Читаем без скачивания Джинния - Галина Черная

Мы упали на что-то мягкое. Часть мягкого, избежавшая расплющивания, с визгом разбежалась по сторонам, суча крошечными лапками и скребя коготками по каменному полу.

— Фу! Крысы!

— Не уверен. Ты цела?

— Да, и похоже, что останусь цела еще незначительное количество времени. Пока крысы нас не съедят...

— Это не крысы, — уперся Миша. — Какие-то другие зверьки, у них пушистые хвосты.

В темноте ямы заблестели большие и, как мне показалось, испуганные глаза, я посчитала — тринадцать глаз, странно. Только тут вспомнив о спичках, захваченных из дома в составе походного набора (хорошо, их не изъяли при обыске), я достала их из кармана и с третьей попытки зажгла одну.

— Ах, какие пусики, милашки! Смотри, они такие маленькие и у них такая шелковистая шерстка, а ушки, ушки какие смешные!

Перед нами, вздыбив шерстку и распушив хвостики, находились маленькие лисички.

— Кто это?

— Это фенек, пустынная лисица, — восторженно пояснила я. — Неужели они тебе не нравятся? Такие крошечные ушастые пушистики!

Но только протянула руку, чтобы погладить ближайшего ко мне и самого печального и робкого на вид лисенка, как он сверкнул злобным взглядом, ощерил клыки и мгновенно сомкнул челюсти на моей руке.

— Ой, отпуст-ти! А-а.. Ой-е...

— Хавхавав!!!

Миша бросился отцеплять от меня лисенка, но тут они все набросились на нас и, вцепившись довольно мощными для таких хрупких созданий челюстями, принялись грызть везде, куда только дотягивались своими острыми зубками. Было больно и щекотно, мы отмахивались, как могли, шлепая по лисицам их же собратьями, с яростным рычанием повисшими у нас на руках.

— Вот маленькие чертенята! — сквозь смех сердилась я. Миша был более сдержан, но и он проявил чувство юмора, издевательски подхватив:

— Они же такие милые, что ты?! И кусаются, как трехдневные котята...

— Сам виноват, надо было лучше применять свое самбо или что-еще-там!! Чему вас только в вашей школе милиции учат? Не смог справиться с одним противным тюремщиком-джинном, занюханным к тому же... Понимаю, если бы их было пятеро, был бы стимул, был бы подвиг, а тут всего один! Ой-ой-ой... Ах ты, зараза мелкая! Это я не тебе, — поспешно сказала я своему товарищу.

— Да нет, я тоже заслужил. Ты права, не смог с одним справиться, надо было пытаться сбежать еще в городе, — еле слышно отозвался Мишка, еще активнее отцепляя от меня феньков. На своих он уже не обращал внимания, хоть их и прибавилось. В стене оказалась узкая длинная щель, наверно, для наплыва лисиц. В эту щель, кстати, с трудом, но все же просачивались воздух и свет...

— Ладно, не вини себя! Этот тюремщик под три метра ростом и килограммов двести, наверно, весит, а ты всего пятьдесят, а морда у него какая изуверская... Я же понимаю.

— Не надо меня оправдывать, — насуплено возражал Мишка, но при этом мне показалось, чуть заметно улыбнулся, или это была гримаса боли?

Одежда на нас постепенно превращалась в лохмотья, руки и ноги были расцарапаны маленькими агрессорами. Причинить им боль по-настояшему — рука не поднималась, это же как плюшевой зверюшкой об стену, потом до старости от греха не отмоешься...

Я уже хотела попросить Мишу, если он меня переживет, пусть отомстит, даже ценой своей жизни, как вдруг люк открылся, и нам на голову упала веревочная лестница.

— Вылезай, женщина, Аллах тебе помог, а точнее, Умат проявил свою милость.

— А почему только она? — немного удивился мой сокамерник.

— Потому что я женщина, глупый! Видимо, поняли, что такая красота не должна пропадать!

Руки ныли, пару раз я съезжала вниз и даже сподобилась сесть соседу на голову. Несмотря на то что его не звали, он все равно, естественно, полез вслед за мной, ведь жить хотелось обоим. Пусть лисички на сей раз останутся голодными...

Как только мы выкарабкались, я обратилась к тюремщику:

— А вы их сегодня покормите? Ну, чем-нибудь, кроме моего товарища, он слишком худой. Чувствуется, что они очень голодные у вас. Жалко даже.

— Кого покормите? А, этих злобных зверьков?! Да, конечно, через час из зиндана номер два должны привести на расправу шайку грабителей мечетей.

— Грабителей мечетей? А что там можно грабить — перила, коврики, тапки?

— Нечестивцы украли одежду муллы, — пояснил, выступая из полумрака, какой-то мужчина, я его сразу и не заметила. Он приторно улыбался. А ведь знакомая внешность, тот же увалень, только переоделся понаряднее, что за интриги?

— Я вас знаю, вы нас выдали стражникам.

— Истинная правда, госпожа, меня зовут Бармакид ибн Бармаглод.

— Что вам нужно? — сурово вопросил мой милиционер, недоверчиво сдвинув брови.

— Ничего, он пришел освободить эту женщину, заплатив выкуп. Но это не твое дело, ты чего вылез, мерзкий человечишка? — грозно пошел на Мишку тюремщик, пытаясь пинком столкнуть его вниз.

— Постойте. — Я вцепилась ему в ногу. — Неужели нельзя ничего сделать?

Я просительно посмотрела на мерзкого предателя, надеясь, что сам догадается. Тот заколебался.

— Ты мне понравилась, госпожа. Мама сказала, что мне пора подыскать себе жену, а человеческие жены славятся в Иреме.

— Прекрасная мысль, — одобрила я, победно глянув на Мишу. — Очень польщена вашим выбором. Но зачем тогда нас было выдавать?

— Жена должна помалкивать, — неуверенно заметил Бармакид, добавив: — Это хороший тактический ход и вполне в нашем обычае. И ничего, что ты из людей, говорят, наш дракон-правитель питается молодыми джинниями, многие мужья переживают за своих жен, у меня такого горя не будет. Вот, принес тебе паранджу, как тебя лисицы-то искусали. Будешь ходить в ней.

— Ты, джинн, не смей командовать, она тебе еще не жена!

— Ты просто злишься, что он меня выбрал, — горделиво заметила я, послушно надевая паранджу. Вот повезло так повезло, о чем мечтала, то и сбылось, и воровать не надо. В таком одеянии можно свободно затеряться в толпе, и ни один стражник не покусится требовать у женщины в парандже, чтобы она открыла личико. Мало ли какой ужас можно там увидеть...

— Наоборот, я счастлив, что он не меня выбрал, — горько засмеялся Мишка.

Тюремщик выжидал, переводя хитрый взгляд с одного на другого, предусмотрительно держа моего соседа за воротник.

— Ну ладно, я устал, у меня сейчас обед, а ты отправляйся назад, к лисам...

— Будь по-твоему, госпожа, я дам Умату три бабая и за него, — наконец решился мой предатель-спаситель, даже не могу определиться, какой эпитет к нему добавлять. Кстати, потом мы узнали, что «бабаи» — это действительно деньги! То есть не юмор такой: «бабай-дед» и «бабка-монета», а по-настоящему у них так назывались денежные единицы. Один бабай составлял шестьдесят шесть бабаек...

— Три? Да он стоит все... — палач окинул Мишу взглядом, — ... три с половиной, проклятый человечишка! Неплохой евнух из него получится для твоего гарема, господин. Только кастрируйте вовремя...

— Вы правы, я справлюсь, и даже без кастрации, — насупленно согласился мой сосед, жить ему все-таки хотелось.

— Ему понадобится одежда! — напомнила я, от милицейской формы остались одни лохмотья, к тому же нам надо выглядеть как местные, чтобы... сбежать!

— Посмотрим, что тут осталось от ваших предшественников, да будет их место где-нибудь поблизости от рая, это самое большее, что они заслужили, — сказал джинн, почесывая спину и открывая замшелый сундук в сторонке. — Еще один бабай за почти новую рубашку! А теперь убирайтесь отсюда поживей, в любое время могут привести очередных узников, неугодных новому шахиншаху, и с каждым днем их становится все больше. Вчера казнили группу стариков — заклинателей змей, они попытались устроить заговор против дракона, натравив на него своих вскормленников во время празднества воцарения Аджи-Дахаки, — зловещим шепотом доверительно сообщил палач. — Думаю, придется еще лисиц ловить, эти уже не справляются...

Глава тридцать пятая,

ПРЕДАТЕЛЬСКАЯ

На улице первым делом я потребовала объяснений насчет гарема. Бармакид с некоторым волнением в голосе сказал, что никакого гарема у него нет, столько денег еще не заработал. Просто это у них в обычае делать такой комплимент, это означает проявление уважения, тюремщик, говоря такое, делает вид, что беседует с богачом...

Такой ответ меня вполне удовлетворил. Паранджа пришлась впору, только сетку с лица я убрала. Бармакид, умильно улыбаясь, сказал, что это паранджа его мамы, она и денег ему дала и велела без невестки не возвращаться. Она считает, что сыну уже давно пора жениться, и очень обрадовалась, когда тот ни с того ни сего вдруг проявил инициативу. Они живут с мамой тут неподалеку от зиндана, сразу за базарной площадью...

При дневном свете, когда я пригляделась к нему хорошенько, Бармакид оказался не таким неприятным типом. Скорее он был похож на простоватого юношу примерно наших лет, с грубоватыми чертами лица и шишковатой головой неправильной формы. Его можно было принять за человека, если бы не три фиалковых глаза, которые, как ни странно, делали его симпатичным...