Читаем без скачивания Тридцать лет среди индейцев - Джон Теннер

Наконец рассвело, и я с большим удовольствием заметил, что эти страшные привидения исчезли с ночным мраком. Но, пробыв долго между индийцами и зная множество примеров тому, что сны часто сбываются, я стал не на шутку помышлять о лошади, данной мне мертвецом; пошел к холму и увидел конские следы и другие приметы, а в некотором расстоянии нашел и лошадь, которую тотчас узнал; она принадлежала купцу, с которым имел я дело. Дорога сухим путем была несколькими милями короче пути водяного. Я бросил челнок, навьючил лошадь и отправился к конторе, куда на другой день и прибыл. Впоследствии времени я всегда старался миновать могилу обоих братьев; а рассказ о моем видении и страданиях ночных увеличил в индийцах суеверный их ужас. ]

Возвратившись после закупок в фактории у Ред-Ривер, я разбил палатку у подножия Нао-вау-гун-вуджу (Гора охоты на бизонов вблизи Малого Саскачевана). Гора эта довольна высока и скалиста, и в ней, наверное, найдут руду, так как среди остальных пород там выделяются какие-то особые слои. Здесь росло много деревьев, из которых индейцы добывали сахар, и мы нашли прекрасное место для весенней стоянки. Дичи водилось здесь много, местность располагала к себе, и я решил остаться тут, а не идти вместе с другими индейцами к озеру Прозрачной Воды, где они собирались на очередную попойку.

О своем намерении я предупредил Ва-ме-гон-э-бью, который присоединился к нам, приехав на лошади. Так у нас оказалось три лошади. К этому времени я убил самого большого и жирного лося из всех, каких мне до того приходилось видеть. Он был таким жирным, что пришлось навьючить его мясом всех трех лошадей и собак, да и самим тащить груз.

Проведя с нами четыре дня, брат уехал, не предупредив меня, что хочет навестить Ва-ге-то-ту. Вскоре Ва-ме-гон-э-бью вернулся и сказал, что уезжал затем, чтобы увидеть девушку, которую не раз предлагали мне в жены, и допытывался, не хочу ли я на ней жениться. Я сказал, что нет, и предложил ему свое содействие, если он сам решил взять ее в жены. Брат попросил меня поехать с ним, чтобы рассеять заблуждение родителей, будто я все же когда-нибудь женюсь на их дочери; он хотел также, чтобы я сопровождал его, когда он повезет домой свою новую жену.

Я согласился без долгих размышлений. Но во время сборов к отъезду я заметил по поведению Нет-но-квы, что наш замысел ей не по вкусу, хотя она и не обмолвилась ни единым словом. Тут я вспомнил, что у индейцев считается неприличным, чтобы молодые люди сами ездили за своими женами. Сказав брату, что все поднимут нас на смех, если мы приведем свое намерение в исполнение, я добавил: «Вот наша мать, ее дело подыскать нам жен, когда это нужно, привести их и указать место в палатке. Надо это сделать как полагается!» Старой индианке явно понравились мои слова, и она дала согласие тотчас пойти к Ва-ге-то-те за девушкой. Случилось так, что, когда она вернулась с девушкой, в палатке находились Ва-ме-гон-э-быо и я. Ни брат, ни мать, как видно, ничего не сказали невесте, и она не знала, кто же из присутствующих молодых людей выбрал ее в жены. Заметив смущение девушки, Нет-но-ква указала ей на место рядом с Ва-ме-гон-э-бью и сказала, что он будет ее мужем. Через несколько дней брат увез девушку в свою палатку, к другой жене, с которой она жила в полном согласии.

Следующей осенью, когда мне уже минул 21 год, мы вместе с Ва-ме-гон-э-бью и многими другими индейскими семьями перекочевали в район, где изобиловал дикий рис (Речь идет о встречающемся здесь в изобилии дикорастущем виде риса Zizania aquatica. Это растение — основная пища современных оджибвеев, оно приобрело также коммерческое значение, став предметом оптовой и розничной торговли в городах штатов Миннесоты и Висконсина.). Во время сборов риса и обработки зерна многие из нас заболели очень тяжелой болезнью. Начиналась сна с кашля, а затем больной терял голос и у него шла кровь носом и горлом. За короткое время многие индейцы погибли и почти никто не был в состоянии охотиться. Болезнь не пощадила и меня, но вначале ее приступы, казалось, протекали легче, чем у других. Уже несколько дней, как в нашем лагере не видели мяса. Между тем некоторые дети совсем не болели, да и выздоравливающие уже нуждались в питании. Кроме меня, был еще только один индеец, находившийся — в относительно хорошем состоянии, но оба мы едва оправились от недуга. Мы с трудом передвигались, и, когда дети пригнали нам лошадей, нам с грехом пополам удалось на них взобраться. Но если бы даже мы могли ходить, то непрестанный громкий кашель не позволил бы нам близко подкрасться к зверю. Подстегиваемые крайней нуждой, мы все же оседлали лошадей и отправились наудачу в прерию, где нам посчастливилось убить медведя. Сами мы не были в состоянии проглотить хотя бы кусочек мяса, но доставили его на стоянку, где поровну поделили между всеми семьями. Понемногу я набирался сил и уже считал, что первым окончательно стану на ноги. Вскоре я пошел охотиться на лосей и за несколько часов подстрелил двух зверей. Освежевав туши и разрезав мясо на куски, я, как обычно, взвалил часть его на спину и понес в лагерь. Чувствовал я себя несколько разгоряченным и утомленным. Дома с удовольствием съел приготовленный для меня кусок и тотчас уснул. Но еще до полуночи резкая боль в ушах разбудила меня. Казалось, что кто-то заполз в уши и грызет их изнутри. Я позвал на помощь Ва-ме-гон-э-бью, но он ничего не обнаружил. За два последующих дня боль так усилилась, что я потерял сознание. Придя, наконец, в себя (позднее мне рассказали, что бессознательное состояние продолжалось два дня), я увидел, что нахожусь вне палатки. Вокруг меня сидели и пьянствовали индейцы, так как недавно мимо нас проехал торговец. Многие о чем-то спорили. Посреди возбужденной толпы стоял Ва-ме-гон-э-быо, занесший нож над лошадью. Но тут я опять потерял сознание, и это бесчувственное состояние продолжалось, видимо, несколько дней. Не помню, что творилось вокруг, до той поры, как наша группа начала готовиться к переселению на другое место. Очнувшись, я почувствовал в себе достаточно силы, чтобы самостоятельно передвигаться. В то время я начал раздумывать о всем, что довелось мне пережить среди индейцев. В общем, за все время пребывания в семье Нет-но-квы я был доволен своей судьбой. Но мне казалось, что с болезнью началась полоса несчастий, которые будут преследовать меня всю жизнь. Я потерял слух, так как в ушах образовались нарывы, которые потом вскрылись. Сидя в палатке, я видел движение губ окружавших меня людей, но не понимал, о чем они говорили, Я взял ружье и отправился на охоту, но звери замечали меня раньше, чем я их. Если мне случайно доводилось увидеть лося или карибу, то при попытке подойти к ним поближе мною овладевало неверие в свои силы и казалось, что охотиться больше уже не смогу. Мне взбрело на ум, будто даже звери знали, что я стал беспомощным, как старик.