Читаем без скачивания Джинния - Галина Черная

А теперь мы бежали по ночной улице, и мне казалось, что этот стройный курсант — самый героический спасатель на свете, не хуже Шойгу! Как вдруг от ближайшей стены отделились какие-то тени. Я опустила чачван, черную сетку, закрывающую лицо, и мы сбавили ход, притворяясь мирными жителями. В чачване без практики вообще быстро ходить невозможно, так и рискуешь врезаться лбом в ближайшую стену или споткнуться об мелкого джинна...

Две фигуры встали у нас поперек пути, с виду бандюги распоследнего пошиба!

— Стой, именем нечистого, — загремел один, тут же получив локтем в бок от товарища. Все в черном с головы до ног, лишь кинжалы да сабли посверкивают в темноте, и сами широкие, как стеллажи в библиотеке, не перепрыгнешь, не обойдешь...

— Вы, наверное, благородные толстые Робин Гуды? — еле слышно чирикнула я.

— Нет, мы просто честные голодные стражники. А вот кто вы такие и куда направляетесь, хотелось бы знать? — высокомерным тоном обратились они к нам.

— Это чернолицые телохранители Крысаддина, — быстро шепнул мне Миша и вежливо им ответил: — Мы добропорядочные горожане, не замеченные в правонарушениях. Это моя жена. И разве был объявлен комендантский час, что нас останавливают, в то время как мы торопимся поскорей добраться до дома, чтобы совершить ночной намаз?

— Нет такого намаза, — подозрительно заметил бугай.

— Аи, тебе откуда знать, ты же фетишист? Он у нас каждое ночное дежурство своему игрушечному кролику хвалы возносит, — возразил его коллега, на наше счастье оказавшийся поборником справедливости.

Первый смутился:

— Но почему мы должны им верить на слово? Давай хоть обыщем, может, у них есть какие-то ценности... То есть что-нибудь запрещенное, наркотики, например...

— Они у нас разрешены, — напомнил ему его напарник-законник.

— Иностранная валюта!

— Тоже не возбраняется.

— Тогда оружие! Может, они готовили вооруженный переворот или заговор против нашего шахиншаха, да продлят боги его века и омолодят его чешуйки.

— Что вы там возитесь? Я помню этого парня, только сегодня видел его где-то, — выступил вдруг из тени третий страж, абсолютно идентичный первым двум. — Точно видел, в приюте для этих деградантов, не пойму, почему таких сразу не уничтожают?

— Успокойся, это ж реликт-арат нашего господина! Они нам пока нужны. А зачем вы тут околачиваетесь у дома, куда зашел наш великий визирь?

— Чтобы отдать... — начал было Миша, но вдруг передумал, выпятил грудь и делано возмущенно воскликнул: — Вы меня с кем-то путаете, я плачу налоги не затем, чтобы нас останавливали в любое время дня и ночи без внятного объяснения причин! Пошли, жена, меня ждет намаз, а тебя стирка, глажка, уборка.

Но стражники окружили нас с неприкрыто агрессивными намерениями.

— Ага, как же, мы вас еще не обыскали, — сказал первый, язычник. Оба его товарища согласно кивнули, надеюсь, это из-за того, что я им так сильно понравилась...

И тут послышался еще один голос, смутно знакомый.

— Хватит приставать к прохожим, кхе-кхе, — начал кто-то говорить с придыханием, напряженно стараясь изменить голос, который стал неестественно гортанным. — Занимайтесь лучше своим делом, твердолобые бездельники, а вы идите с миром, о рассеянные, и не появляйтесь здесь больше. Не фиг шляться!

Я силилась его разглядеть, но неизвестный заступник еще на шаг отступил во тьму. Очень загадочно. Миша открыл рот, значит, тоже узнал голос, и явно намеревался позадавать уточняющие вопросы, но я, схватив его под руку, утянула за собой.

— Ты его узнала? — спросил он, когда мы свернули в переулок.

— Кто-то знакомый, может, начальник городских стражников, тот раскрашенный красавчик? — подумав, предположила я.

— Красавчик? Даже тот крашеный дебил у ворот для тебя красавчик?!

— Ой, нашел время... Ну, не он, а тогда кто?

— Не знаю, может... но нет, вряд ли...

— Ты о ком?

— О Яман-бабе...

— О ком?! Да ведь Яман-баба — злодей и государственный преступник! К тому же он сидит у вас в предвариловке, и вообще, с чего это будет за нас заступаться...

— Понятия не имею, — честно пожал плечами мой сосед...

Итак, нас никто не задержал, мы торопливо пошли по темной улице. По дороге мой милиционер объяснял, как он меня нашел. Оказалось, что ему удалось устроиться гораздо лучше меня. Его взяли на работу охранником и уборщиком в приют для джиннов-бомжей и инвалидов, то есть лишенных каких-либо способностей типа летать, читать человеческие мысли, превращаться в ужей и прочих не менее полезных талантов, в отличие от рядовых джиннов, обладающих хотя бы одним из перечисленных. Эти же, как и мы, люди, всего должны были добиваться трудом или хитростью. Тяжело им приходилось в полном волшебных возможностей мире, их считали изгоями, но государство выделяло на таких несчастных некоторые дотации. А лица, имеющие опыт службы в органах, востребованы везде...

Глава тридцать восьмая,

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Миша оказался у дома Наджмы абсолютно случайно, догоняя главного визиря. Днем тот был у них с обходом в приюте с показной благотворительностью, дабы голосовали за него. И оставил на полу возле подушки, на которой сидел, кольцо с печатью и таинственной гравировкой «Л. О.»...

— Жаль, что не мои инициалы, симпатичный перстенек, — притворно вздохнула я, все равно у меня не нашлось подходящего по толщине пальца.

В общем, Миша честно решил вернуть пропажу владельцу. Спешил по его следу, расспрашивал людей, так и дошел до дома услад. Но, усмотрев через забор нашу за окном перепалку с Бармакидом, нырнул в ближайшую калитку, сел в засаду и ждал момента вытащить меня из неволи.

Оказалось, что главного визиря, как премьер-министра в Англии, здесь выбирают всенародным голосованием, так как обычно это самые коварные и зловредные сановники и простым джиннам от них много приходится терпеть. Только «вихревым восстанием» народ показывает, что его уже довели — устраивает самум на дворцовой площади и идет ураганными колоннами, поднимая ужасную пыль по улицам города.

После одного такого проявления своеволия шахиншах согласился ограничить власть визирей, сделал их выборными (теперь визиря переизбирают раз в пятьсот лет) и установил не более десяти сроков на каждого.

Дракон пока этого не отменил. Грядущие перевыборы злобного и вероломного визиря немного усмиряют страсти и держат горожан в узде. Сейчас как раз подходит срок перевыборов, и у главного оппонента Крысаддина, джинна, постоянно переговаривающегося с кошкой, которая сидит у него внутри и дает советы, что говорить и кого надо подкупить, нет никаких шансов. То есть тип с кошкой внутри явный псих...

— Сколько же ты успел узнать за полдня?!

— Так в приюте только об этом и говорят, к тому же Крысаддин толкал речь о выборах...

— Нас их внутренние политические перестановки не касаются. Поскорей бы Акису найти да выбраться из Ирема. Ты не видел ее?

Миша таинственно промолчал, он явно собирался сказать что-то важное, но не решался, не буду его торопить.

Мы пересекали главную площадь. На фоне ночного неба красиво смотрелся силуэт их главного собора. Стройные минареты уходили ввысь, на изразцах сверкали лунные блики, а на освещенном звездами небе сияло сразу пять полумесяцев. И мне захотелось еще вернуться сюда, но не из-за дракона, а для того чтобы насладиться турецким кофе и безграничной красотой ночного Ирема...

Вдруг над одним из архитектурных шедевров, из которых сплошь и состояла главная площадь, поднялся мощный столб пламени. Послышался грохот рухнувшего здания, вопли и крики джиннов, попавших под горячее дыхание нового властелина. Наверно, избавляется от избытка огнеопасных газов в желудке? Нет, надо обязательно добыть радикальное средство борьбы против этого гада! Которого мы еще и в глаза не видели...

— Знаешь, привыкнуть можно, мне обещают платить тридцать бабаев в месяц, странно они все-таки свои деньги называют. Правда, служебная форма, она немного... э-э... странная. Наверно, осталась от каких-нибудь древних ассирийцев, но скоро мне обещали выдать пробковый шлем и оружие. И вот смотри, какие плетеные сандалии из кожи сорокалетнего верблюда, очень удобные и, говорят, не знают сноса. Правда, все это не бесплатно, у меня будут вычитать из зарплаты первые сто лет моей службы... Сейчас я наконец покажу тебе, где я работаю, мы почти пришли, там и заночуем, — завершил Михаил, оглядываясь на очередной огненный столб, ярко осветивший окрестности.

— А завтра ты будешь целый день дежурить? И мы опять ничего не предпримем в плане поиска Акисы? И за Найду я беспокоюсь, мы же оставили ее дома одну, я не думала, что мы задержимся больше одного дня, она же измучилась там, наверно, бедная. Лучше бы мы ее и правда в Боливуде оставили.

— Однако еще недавно ты собиралась остаться здесь насовсем, — холодно заметил Миша, еще крепче сжимая мою руку. На губах у него промелькнула довольная улыбка.