Читаем без скачивания Саван для блудниц - Анна Данилова

– Ничего. А что касается одежды, которую вы нашли в квартире Белотеловой, то на ней тоже имеются следы крови и, пардон, спермы, но следы старые, ОЧЕНЬ старые… Думаю, что никакого отношения к крови на зеркалах эта одежда не имеет, поскольку кровь относительно свежая, в то время как одежда пролежала где-то в чистом и сухом месте больше трех лет. Кроме того, на платье и берете (кстати, платье итальянского производства, какой-то очень известной фирмы, здесь написано какой, а берет английский, тоже фирменный, то есть все вещи дорогие, качественные и, вполне вероятно, штучные, включая и сорочку с чулками) сохранились следы духов, несколько пятен. Химическая формула этих духов столь оригинальна, что эксперт высказал предположение о коллекционном японском варианте.

– Надечка, а нельзя ли попроще? – Крымов состроил уморительную гримасу. – Конкретно: что за духи?

– Дело в том, что в нашей лаборатории нет столь совершенной аппаратуры, чтобы с точностью до названия определить букет духов, но если это будет крайне необходимо, то в НИЛСЭ пригласят знающего парфюмера, который уже своими методами поможет нам определить название этих чрезвычайно стойких духов.

– Какие интересные вещи ты нам рассказываешь, просто заслушаешься. Знаешь, мне все больше и больше начинает нравиться женщина, носившая дорогие штучные вещи, от которых даже спустя три года пахнет японскими коллекционными духами. Согласись, Игорек, в этом что-то есть… А пятна другого, мужского происхождения, о которых ты упомянула?.. Нельзя ли поконкретнее? Кто был ее любовником: брюнет, блондин, шатен? Возраст? Темперамент? Интересно, по сперме можно определить, хорош ли был собой мужчина, пользующийся благосклонностью этой роскошной дамы? А размер? Надечка, какой размер у хозяйки этого зеленого платья и английского берета?

– Сорок два – сорок четыре. Она была, судя по всему, высокая и худенькая. А еще у нее были длинные рыжие, почти оранжевые волосы, которые она красила… или красит до сих пор хной.

– Надя, а это, случаем, не твои вещи? – спросил без улыбки Шубин, которого раздражала манера Крымова беспрестанно острить на женские темы.

– Следы мужских ботинок ведут к дороге и обрываются; за домом Белотеловой проходит оживленная трасса, поэтому определить, в машину какой марки сел преступник, убивший Маслову и ранивший Ларису, не представляется возможным. Про ботинки можно сказать следующее: размер сороковой, то есть довольно маленький для мужчины, подошва стерта настолько, что рисунка почти не видно. Такого рода дешевую китайскую обувь можно встретить на рынке, а также на каждом втором жителе нашего города… Теперь об оружии. Маслову застрелили из «ПСМ», самого оружия нигде не нашли… В квартире Белотеловой отпечатки только ее пальцев – ни одного постороннего… И если бы не следы мужской обуви, которые явно ведут сначала к окну, а уже оттуда на башенку, затем на крышу самого гаража и прямо к дороге, то можно было смело утверждать, что до момента совершения преступления в квартире Белотеловой не было никого постороннего.

– Не понял, – сказал Игорь, – ты хочешь сказать, что эти самые следы мужских ботинок могли быть оставлены раньше, чем было совершено преступление?

– Нет, ничего такого я не говорила. Просто в квартире Белотеловой находят не принадлежащие ей вещи и кровь, поэтому экспертам было поручено тщательнейшим образом осмотреть каждый сантиметр пола и стен, мебели и даже посуды, чтобы убедиться в том, что Белотелова ЖИВЕТ ОДНА и что у нее не прячется тот, кто оставил эти странные следы…

– Послушай, Надя, ты хотя бы понимаешь, что ты только что сказала?

– Ничего особенного, кроме того, что люди Корнилова хорошо сделали свою работу.

– И все?

– А что еще?

– А то, что, когда убили Маслову, ни Корнилов, ни Сазонов, понимаешь, – НИКТО из них еще не знал о том, какие вещи творятся на квартире Белотеловой. Об этом знала только Земцова, которая, собственно, только для того и пришла к Белотеловой, чтобы увидеть все ЭТО своими глазами. Опергруппа же прибыла в Ларисину квартиру из-за совершенного рядом с нею убийства, а не случись его, никому и в голову не пришло бы так тщательно обследовать квартиру, хозяйка которой оказалась на лестничной площадке СЛУЧАЙНО, открыв дверь, чтобы встретить поднимающуюся по лестнице Земцову. А кто тебе, Надечка, сказал о том, что экспертам поручили обследовать эту квартиру сантиметр, как ты выразилась, за сантиметром?

– Девчонки из НИЛСЭ и сказали.

– Я снова чувствую, как нам наступают на пятки. – Крымов явно нервничал. – Ну да ладно… результаты все равно потрясающе интересные. Надо бы их только обобщить. Итак…

– Женечка, может, ты обобщишь их позже, когда мы с тобой вернемся от Миллерши? – взмолилась Щукина и жалобно взглянула на своего жениха. Она уже тысячу раз пожалела о том, что они начали разговор о результатах экспертизы – это теперь надолго…

– Надя, я понимаю и уважаю твои чувства, но к Миллерше ты поедешь одна, а мы с Шубиным немедленно отправимся к Белотеловой и организуем там засаду. Вы вообще соображаете, что происходит? Откуда столько крови беременных женщин, причем разных, на зеркалах в этой чертовой квартире?! Так же и рехнуться можно, честное слово… И еще, попомните мое слово: у нас на хвосте либо Корнилов, который что-то скрывает и ждет от нас следующего хода, либо Белотеловой интересуются в другой организации… Да, черт, чуть не забыл! Возьми-ка, Надечка, эту цепочку с крестиком и тоже отдай на экспертизу, пусть скажут, кому она могла принадлежать… Знаете, я даже не удивлюсь, если окажется, что эта цепочка столько-то лет висела на шее какой-нибудь обезьяны или крокодила.

– Куда тебя занесло… – Надя достала пакет, и Крымов опустил туда цепочку. – Там на крестике бриллиант?

– Вот пусть твои эксперты и скажут: бриллиант это или хрусталик. Ведь эта цепочка из коллекции привидения или полтергейста… Надя, ты меня извини, но у нас с Игорьком действительно куча дел, нам еще надо навестить господина Пермитина, бывшего хозяина белотеловской квартиры… Того самого, к которому ходила…

Тут он почувствовал, что сказал лишнее, закашлялся и кинулся к графину с водой.

– Пермитин… Мне кажется, что я уже где-то слышала эту фамилию, – проронила Надя упавшим голосом. – Значит, к Миллерше я поеду одна?

– Послушай, Крымов, поезжай с Надей, а оттуда позвонишь мне, я постараюсь сам заехать к Пермитину и поговорить с ним. В крайнем случае встретимся либо у него, либо у Ларисы. Ты только предупреди ее о нашем приходе…

– Ну уж нет… Заявимся БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. Так будет интереснее. – И, обращаясь к Наде, Крымов спросил: – Юля не звонила?

– Нет, но звонил Корнилов и сказал, что Юля там не одна… – Надя выдержала паузу, чтобы увидеть реакцию на ее слова обоих мужчин (Крымов поднял одну бровь и хмыкнул, а Шубин кашлянул в кулак), после чего продолжила: – У Виктора Львовича в Петрозаводске есть друг…

– Харыбин? – презрительно фыркнул Крымов. – Тоже мне, друг нашелся…

– Нет, не Харыбин, а какой-то Соболев, из УГРО. Они поехали к Онежскому озеру, там живет бывший любовник Белотеловой… Так что, когда будете у нее сегодня, постарайтесь как можно больше узнать о нем, а когда приедет Земцова, мы все сравним.

– Его фамилия Соляных, зовут Николаем, это я и без Корнилова знал, у меня даже его телефоны есть. Но все равно – любопытно…

Зазвонил один из телефонов на щукинском столе. Надя взяла трубку, послушала с полминуты, после чего, повернувшись к Крымову с Шубиным, взволнованно произнесла:

– Ларчикову убили…

– Как убили? – Крымов не поверил своим ушам. – Ты что? Кто это? – Он бросился к трубке и услышал всхлипывающий и испуганный голос Галины Васильевны, директрисы школы. – Что случилось?

– Татьяну Николаевну нашу… – Крымова покоробило от этого «нашу», – … убили, на даче. Соседи услышали крик, вошли туда, а там на втором этаже пол в крови… Испугались, на машине доехали до деревни и вызвали милицию… Ее нашли в погребе…

Она зарыдала в голос и несколько минут не могла успокоиться.

– Галина Васильевна, где вы, я сейчас к вам приеду…

– Я в школе… Ларчикову убили… Господи, что же это делается… Приезжайте скорее…

Тамара Перепелкина закрыла глаза, чтобы не видеть собственное отражение в зеркале ванной. Горячая вода была единственным спасением, помогая избавиться от ненавистных запахов – дешевой туалетной воды, которой пользовался Слава, и рыбного духа Олеференко (от него почему-то все время пахло не то рыбой, не то сыростью). С ним она провела весь остаток вечера на квартире Иоффе. Горкина не было. Кравцова – тоже. Не пришли ни Турусова, ни Драницына, ни даже Тараскина. Катя Синельникова, не дождавшись Кравцова, вскоре ушла домой, и только Жанна Сенина осталась: она сидела за столом, и в ожидании, когда освободится Олеференко, который уединился в другой комнате с Тамарой, пила пиво и курила. Тамара, когда у нее появлялась возможность понаблюдать за подглядывающей за нею самой Жанной, все больше и больше убеждалась в том, что у последней не все в порядке с головой. Беспринципность Жанны и отсутствие у нее каких-либо нравственных границ (пусть даже и на фоне общего разврата и бардака, в котором, как ни странно, по мнению Тамары, все же был какой-то свой смысл и логика – все делалось хотя бы ради удовольствия) в сочетании с врожденной жестокостью и злостью, с которыми она избивала своих сверстниц, с трудом воспринималась в сочетании с покорностью и готовностью на все ради Тамары. Возможно, что таким образом она как бы заранее защищала себя от нападок других, не менее сильных и наглых девочек-подростков, которые так же, как и она, находили особое удовольствие в демонстрации своей физической силы. Выяснение отношений при помощи мордобития в школьных стенах было излюбленным занятием Жанны Сениной. Ей ничего не стоило ударить соперницу прямо в лицо и, делая это, она всегда чувствовала себя безнаказанной, потому что знала: о драке никто и никому не расскажет из страха перед новой стычкой. Ее боялись, но не уважали. Считали ее малость больной, недоразвитой.