Читаем без скачивания Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

Приказав солдатам охранять дороги, есаул во главе конного отряда принялся прочесывать местность и обнаружил вскоре санный поезд, так и не успевший двинуться в путь.

— Стой! — крикнул он зычно. — Именем закона, стой!

— Мы и так стоим, — шутливо бросил ему Жюльен. — Чтобы выполнить приказ, нам надо сначала стронуться с места.

Есаул закусил губу от злости:

— Кто вы?

— Люди, которые спешат.

— Отвечайте, раз вас спрашивают!

— А я и отвечаю. Так что, если хотите, еще задавайте вопросы.

— Куда вы следуете?

— Это общеизвестно: из Парижа в Бразилию через Якутию.

Есаул, вопреки ожиданиям Жюльена, даже бровью не повел:

— А документы у вас есть?

— И даже много: письма их превосходительств генерал-губернаторов двух губерний, письмо от английского министра, письмо от нашего посла, паспорта с необходимыми визами, марками, печатями и так далее…

— Предъявите!

— Пожалуйста.

После падения в Хандыгу Жюльен разложил все необходимые бумаги по карманам и теперь, засунув руку под шубу, моментально извлек наружу паспорта и протянул их есаулу.

Тому пока что не в чем было упрекнуть своего собеседника, разве что в насмешливом тоне, вполне позволительном, однако, в такой ситуации лицу, у которого нет абсолютно никаких оснований для беспокойства.

— Знаете, господин есаул, — обратился Жюльен к служилому, внимательно проглядывавшему документы, — позволю вам заметить, что стоит страшный мороз, и мне как-то неуютно стоять на снегу на таком холоде. И я прошу вас побыстрее завершить эту проверку в чистом поле, чтобы я смог наконец усесться в нарты и укрыться в меха.

— Не волнуйтесь, я непременно завершу «эту проверку в чистом поле», как изволили вы весьма удачно заметить, — тоже с издевкой ответил есаул, — но только после того, как удостоверюсь, что бумаги действительно в порядке. Поскольку же я не очень силен во французском, вам придется немножко обождать. К тому же все вы так укутаны, что мне поневоле приходится просить вас оказать мне любезность сдвинуть шапки и башлыки, ибо в противном случае мне никак не разглядеть ваших лиц.

Жюльен нахмурил брови, потом, подумав немного, громко захохотал.

— Смеетесь?! Учтите, хоть вы и француз, я сумею добиться от вас послушания!

— Попробуйте!

— За мною — закон! При необходимости могу применить и силу!

— Тоже мне — сила! Каких-то четыре косматых жандарма!

— Но за нами — вся Россия, не забывайте этого!

— Ба, Россия так далеко!

— И все-таки примите к сведению, пусть я и не в высоком чине, но представляю здесь нашего императора.

— Думаете, это так уж лестно для его величества? Будь он на вашем месте, то не стал бы развлекаться, заставляя меня дрожать от холода с риском обморозиться или схватить менингит.

— Хватит! Надеюсь, вы кончили?

Видя, что француза не пронять грозными речами, есаул, пробормотав что-то невразумительное, взял паспорт Федора Ловатина. Уж русский-то, да еще простой купец, не посмеет разговаривать в таком издевательском тоне! И служилый вознамерился отыграться на нем за насмешки дерзкого француза. Подавшись всем корпусом вперед, он уставился на Федора.

— Ну что, есаул? — спросил русский. — Мою-то личность вы можете удостоверить?

Напрягшись при звуке этого голоса, офицер пригнулся к гриве лошади, чтобы получше рассмотреть говорившего.

Глаза их встретились, и они одновременно издали возглас изумления, приведя в недоумение и Жака и Жюльена.

— Алексей Богданов!

— Исправник из Томска!

— Нигилист! Каторжник, сбежавший из тюрьмы! Варнак! Ну, попался теперь, мошенник! И не ты один, но и твои сообщники — эта пара разбойников с большой дороги! — Есаул, ликуя, повернулся к четверке казаков, недвижных, как статуи: — Взять всю троицу! В случае сопротивления стрелять!

Казаки уже готовы были выполнить приказ, но тут Федор поднял руку, давая понять, что хочет что-то сказать.

— Выслушайте меня, есаул! Вы не ошиблись, я действительно Алексей Богданов, сбежавший из томской тюрьмы, так что мы с вами давно знакомы. Но эти господа тут ни при чем. Они не знают ни моего имени, ни моего прошлого. Просто пригласили меня сопровождать их, полагая, что я — купец Федор Ловатин. Иначе говоря, они не являются моими сообщниками и посему не могут быть привлечены к ответственности за проступок, которого не совершали.

— Это все? — с холодным спокойствием спросил есаул.

— Еще пару слов! Вынесенный мне приговор несправедлив. Я не участвовал ни в каком заговоре и не принадлежал к какому бы то ни было тайному обществу. Подлинная причина моего осуждения совсем иная. Я был усыновлен своим дядей, известным ученым, человеком незаурядного ума. И только затем, чтобы доставить ему новые муки, меня отправили на каторгу. Я имею в виду полковника Михайлова. А теперь, когда я снова на воле, попробуйте отнять ее у меня, и вы увидите, достоин ли я свободы!

Услышав имя полковника Михайлова, Жак и Жюльен подскочили к нартам и в следующий же миг встали по обе стороны от Алексея с карабинами в руках, нацеленными на перепуганных казаков. Шолем тоже направил ствол своего охотничьего ружья на несчастных солдат, готовых хоть сейчас ретироваться.

Но есаулу нельзя было отказать в храбрости. Он молниеносно выхватил из седельной кобуры револьвер, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Алексей, не дожидаясь, когда тот нажмет на курок, не вытащил вовремя из-под шубы такое же оружие и не разрядил его свалилось на спину и, придавив всадника, забилось на снегу.

Алексей подбежал к поверженному противнику, тщетно пытавшемуся выбраться из-под коня, схватил его железной хваткой за горло и, приставив дуло к виску, прохрипел:

— Сдавайтесь!

— Нет!

— Говорю вам: сдавайтесь! Не то я убью вас!

— Убивай! Вчера — ты просто каторжник, сегодня — убийца!

— Я защищаю то, что дороже жизни!.. Душа и совесть мои будут спокойны! Но я не могу бить лежачего. И поэтому просто обезоружу вас.

С этими словами Алексей забрал у есаула оружие. Солдаты, с ужасом смотревшие на происходящее, спешились под дулами карабинов и охотничьего ружья и без звука сдали винтовки, после чего Богданов приказал Шолему крепко связать всех пятерых и с помощью каюров отвести в чум.

Жюльен и Жак, потрясенные быстротой, с какой произошло разоружение казаков, положили на нарты карабины и затем подошли к молодому человеку, чтобы пожать ему руку.

— Поздравляем, Федор! — сказал Жюльен. — Или, вернее, Алексей, коль скоро уж ваше инкогнито раскрыто волею судьбы! Федор Ловатин спас нас от верной смерти, и мы этого никогда не забудем. Алексей же Богданов может рассчитывать на нашу благодарность вдвойне: если мы сумеем хоть чем-то помочь вам, то тем самым как бы возвратим часть нашего долга и полковнику Михайлову.