Читаем без скачивания Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

Они приземлились. Приземлились, не так ли? Хавсер не был в этом уверен. Казалось, корабль продолжал двигаться, но это могла быть иллюзия помутившегося сознания скальда. Снаружи раздался металлический скрежет. Волки сбросили с себя удерживающие клети и вскочили на ноги.

— Пошли! Пошли! — закричал Длинный Клык. Вдруг Хавсер понял, что последние десять минут они общались на вургене.

Посадочная рампа начала открываться. В зеленоватый сумрак десантного отсека хлынул свет. За ним последовал жар, слепящий огненный шар. Несмотря на защитную дыхательную маску, Хавсер ощутил, как обожгло его горло и легкие.

— Великая Терра! — закашлялся он.

Металлический скрежет становился все громче. Они двигались. Содрогаясь, корабль заваливался назад.

«Грозовая птица» скользила.

В пылающем проеме открытой рампы смутно вырисовывались скачущие тени. Волки стремительно вышли на позиции для атаки. Он услышал их вой.

Нет, это был не вой. Многократно усиленное утробное рычание леопардов, резонирующее мурлыканье хищника мегафауны. Парализующий инфразвуковой рев пантер, который пульсирующей волной вырывается из измененных гортаней плотоядных высшего порядка.

Он последовал за ними в свет и иссушающий жар. Бегущие к рампе воины задевали его, отталкивали в разные стороны. Хавсер понятия не имел, что ему делать. Гигантская пластсталевая рука схватила его за шиворот, и на миг скальд повис в воздухе.

— Не отходи от меня! – на вургене прорычал Длинный Клык.

Хавсер бросился за прихрамывающим старым жрецом. Он сосредоточился на деталях доспехов Длинного Клыка как тогда, когда следовал за Медведем. Доспехи Медведя были куда более простые, но ведь по сравнению со жрецом-ветераном он был лишь драчливым щенком.

Комплект доспехов Длинного Клыка представлял собой древнее произведение искусства и был обязан своей красотой в равной степени оружейнику и офортисту[112]. Он был покрыт руническими символами из меди, сусального золота и блестящей красной эмали. На наплечниках были многозначительно высечены апотропические глаза. Кроме огромной белой, словно паутина, шкуры, с Длинного Клыка свисали бисерные нити, заговоренные талисманы, небольшие трофеи и бряцающие амулеты.

Они выскочили из тени «Грозовой птицы» на яркий свет химической огненной бури. Корабли приземлились на ряд витиевато украшенных платформ, выходящих из монументальных башен с рифлеными стенами, наполовину погребенных в ледяном покрове. Все они пылали, как и массивные соседние строения. Жар стоял удушающий. Из ледяной пропасти, подобно дыму из дымохода, взвивалось насыщенное бушующее пламя. Подпитываемые кислородом из неведомых Хавсеру источников, огненные бури лишь росли в размерах, извергая облака раскаленных добела искр и углей, которые затем падали обратно в пропасть, будто метелица. Скальд вдруг осознал, что некоторые огненные столбы были куда больше городов, в которых он провел большую часть жизни. Он даже не мог целиком осознать масштаб сражения. Скальд попытался сосредоточиться на тихо кружащихся вокруг него искрах, которые на таком расстоянии казались столь же огромными, как бушующие вдали бури. Следить за единственной искрой означало цепляться за драгоценный момент спокойствия среди творящегося вокруг безумия.

Воздух был наполнен искрами. Еще в нем витал странный запах, отличавшийся от гари или гнили. Скорее пахло некой синтетической субстанцией, которую случайно бросили в костер.

Части выдающегося из ямы города обваливались в разверзнутую пропасть. Война шла на всех ярусах. Хавсер видел, как войска Имперской Армии, подсвечиваемые вражеским огнем, высаживаются на верхних листообразных платформах. Чуть ниже к западу волна десантных войск экспедиции шла в атаку по пролетам трех или четырех уцелевших мостов, соединяющих башни. Над ними пролетали бомбометы и катера, обстреливая фасады древних цитаделей.

Стаи Длинного Клыка двигались по украшенным орнаментами платформам в сторону внушительных мрачных особняков. Полированный оранжевый материал, покрывающий здания и платформы, был выщерблен и обожжен. Все кругом было залито оранжевым цветом. Весь мир был оранжевым. Отчасти из-за огненной бури, отчасти из-за материала, который Тишина использовала при строительстве.

И вновь на долю секунды Хавсера обожгло воспоминание о Василии. Но даже от одной мысли, где и как давно это случилось, у него защемило в груди.

Платформу усеивали обломки и крупные куски упавшей кладки. «Что это было за место?» — думал Хавсер, пока бежал сквозь смертоносный жар и реющие в воздухе искры. — «Пристань зала парламента? Платформа оборонительной позиции? Частный причал дворца аристократа? Любовались ли с платформы на сияющие ледяные пещеры, или они были обычными шахтами? Было ли здесь красиво до смертоносного удара Огвая? Рукотворная красота или же чудо природы, приятное лишь для человеческих глаз? Были ли души у обитателей Тишины?»

Наверное, да. Каждая платформа была украшена, особенно внизу, ветвистыми лилиями или листьями аканта[113]. Вдоль высоких широких дверных проемов и по боковым колоннам особняков, которые они атаковали, вились простые рельефные линии, в которых угадывался намек на эстетику.

По ним открыли огонь, в основном из гравитационных винтовок, кроша в пыль поверхность платформ. Хавсер услышал безошибочно узнаваемый рев болтеров и заметил, как Хорун с остальными воинами перепрыгивают рухнувшие каменные плиты. Он мысленно решил, что это нужно внести в следующую историю. Хавсер понятия не имел, что астартес могут двигаться настолько быстро.

Вновь послышался металлический скрежет. Скальд обернулся.

Их «Грозовая птица» соскальзывала вниз. В отличие от других кораблей отряда Длинного Клыка, которые удачно приземлились на других уровнях и уже готовились к взлету, их машина из-за обломков была вынуждена сесть на самом краю платформы. То, что им вообще удалось приземлиться, свидетельствовало о героизме и самоотверженности экипажа.

Ослабленная платформа распадалась на части. Задняя часть «Грозовой птицы» уже заваливалась. Металлический скрежет доносился от посадочных когтей, оставлявших за собою глубокие борозды, пока корабль сползал назад. Пилот выстрелил швартовочными тросами из-под носа машины, но их крючья бессильно скользнули по полированным оранжевым плиткам.

«Грозовая птица» представляла собою крупный трансатмосферный корабль с широким угрожающим профилем, спроектированным для того, чтобы внушать страх. Такие машины были значительно прочней и построены с большей тщательностью, чем аппараты массового производства, вроде «Громовых ястребов» и «Десантных соколов», разработанных в качестве временных утилитарных решений для нужд Крестового похода. «Громовой ястреб» не был судном многозадачного профиля. Скорее он представлял собою дешевую одноразовую штамповку.

«Грозовые птицы» были наследием Объединительных войн на Терре, превосходные машины, но дорогостоящие и трудоёмкие в производстве. Для Экспансии их собрали целые армады, но лишь когда стал понятен истинный масштаб Крестового похода, командование осознало, что необходима дешевая и массовая замена. «Птицы» не должны были быть уязвимыми или неповоротливыми. Их спроектировали как повелителей воздуха, существ, способных спикировать с орбиты в пламя ада и выжить.

Но этот корабль был ранен. Обречен. Аппарат скользил все быстрее. Нос задирался все выше. Металл скрежетал до тех пор, пока посадочные когти, следуя за кренящимся корпусом, не оторвались от поверхности. Хавсер отчетливо видел сквозь затемненные окна кабины паникующие, белые как мел лица экипажа, пытавшегося выровнять корабль. Двигатели внезапно запустились, подняв ураган из песка и обломков, они пытались набрать мощность, но… для чего? Чтобы вытолкнуть корабль обратно на платформу? Взлететь?

«Грозовая птица» перевернулась. Хавсер видел, как она миновала точку невозвращения. Рампа все еще была опущена, будто открытый клюв, корабль походил на пронзительно кричащего неоперившегося птенца, который вывалился из гнезда.

А затем машина свалилась, а следом за ней раскрошился и край платформы. Площадку под ногами Хавсера яростно тряхнуло.

Скальд что-то бессвязно пробормотал, не в силах смириться с произошедшим. Что-то в нем говорило, что сейчас «Грозовая птица» наверняка перезапустит двигатели и воспарит обратно, словно величественный феникс. Но рассудок упорно твердил, что он дурак.

Вдруг до него дошло, что Длинный Клык кричит на него. Возникла более неотложная проблема.

Из–за падения корабля, и без того поврежденная платформа окончательно утратила последний намек на целостность.