Читаем без скачивания НИИ особого назначения - 2 (СИ) - Фишер Саша

Мужик с усами тем временем бодро заскочил в дверь базы.

Неужели теперь вообще никак не отмыться, чтобы стать полноценным гражданином обратно, а?

Ха, смотрите-ка, о чем я задумался! По ходу, я уже это место и правда считаю своим домом. Даже не помышляю о возвращении в свое измерение…

Кстати, интересно… Мысли мои вернулись обратно к Шурику, жужжалке и тому таинственному зданию. А что если чуваки с «Глазом Гора» как раз оттуда? Если это и правда та самая «надзирающая за надзирателями» контора, которую пытается отыскать Настя? И прав как раз Шурик — они скрываются за каким-то особым барьером и покровом секретности? А вовсе не какие-то там шпионы из другого измерения?

Блин, бред какой-то. Надзиратели за надзирателями…

Или не бред?

Все-таки, как показали недавние события, местное общество довольно сильно отличается от того, которое я покинул. Хоть сходу этого и не заметно. Отношения с женщинами, например, здесь тоже проходят под грифом «все сложно» и «нам нужно серьезно поговорить»…

Та троица, которая меня допрашивала, искала Илзе. Которая, возможно, какая-то не то шпионка, не то диверсанка, не то вообще не пойми что. Хм… В принципе, все сходится. Сюда даже запросто можно притянуть разгромленную лабораторию в «тридцать второй», где ученых перестреляли.

Ну а что? Шел себе какой-то эксперимент, но какие-то нехорошие люди его прервали таким жестким образом. Во главе с той же Илзе. И теперь их старательно ищут. Или…

Дверь базы снова распахнулась. Усатый выскочил на крыльцо и начал суматошно шарить в карманах. Достал смятую пачку сигарет, вытряхнул одну. Сунул пачку обратно. Щелкнул зажигалкой, выпустил струю дыма.

И все это время он внимательно зыркал по сторонам, не то пытаясь запомнить расположение зданий, не то искал кого-то.

Расположение, ха! Думаю про шпионаж, и вокруг мне тут же мерещатся шпионы!

Усатый, тем временем, спустился с крыльца и вразвалочку почапал в мою сторону.

Пригнулся, заходя под крышу беседки. Уселся на лавку, не глядя в мою сторону. Снова затянулся и зыркнул по сторонам.

— Вершинин ты? — вполголоса сказал он, почти не разжимая губ.

— Что, простите? — переспросил я.

— Молчи, — прошипел усатый и деланно отвернулся в сторону, будто просто присел тут, потому что хотелось ему в беседке отдохнуть, а со мной разговаривать совершенно не собирался. — Тут же камеры кругом. Ты Клим Вершинин?

Глава 21

У людей за лицами иногда сплошная жуть. Стивен Кинг «Маленькие люди в желтых плащах»

— Я от Тадны Тойвовны, — глухо проговорил усатый, не шевеля губами. Ну, почти. Чревовещателя из него, пожалуй, не вышло бы. Но со стороны, если, например, эти самые везде натыканные камеры пишут не в самом совершенном качестве и без звука, вполне можно подумать, что он жует жвачку, например.

Имя было мне совершенно незнакомо. Но простое умение складывать два плюс два подсказало мне, что имя явно саамское. Ну или карельское, я не то, чтобы стопроцентно различаю все разновидности северных народов. А значит этого усатого, скорее всего, отправила бабуля-саами, которая всучила мне камушек-амулет, который я честно таскаю. И и разу не соизволила представиться.

— Понятно, — пробормотал я себе под нос, сделав вид, что внимательно смотрю на плюшку. Конспирация, понимаю.

— Сейчас я докурю и уйду, — продолжал чревовещать усатый, как бы безмятежно любуясь окружающим пейзажем и выпуская клубы дыма изо рта. — Оставлю послание в щели. Все понял?

— Ага, — буркнул я и отодвинулся подальше в угол беседки. Чтобы не нюхать то, что он курит. Такая несусветная гадость, будто сушеная лебеда у него в сигаретах какая-то…

Он докурил. Старательно затушил бычок, поднялся и неспешно направился в сторону внешнего КП. Пешком. Ну да, логично. Машину мою он явно по поручению пригнал.

Я пересел на то место, где он сидел. Опустил руку между, нащупал между скамьей и стенкой бумажный уголок. Осторожно вытащил и сунул в задний карман штанов.

Конспирация, да… Почему-то я так и не проникся серьезностью вот этого всего. Ну да ладно, раз правила игры такие, значит по ним и будем играть.

Записку я читал в туалете. Сидя на закрытом крышкой унитазе. Разворачивая бумажку, сложенную в треугольник «фронтового письма», я иронично подумал, что это вот восприятие «ну не станут же они в сортире камеры вешать», наверняка ошибочна более, чем полностью. Испорченный правами человека разум резонно замечает: «Ну не будут же они следить за тем, как люди в туалет ходят? Это же право на приватность!» А ехидный внутренний голос добавляет: «Ага, сидит такой кагэбэшник за своим пультом, видит, как подозреваемый открывает дверь туалета и стыдливо выключает камеру. Нехорошо же подглядывать за людьми в сортире, ай-яй-яй!»

Но мне, по большому счету, было пофиг. Ну ладно, самую чуточку может и не пофиг, но какая-то часть моего сознания продолжала воспринимать все происходящее забавной игрой в реальности. И заражала остальные части личности этой самой несерьезностью.

«Приглашаю на печево и чай в честь годовщины своей свадьбы. Гостей зову к восьми, не опаздывай».

Интересно, я что, должен знать, когда у вредной старухи годовщина свадьбы? Или БВИ такие данные хранит? Шифровка была понятна и прозрачна, никаких вопросов. Вот только дата…

Я повертел бумажку в руках. Обычный листок из тетрадки в клеточку. С полями и неровно оборванным краем. Посмотрел сквозь него на просвет лампы. Ах, вот оно что…

Если присмотреться, то были видны следы от того, как писали в этой тетрадке. Будто человек настолько сильно давил на ручку, что буквы отпечатывались. И особенно отчетливо виднелось слово «сегодня».

Ну, допустим, я все понял, товарищи конспираторы. Посмотрел на плюшку. Половина пятого. Кажется, кто-то сегодня на обеде говорил, что собирается в Соловец.

Да, точно. Завхоз. Ему надо на склад, пополнить запасы стирального порошка, мыла и еще каких-то важных и нужных вещей для комфортного функционирования нашей базы в лесу. Значит, можно попробовать упасть к нему на хвост. А обратно…

Ладно, подумаю об этом потом. В конце концов, попрошу Романа решить эту проблему. В конце концов, я для него стараюсь. Иначе не стал бы вообще общаться с мутными личностями вроде Феди и его бабули.

На мою удачу завхоз поехал в Соловец не сам, а отправил вместо себя Тимоху. Нашего разнорабочего и на все руки мастера. И рубаху-парня. И тот без проблем согласился добросить меня до Соловца. И сказал, что если я управлюсь со своими делами до девяти, то может еще и обратно меня забрать. Потому как, раз уж выпала такая удача, то он собирается ей воспользоваться на всю катушку.

— Если ты понимаешь, о чем я толкую! — заговорщически сказал он и подмигнул.

Разгадывать логическую загадку не пришлось, потому что он всю дорогу только и трещал о своей зазнобе Иришке, с которой ему из-за работы приходится видеться от случая к случаю. Пытался убедить ее устроиться к нам на кухню — отказывается. Мол, медведей боится. А какие у нас медведи? Так, пару раз месяц к забору топтыгины выходят, конечно, но на территории же их нет, так ведь?

Я слушал всю дорогу его треп, поддакивал и кивал.

Он высадил меня на повороте к объездной, рядом с внушительным памятником, изображающим выходящую из гранита подводную лодку. Неплохо, кстати, сделано. Даже где-то стильно. С одной стороны — неровная каменная скала, суровая и северная. С другой — тупорылый нос незнакомой модели подлодки. Явно старой. На полированных гранитных боках — латунные заклепки. Из объяснений, к чему все это, только год — тысяча девятьсот шестьдесят третий. Что-то это должно значить, наверное.

Я бы постоял полюбовался подольше, было что поразглядывать, работа и впрямь симпатичная. Но погода как-то не располагала к созерцанию. Если на базе было сравнительно безветренно, то здесь в Соловце промозглый и довольно сильный ветер швырял в лицо то брызги, то крохотные острые ледышки. Хотелось укутаться поглубже в капюшон и как можно быстрее оказаться в том месте, где чай и печево.