Читаем без скачивания Капитан идет по следу - Марк Гроссман

По профессиональной привычке он обычно запоминал размеры обуви, приметы и особенности людей, с которыми приходилось иметь дело. След, который привлек его внимание, вовсе не походил на отпечатки Волошина. Он был почти вдвое меньше. Может быть, его оставил старик, отец Нади? Нет, у него тоже крупная нога. Не отпечаток ли это Чернецова, помогавшего старику донести Надю до дома? Едва ли. У него сапоги, а здесь — оттиски сандалий.

Пока гипс застывал в следах, Смолин решил посмотреть, куда ведут эти странные отпечатки.

Идя от передних следов к задним, капитан увидел, что человек, оставивший эту дорожку, сделал несколько огромных, не по росту, шагов. Бежал? Откуда?

Неподалеку от огорода темнело несколько кустов живой изгороди. К ним и привела следовая дорожка.

Между кустами Смолин заметил отчетливую вмятину от тела человека. Чтобы оставить такой след, неизвестный должен был пролежать в кустах несколько часов.

Размышляя над тем, что это все может значить, Смолин вернулся к месту убийства. Осматривая забор, капитан обнаружил на досках две разные пары отпечатков, оставленных грязными подошвами. Одни были длинные и узкие, они принадлежали, конечно, Волошину; вторые — остались от сандалий. Маленькие следы кое-где покрывали дорожку Волошина.

«Странно, — думал Смолин, выбирая из земли застывший гипс, — выходит, Волошину кто-то помогал? Кто?»

Оставив лестницу у дома, капитан тихо прошел в комнату, где лежала покойная. Ему надо было поговорить с отцом Нади, но старик сидел у кровати, смотрел перед собой пустыми глазами, и капитану неловко было его тревожить.

Ожидая, когда можно будет поговорить с Бурковым, Смолин остановился у гроба и молча стал вглядываться в лицо убитой, будто по его выражению хотел узнать все, что случилось там, у скамейки.

Внезапно Смолин нахмурился. Подошел ближе, вгляделся пристальнее: в разорванных мочках ушей у Нади не было бриллиантовых сережек.

По дороге в управление Смолин недовольно морщился: он с самого начала допустил в этом деле не одну ошибку. Вызвав Волошина на допрос, капитан показал ему клочки синей материи, снятые с колючек на заборе.

— Вы не скажете, Николай Сергеевич, что это за обрывки?

Волошин молчал, и на его усталом лице проступили красные пятна. Потом он поднял на Смолина тускло горевшие глаза:

— Вы знаете о моих отношениях с Надей?

— Знаю.

— Ее кто-то стравил со мной. Она получила письмо.

Капитан отодвинул в сторону книгу, под которой лежала карточка неизвестной женщины.

Волошин скользнул по фотографии взглядом и вопросительно посмотрел на следователя.

— Вы не знаете, кто это?

— Нет.

Смолин повернул карточку.

Поэт долго перечитывал надпись.

Наконец Волошин положил фотографию и сказал почти спокойно:

— Я ее никогда не видел.

Поэт закурил, и Смолин заметил, что рукав у него сильно изодран о колючки.

Попросив Волошина подержать руку на весу, капитан приложил к дыркам на рукаве кусочки захваченной в саду материи. И по размеру, и по цвету они полностью совпали.

— Почему вы не хотите рассказать мне, как все было?

— Не хочу. Это касается только меня и Нади.

«К чему эта глупая игра?» — подумал Смолин, записывая вопросы и ответы в протокол. Вслух Смолин сказал:

— Вы не желаете говорить об очевидных вещах. Я помогу вам. В семье случилась ссора. Попытки примириться ни к чему не привели. Тогда вы написали жене письмо, прося в сумерках прийти в сад.

Она пришла. Надя не читала вашего письма и не знала, что встретит вас там. Вы много спорили и доказывали друг другу свою правоту. Потом вы, Волошин, в крайнем возбуждении… Может быть, вы все-таки расскажете сами?..

Видя, что поэт не собирается отвечать, капитан напомнил:

— Я жду.

Молчание уже становилось безнадежным, когда Николай Сергеевич, зло посмотрев на Смолина, резко заговорил:

— Все, что вы сказали, правда. Но я не понимаю, какое вам до этого дело? Хорошо, я доскажу, чтоб не тянуть время. Я перелез через забор, а не вошел через калитку. Я не хотел, чтобы меня видели болтуны, люди, для которых чужое горе слаще своего счастья.

Разговор у нас был неприятный. Вначале мне почти удалось убедить жену, что все это глупо. Но внезапно она снова расстроилась, теперь я понимаю почему, и сказала, чтоб я немедленно уходил. Меня это в конце концов вышибло из седла. Я раскричался и бросился к забору. Утром вы любезно заехали за мной, вероятно, в целях сохранения молодой семьи.

«Ну, наглец», — молча проглотив иронию, подумал Смолин и спросил:

— Когда у вас потерялся нож с перламутровой рукояткой?

— Он был со мной, когда я шел на свидание. Может быть, я уронил его, перелезая через забор. Где вы его нашли?

— Я прошу ответить мне еще на один вопрос. Нет ли среди ваших друзей или знакомых человека очень невысокого роста, обутого в сандалии?

Подумав, Волошин отрицательно покачал головой.

Холодно простившись с поэтом, Смолин подвинул к себе телефонный аппарат. Но в эту минуту в кабинет вошел Анчугов, и капитан положил трубку. Лейтенант сообщил, что ничего не удалось узнать о маленьком человеке в сандалиях.

— Крестову звонили из тюрьмы. Оттуда вчера в полдень сбежал вор Витька Враков, кличка «Хорек», — добавил Анчугов. — Приметы, пожалуй, подходят. Но едва ли он имеет отношение к убийству в саду. Надо быть совсем без головы, чтобы, сбежав, тут же хвататься за нож.

— В жизни многое нелепо на первый взгляд, — возразил Смолин, — проверь все-таки.

Вечером Анчугов вернулся из тюрьмы. Он передал Смолину выписки из дела и карточку Вракова, человечка с лысым черепом и блеклыми узкими, как щелки, глазами.

У Витьки была очень приметная внешность, и ему ненадолго удалось после побега замести следы. Его арестовали в небольшом районном городишке и по этапу вернули в тюрьму.

На другой день Смолину привезли сандалии Вракова.

Люди Кичиги сравнили их с гипсовым слепком, взятым в саду, и утверждали, что они совершенно схожи. Смолин срочно поехал в тюрьму и вызвал Витьку Вракова на допрос.

Смешное и жалкое впечатление производил этот человек. По всему было видно, что он свой человек в тюрьме, что он знает тут все порядки, обычаи и назубок выучил все статьи и параграфы, по которым его могут упрятать за решетку. Короче говоря, у Витьки было на грош амуниции, на алтын амбиции.

Он чрезвычайно важно морщил лоб, отвечая на вопросы, и скалил ровные белые зубы, будто этот разговор был естественной и приятной беседой старых знакомых.

Верно, он сбежал из-под стражи. Как? Это неважно. Сидя в тюрьме, научишься бегать.

Как очутился в соседнем городе? Обычно: сел в поезд и поехал.

Витька, развалившись на стуле, покачивал ногой и весело посматривал на начальника тюрьмы.

— Где вы были вчера в полночь? — спросил Смолин, не обращая внимания на позу Хорька. Витька продолжал покачивать ногой и посмеиваться. Но Смолин увидел, что последний вопрос насторожил Вракова. Он лизнул сухие губы и метнул косой взгляд на следователя.

Пытаясь скрыть свою секундную слабость, Хорек начал было болтать о своем прошлом, но скорее почувствовал, чем увидел: глаза у Смолина стали темно-синими от ярости. Витька проворно соскочил со стула и вытянул руки по швам.

— В полночь в поезде был, гражданин начальник.

— Врете, нет такого поезда. — И не спуская глаз с Хорька, поинтересовался: — Куда вы дели серьги убитой?

Витька ухмыльнулся, засопел, махнул рукой и ничего не ответил.

Вракова отправили в тюрьму. Он долго бегал по каменной комнате, щурил наглые испуганные глаза, бормотал:

— Нашли дурака! Скажи-ка им! Ишь ты!

Успокоившись, Витька стад вспоминать, как он сбежал из тюрьмы и спрятался в одном саду, чтобы дождаться ночи и уехать из города.

А тут подвернулось дело. Неподалеку от Витьки через забор перемахнул парень. Когда он спрыгивал вниз, из его кармана вывалился ножик.

На скамеечке парня ждала барышня, и они сильно ругались. Что-то они там не поделили. Барышня все мотала головой, и в ее ушах блестели сережки.

Совсем поссорившись, парень опять перелез через забор, а барышня села к Витьке спиной и задумалась.

Враков посидел, подобрал ножик, подождал, пока все кругом стихло, и в три прыжка очутился возле скамейки.

«Хорошо еще сережки-то я успел в поезде сплавить, — подумал Витька. — А то врезался бы».

Пригласив к себе Волошина, капитан спросил его, ощущая какую-то неприятную горечь во рту:

— Скажите, Николай Сергеевич, враги у вас есть?

Анчугов, сидевший рядом, пояснил:

— Нет ли у вас на примете людей, которые могли послать это грязное письмо Надежде Петровне?

Волошин несколько минут сидел молча, потом покачал головой:

— Я не знаю таких людей.

Отпустив поэта, расстроенный Смолин стал просматривать протоколы опросов, заверенные свидетелями. Вот подпись Чернецова. Нет, на карточке не тот почерк. Вот другие подписи, тоже ничего общего. И вдруг Смолин увидел фамилию, написанную круглыми аккуратными буквами. Человек, поставивший эту подпись, даже не собирался изменить почерк.