Читаем без скачивания Саван для блудниц - Анна Данилова

– Так.

– А теперь смотри, какую цепочку мы имеем в школе: Голубева – Льдов – Ларчикова – Пермитин. Так?

– Не понял.

– Ларчикова – любовница Пермитина.

– Крымов, у тебя паранойя? Тебе постоянно кажется, что кругом одни любовники.

– Я знаю, что говорю. Я проследил за ними. Вот и слепи теперь эти две цепочки в одну, и что получается? ГОЛУБЕВА – ЛЬДОВ – ЛАРЧИКОВА – ПЕРМИТИН – САША-МАКЛЕР – БЕЛОТЕЛОВА – МАСЛОВА. Из этих семерых в живых осталось только трое. А теперь прибавь к этому списку кровь на зеркалах и женские вещи в квартире Белотеловой – ну и как тебе сюжетец? Звони Чайкину.

Шубин достал из кармана телефон и позвонил в морг. Он был удивлен, когда Леша, услышав его голос, пробормотал, как если бы не хотел говорить при посторонних: «Я сейчас занят, перезвоните позже», – после чего сразу же повесил трубку.

– У него кто-то есть. Он не может говорить.

– Я буду не я, если не узнаю, кто у него сейчас и почему он не может говорить… Чертовщина какая-то! Поехали. Пристегнись…

Минут через десять «Мерседес» Крымова влетел на площадку университетского дворика, где в подвале одного из корпусов находился морг. Поставив машину таким образом, чтобы ее невозможно было увидеть из окон морга, Крымов кустами пробрался к главному входу, в то время как Шубин зашел с другой стороны, чтобы в случае, если оттуда кто-то будет выходить, они смогли увидеть его.

Но Чайкин был один. Он встретил их в съехавшей на ухо белой шапочке и замызганном халате. Поверх халата был повязан рыжий клеенчатый фартук, с которого медленными струйками стекала кровь. На столе, от которого он, по всей видимости, только что отошел, лежало вскрытое тело очень полной женщины…

– Мужики, – устало вытирая пот со лба, пробормотал Леша Чайкин, – я же сказал вам, чтобы вы перезвонили мне ВЕЧЕРОМ…

– К тебе заехать? – спросил Крымов.

Леша кивнул головой и, показав на свои руки, которые еще держали пилу, – мол, не видите, что ли, что занят, – повернулся к ним спиной.

– Послушай, ну не «жучки» же там… – возмущался уже в машине Крымов. – Слушай, что вообще происходит? Ты что-нибудь понимаешь?

Но Шубин, все мысли которого были заняты Земцовой, в его представлении она и сейчас пряталась – в прямом смысле! – под большим и белым, словно у взрослого ангела, крылом Харыбина, ничего ему не ответил.

– Шубин, ау! Очнись, мой друг, жизнь прекрасна и удивительна. Не переживай, ничего ТАКОГО с ней в Петрозаводске не случится. Поедем, я отвезу тебя в агентство, тем более что меня там уже давно ждут… Мы сегодня с Надей должны платье примерить…

Шубин, медленно повернув голову, словно специально для того, чтобы представить Крымова, надевающего через голову свадебное, в оборках, платье, усмехнулся.

– Ты что это на меня так смотришь? Небось представил, как я выгляжу в белом тюле и с фатой на голове?

И Шубин расхохотался. И подавил своим хохотом мгновенно ставшего несчастным Шубина, чья предательская фантазия все продолжала рисовать Юлю Земцову в объятиях фээсбэшника Харыбина.

Кравцов отвез вещи Горкина, которые тот вынес ночью из квартиры, скупщику краденого, Лосю. Тот жил на окраине города в частном домишке, окруженном старыми полудикими вишневыми деревьями, – идеальное место для подобных встреч и сделок. Сюда же к нему, всегда трезвому, но больному туберкулезом костей бывшему уголовнику, приезжали постоянные покупатели, промысел которых состоял в том, чтобы продать ворованное добро в такие же грязные, как и у них самих, руки. Любая утечка информации могла привести к Лосю, а от него к ворам, за которыми стояли уже более серьезные криминальные силы, чей авторитет мог либо защитить от тюрьмы, либо засадить за решетку, а то и вовсе лишить жизни. В зависимости от поступка.

Итак, Женя Горкин расплатился с Кравцовым за возможность остаться в его компании, и Виктор воспринял это как свою первую удачу. Но затем, сравнивая свой поступок с тем, что совершил бы, окажись на его месте Льдов, он понял, что, вместо того чтобы успокоиться и сполна насладиться унижением Горкина, он заработал лишнюю головную боль. Родители Горкина, которым и в голову не придет, что это их собственный сын вынес из дома все самое ценное, обратятся в милицию, и уж тогда Горкин, никогда не отличавшийся большим умом, может не смолчать и расскажет все матери. Хотя Виктор доходчиво объяснил ему, что его ждет, если он проговорится…

Вадик Льдов просто попросил бы Горкина принести или отнести безобидную с виду сумку с наркотой, зацепив его таким образом. Горкин – трус, и если ему сказать, что каждый его шаг зафиксирован людьми из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, то он, перепуганный насмерть, будет подчиняться беспрекословно, даже в туалет будет отпрашиваться. И что самое важное – во всем этом не будет внешнего криминала, как с кражей, а, значит, не возникает проблема РОДИТЕЛЕЙ.

Рассуждая таким образом, Кравцов на следующий день после того, как отвез вещи Лосю, сделал вид, что заболел, и остался дома. Он лежал и думал о том, ЧТО сейчас может происходить в доме Горкиных. Он мог бы позвонить туда, чтобы выяснить, дома ли Женя или в школе, и если дома, то выспросить его, не рассказал ли он о ночных делах родителям.

Но позвонить он так и не успел, его опередили. Голос звонившего назначил ему «стрелку» на пустыре за ботаническим садом, неподалеку от старого кладбища. А вот к этому Кравцов готов не был. Он позвонил Вале Турусовой и попросил ее зайти к нему.

– Ты что, один? – Валя, не разуваясь, прошла прямо к нему в комнату и плюхнулась в кресло. – Что случилось? Почему половина класса вообще не пришла? У нас медосмотр был, девчонки тоже не захотели пойти, больно надо, чтобы нас смотрели… Ты что-то бледненький… А где родители?

– Турусова, тысячу слов в секунду! Остановись.

– Все, остановилась. Так что случилось-то?

– Мне позвонили и назначили «стрелку» за «Ботаникой». Завтра в семь. Кто это может быть, не знаешь?

– Знаю. Интернатовские. Надо предупредить Перепелкину, это же она выясняла отношения с той девчонкой, которую вы собирались трахнуть в посадках.

– Так ничего же не было…

– Вас было много, а она – одна. К тому же вы ее раздели. Я еще хотела вас предупредить, чтобы с интернатом вообще не связывались, они же там все беспредельщики и за своих могут голову откусить… Так что я не завидую Тамарке.

– А из-за чего они вообще устраивали все эти разборки?

– Та девчонка, кажется, ее зовут Марина, пришла к нам в школу на дискотеку и НЕ ТАК ПОСМОТРЕЛА на нашу Томочку.

– Но ведь это все Льдов… Это он назначил ей встречу, а девчонка-то думала, что он пригласил ее на свидание…

– А тебя кто заставлял идти в посадки?

– Никто. Но можно же позвать Ларчикову, и она скажет, что там ничего не произошло…

– Это для прокуратуры. А что за дело интернатовским до нашей «класснухи» и до ее свидетельских показаний, когда избили ИХ ДЕВЧОНКУ?!

– Я могу позвонить отцу Льдова, расскажу ему и попрошу, чтобы он прислал на пустырь кого-нибудь из людей Глухаря.

– Тебе, конечно, никто не запретит этого сделать, но прикинь: у человека только что убили сына… Я уверена, что «глухари» и сами ищут убийцу по своим каналам и скорее всего найдут, если это, конечно, произошло на их уровне и если в убийстве не замешан кто-то из школы… И вдруг звонишь ты и загружаешь Льдова-старшего своими проблемами. Ты думаешь, он тебя не пошлет?..

– Не знаю.

– У тебя ангина?

– Просто температура. А при чем здесь это?

– Вот лежишь себе? И лежи. И ни на какие «стрелки» не ходи. Авторитета захотелось?

Кравцов ненавидел ее сейчас, но понимал, что только с Валей Турусовой и можно говорить на такие темы открытым текстом.

– Слушай, Валь, а может, ты сходишь к Льдовым?

– Я? Да ты сбрендил, Кравцов. Запомни и уясни себе одно: ты – Кравцов, А НЕ ЛЬДОВ. Ты думаешь, я не поняла, что ты сделал с Горкиным? Там весь подъезд всполошился, милиция приехала… Как ты мог так лажануться? «Наехать» на этого придурка? Ты поэтому в школу не пошел?

Он промолчал.

– Тебе не надо было унижать Горкина. Я понимаю, конечно, что вы, мужики, ловите от этого кайф, но кайф длится минуту или две, а расхлебывать придется несколько месяцев, пока будет длиться дело. И скажи спасибо, что Горкин пока молчит.

– Молчит? А ты откуда знаешь?

– Да потому что, если бы он что-нибудь рассказал, ты бы сейчас не в теплой постельке лежал, а на нарах в сизо.

– Валя, вот ты такая умная, скажи: кто убил Льдова и за что?

– Ну уж, конечно, не из-за его отца, хотя эта версия приходит на ум почему-то в первую очередь. Ведь кто такой был Льдов? Обыкновенный девятиклассник. Он был у нас как на ладони, мы все практически про него знали. Единственно, чем он отличался от вас, пацанов, это прикидом, да тем, что ему на шею девчонки вешались… пачками. Ну, еще и деньги. Ему нравилось угощать вас, дураков… Я думаю, что его могли убить из мести, связанной именно с какой-нибудь девчонкой. Может быть, даже из-за интернатовской. Ведь он ходил туда? Ходил…