Читаем без скачивания Записки бухарского гостя - Фазлаллах ибн Рузбихан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Августейший кортеж после завоевания областей Астрабада и Джурджана[293] и ограбления туркмен йакка[294], когорые являются улусом Саин-хана,[295], дошел до лугов Бистама[296]. Ради описания летних становищ Астрабада и весенних прелестей областей этой страны, описания цветов и ароматных трав, /94а/ которые растут в этой степи, в благоухающем цветнике его ханского величества сложилась на тюркском языке касыда, содержавшая в себе стихи о весне...
[Далее наш автор расхваливает касыду Шайбани-хана, воспевающую весну. Ибн Рузбихан говорит, что «каждое слово стихов [касыды] подобно бутону мыслей». В похвалу этой касыды автор написал в свою очередь стих и поместил его в этой же главе.]
После победы и овладения областями Джурджан, Табаристан и Кумис, во-первых, Астрабадом, во-вторых, Сари[297], в-третьих, Бистамом и Дамганом, одаренные счастьем знамена двинулись в стольный город Герат и первого числа [месяца] раби ал-аввал девятьсот четырнадцатого года[298] благополучно и невредимо, сопутствуемые небесным успехом и божественным преуспеянием, расположились в саду Джаханара[299]. Пребывание в Герате длилось три месяца. В начале месяца джу-мада-л-ахир[300] выступили для осады крепости Келат. После нескольких дней стояния под крепостью [хан] решил двинуться на зимнюю стоянку в Мерв. Расположившись за [городом] Мерв, /94б/ построили из цыновок мечеть и теплушки, построили из камыша и дерева большие шатры и шалаши. Пребывание в Мерве, продолжалось два месяца. А когда усилились зимние холода, [хан] с намерением встретиться с султанами Мавераннахра и обновить договор о дружбе с сыновьями и родственниками, отправился из Мерва в столицу Бухару, как было сказано в начале книги. В субботу двадцать второго шабана[301] состоялся въезд в славный город Бухару. Дни [месяца] рамазана прошли полностью в том владении. Все дни этого благословенного месяца он провел в распространении наук и просвещения и в обсуждении истинного смысла тонких научных понятий и мыслей. Действительно, во время пребывания в Бухаре наблюдалось много удивительных и примечательных событий, так что ум поражался их необычностью, рассудок становился в тупик от их непостижимости. В славном городе собрались десять знаменитых султанов, могущественных государей и повелителей, у каждого из которых при себе было свыше десяти тысяч всадников и множество эмиров и боевых молодцов. Несмотря на то что был конец зимней поры и дороговизны зерновых хлебов, скудости продуктов питания, на базарах непрерывно одну за другой ссыпали громадные кучи зерна, и никогда никто не жаловался на скудость и дороговизну его, и ни в ком не поднималась злость на отсутствие кормов для животных.
ГЛАВА XXVII
ПАМЯТКА О МОЛИТВЕ ПРОРОКА АЙЙУБА ЗА ЖИТЕЛЕЙ БУХАРЫ[302]
[Приводится рассказ о том, как жители Бухары, отличающиеся гостеприимством, встретили пророка Аййуба в местности, которая сейчас носит название Чашме-йи Аййуб. За хорошую встречу пророк будто бы молился за них.]
<Было сделано такое сравнение: если бы сборище тех войск и множество и обилие животных оказались бы в каком-либо городе Хорасана, Ирака, Азербайджана или даже в царствах Египта и Рума, то возможно, что у них, [жителей перечисленных стран], не хватило бы сил выполнить поставки [разных] благ этим пришельцам и недостало бы зерна в округах тех стран и продовольствия для поставки этим людям. Нет сомнения, что эта способность Бухары осуществится благодаря услышанной молитве высокостепенного и высокодостойного пророка.
Описание праздника в Бухаре
[Описывается праздник разговения, который войско Шайбани-хана встретило в Бухаре. По этому случаю к ханскому двору приходили богато одетые султаны со своими войсками, и каждого султана встречали торжественно с музыкой, и прибывший ранее народ выходил им навстречу.]>
<Описание войска узбеков в праздничный день>
<Таким же образом славные эмиры и могущественные, как судьба, правители, более тысячи эмиров и амакчиев, из которых каждый был правителем какой-либо страны и сборщиком хараджа с какого-либо земного пояса, еще на рассвете прибыли в Чахарбаг[303]. Должно быть, сто тысяч знатных вооруженных всадников в намерении гонять тыкву и метать в тыкву стрелу счастья собрались на пространстве Чахар-бага, на дорогах и полях той местности...
[Затем следуют стихи автора такого же содержания.]
Внезапно наступило настоящее утро встречи, и из-за горизонта величия появилось солнце престола халифата. Высокостепенное ханское величество обрел честь поклониться преславной матери [своей] и, согласно [изречению]: Рай под стопами матерей, поспешил в эдем вдохнуть ароматы. Он соизволил выйти в свете покорности и в одежде халифата, повязав голову вместо венца Джамшида чалмой благочестия, вместо пера венца царей, осыпанного драгоценными камнями, распустив свисающие локоны, следуя обычаю пророка и украсив благословенное тело белой одеждой. Мы вместе с их высочествами великими султанами, благородными улемами, могущественными эмирами удостоились чести приветствовать и поздравить его с благословенным праздником.>
/[IV]/ <Описание [стрельбы] по тыкве>
<Все высокие султаны, каждый из которых был могущественным Джамшидом, сев верхом в августейшем кортеже, поспешили в путь совершенства учтивости и служения, и его величество, прибежище халифата, по обыкновению халифов в праздничные дни, воссев на коня, прибыл на поле стрельбы по тыкве. Тыква находилась на месте прохождения его величества, на праздничном поле. Испытывающие силу молодцы ради большего устрашения, по слову: И приготовьте для них, сколько можете, силы и отрядов конницы; или вы устрашите[304] и толкованию сподвижников [пророка], что слово «сила» здесь означает метание стрел, подзадоривая друг друга, занимались наскоками на тыкву. И что за тыква! Глыба наподобие дерева без ствола[305], с шаром на голове или богатырского воина, который под стрелами подставил тыкве (образцовую) голову, голова свободна. Однако, несмотря на свободу, она не избавлена от камня стрел молодцов. Она [подобна] суку самшитового дерева, вобравшего в голову деньги и выставляющего себя на виду богатырей на стрельбище. Гнездо голубей, которых камень стрел заставляет взлетать, или образец райской
