнотой, он не был подготовлен к взрыву, который, казалось, уничтожил весь мир.

Они по-прежнему качались на волнах, но, подняв голову, Симон вдохнул свежий воздух. Он зашевелился, не обращая внимания на протесты соседей. Больше нет тумана — была первая его мысль. А потом наступил день. Небо, море вокруг, берег — все было чистым и ясным.

Но когда же взошло солнце? Симон был оглушен взрывом, но не ослеп. Они направлялись в море, оставляя позади источник жары и света.

Одна… две… три маленьких лодки насчитал он. Парусов не было, но очевидно, лодки имели какой-то двигатель. На корме их лодки сидел человек. По ширине его плеч, Симон узнал Кориса. Капитан держал руль. Они были ушли из ада, в который превратился Салкаркип, но куда же они направляются?

Туман исчез, а пламя на берегу давало им свет. Но волны не были порождением морской стихии. Должно быть, взрыв передался океану. Поднимался ветер, и люди в лодке стали понимать, что они еще не спаслись, а лишь получили небольшую передышку.

Часть 2. ВЕРЛЕЙН

Глава 1. Брачный договор на топоре

Море было тусклым и серым, цвета лезвия топора, которое, несмотря на правку, не блестит, или стального зеркала, покрытого влагой. И небо над ними — такого же цвета, так что трудно было различить, где кончается воздух и начинается вода.

Лойз съежилась на скамье под узким окном. Она боялась высоты, а эта башня, выдававшаяся из стены, нависала непосредственно над острыми, окруженными пеной, скалами береговой линии. Но ее постоянно влекло к этому месту, потому что, глядя в глубокую пустоту, лишь изредка нарушаемую ныряющей птицей, она видела свободу.

Прижимая узкие ладони с длинными пальцами к скамье и камню, она заставляла себя выглянуть, заставляла глядеть на то, чего она боялась, как ей много раз приходилось делать то, от чего отказывалось ее тело и мозг. Будучи дочерью Фалька, ей пришлось надеть броню из льда и железа, которую не мог пробить ни один удар. И вот уже больше половины своей короткой жизни она провела в этой внутренней цитадели.

В Верлейне было множество женщин, потому что Фальк отличался похотливостью. С раннего детства Лойз видела, как они приходят и уходят, смотрела на них холодным взглядом и сравнивала себя с ними. Ни на одной из них Фальк не женился и ни одна из них не принесла ему потомства — к величайшему неудовольствию Фалька и к некоторому временному выигрышу для Лойз. Потому что Верлейн принадлежал Фальку не по наследству, а из-за его единственного брака с матерью Лойз. И только пока жила Лойз, Фальк продолжал владеть Верлейном, и всеми его богатейшими возможностями для грабежа и мародерства на море и на берегу Если бы она умерла, в Карстене нашлось бы немало наследников ее матери, которые тут же предъявили бы свои права на владение Верлейном.