Читаем без скачивания Убийства в «Маленькой Японии» - Барри Лансет

Внезапно Нода издал сдавленный крик, и я с изумлением увидел, что его ноги оторвались от земли, а шею стянула черная петля. Даже не глядя вверх, Нода вытянул руку с пистолетом вдоль веревки и три раза выстрелил. С дерева на землю с шумом обрушился труп, но веревку успели закрепить, и Нода остался болтаться в десяти дюймах над землей, то есть на пустяковой, казалось бы, высоте, однако вполне достаточной, чтобы умереть. Бросив оружие, он руками вцепился в шнур. Нода изворачивался всем телом, пытаясь протиснуть пальцы между петлей и кожей шеи.

Прежде чем я решился покинуть свое убежище, от одного из расположенных рядом деревьев отделился человек в черном облачении и с прибором ночного видения, через который он наблюдал, как дрыгает ногами и корчится Нода. Рывками ног и вращением мощных плеч тот пытался ослабить давление петли. И ему удалось втиснуть пальцы под веревку чуть ниже челюсти, что позволило с шумом втянуть воздух.

– Впечатляющая сила, старик, – произнесла фигура в черном. – Надо отдать тебе должное. Но только ничего уже не поможет. Я покончу с тобой сейчас, а потом и с твоим напарником, когда поймаю его. Разделившись, вы совершили серьезную ошибку.

Он вытащил пистолет из кобуры, прикрепленной вместе с другим оружием к поясу. Резким рывком я преодолел разделявшие нас несколько ярдов, однако сразу же выдал свое присутствие. Человек в черном развернулся и направил пистолет теперь уже в мою сторону. Наше противоборство длилось несколько секунд, но перед моими глазами оно разворачивалось растянутым во времени как замедленная съемка. Кадр за кадром, мгновение за мгновением. Я выпрыгнул, высоко подняв ногу. И сообразил, что избрал верную траекторию, раньше, чем услышал, как треснула кость подбородка противника, а из ствола пистолета показалось пламя. Вспышка позволила увидеть, как мой противник заваливается на спину, а пуля обожгла мне ребра, когда его голова ударилась о покрытую листвой землю. Потом, к удивлению, все мои мысли оказались заняты только одним – надеждой, что пулю не успели ничем обработать. Даже в столь решающий миг где-то в глубине сознания срабатывала мистика Соги, заставившая самым невероятным образом мечтать о том, чтобы меня всего лишь подстрелили, не более.

Хребет моего врага попал точно на камень величиной с кулак, и я услышал, как снова треснула кость. От боли он выгнулся всем телом, распластался неподвижно.

Я приземлился на обе ноги и следующим движением уже взял противника под полный контроль. Он пытался подняться, но не смог. Стало очевидно, что у него сломан позвоночник. Я сорвал с него прибор ночного видения и отбросил в сторону. Разумеется, с помощью таких технических средств им легко удалось обнаружить Ноду. Из-под черного капюшона на меня смотрели настороженные, блестящие возбуждением глаза.

– Лингвист, – сказал я. – Где он?

– На нашей ферме, – донесся до меня шепот.

– Броуди, сохраняй от него дистанцию! – выкрикнул Нода.

Он сумел ослабить давление петли, засунув между ней и своей кожей уже не пальцы, а сжатые кулаки. Весу собственного тела он противопоставил силу бицепсов, которые вздулись от напряжения. Затем движениями головы из стороны в сторону принялся высвобождаться из петли, постепенно стаскивая ее с головы.

– Но вдруг еще есть хоть какой-то шанс, – сказал я, вспомнив, что Оками-сан сама не видела трупа.

– Мы взяли его живым, – шепнул человек в черном.

– Он лжет. Они не берут заложников, – возразил Нода. – Отойди от него.

Его предупреждения имели в виду все, чего нам следовало опасаться от этих людей, но воспоминание о жене Мори и о ее округлившемся животе на время затуманило мой разум. Я склонился ниже, чтобы лучше слышать.

– Так где он, говори! – велел я.

Мужчина криво усмехнулся:

– Мертв. Как, считай, и ты сам.

Это должно было вызвать спазм жуткой боли вдоль его позвоночного столба, когда он попытался поднять руку, но она бессильно упала, и из парализованных пальцев вывалился пистолет.

– Вы сами во всем виноваты, – прошипел он.

Я подобрал оружие и направил ствол на него. Значит, лингвиста они все-таки убили. Тонкая ниточка надежды, за которую я пытался уцепиться, оборвалась.

Мой враг сумел издать нечто похожее на трескучий смех.

– А теперь умрешь и ты сам. Очень скоро.

Я уже не обращал на него внимания, видя перед собой лишь трогательно некрасивое лицо госпожи Мори с застывшим на нем выражением всепрощения и готовности принять любую участь. Человек в черном хотел что-то добавить, но подоспел Нода и приставил пистолет к его виску.

– Молчи. Ни звука больше, – процедил детектив сквозь зубы.

Свободной рукой он порылся в одной из наших сумок и достал пару носков, которую запихнул в рот стрелку. Затем Нода обмотал ему голову рубашкой, плотно зафиксировав на месте импровизированный кляп. Второй рубашкой он воспользовался, чтобы связать ему руки.

– Мне хотелось бы его основательно допросить, – сказал я.

– На это у нас нет времени. Надо бежать дальше.

Его слова почему-то эхом отдались в ушах. Меня сильно качнуло в сторону.

– Броуди?

Внезапно я упал на колени и почувствовал сквозь ткань джинсов сырость листвы. Меня начало сильно тошнить. По телу пробежала крупная дрожь.

– Со мной что-то не так, – услышал я собственные слова словно со стороны.

– Брось пистолет, – сказал Нода.

– Что?

Он выбил трофей из моей руки, склонился, чтобы осмотреть его.

– Яд, – констатировал он. – Их одностороннее оружие. Или ты уже успел забыть о нем?

Он заставил меня разжать кулак. Пятна синеватой мази виднелись у меня на пальцах и на ладони. Донесся запах магнолии. Не теряя ни секунды, Нода набрал побольше влажной земли и стал втирать в мою руку, потом смахнул и добавил свежей почвы, используя ее как промокательную бумагу, чтобы впитать ядовитую жидкость, еще не успевшую проникнуть в кожу.

– Броуди!

По моему телу струился холодный пот, но при этом странным образом лицо и шею пожирал невыносимый жар. Часто моргая, я потряхивал головой, чтобы избавиться от наваждения. Вскоре меня вырвало в густо разросшийся рядом папоротник.

– Послушай, Броуди, у нас каждая секунда на счету. Сожми вот это в кулаке и постарайся ни при каких обстоятельствах не терять сознания.

Он вложил мне в руку комок сырой земли и заставил стиснуть его пальцами.

В сильнейшем возбуждении Нода подобрал прибор ночного видения, отброшенный мной в сторону, снял второй с убитого им врага, притаившегося на дереве, взвалил меня на плечо и побежал по тропе со скоростью, которая казалась мне совершенно невозможной в его положении.

Разумеется, обе наши сумки ему пришлось оставить.

Глава тридцать седьмая

Нода пронес меня по крутому спуску берега и попробовал унять мою лихорадку в реке. Заставил выпить много холодной воды, но жизнь мне спас прежде всего фильтр из влажной земли, который снял с кожи бо́льшую часть ядовитой мази, не дав смертельной дозе проникнуть в кровь. И все же действие отравы оставалось ощутимым. Я чувствовал себя опустошенным и полностью обессиленным. Но острее всего я ощущал унижение. Допустить такую ошибку! После всего, что испытал и узнал во время нападения на нас в гостинице, я позволил перехитрить себя человеку, с которым легко справился физически.

Отдохнув немного, мы надели приборы ночного видения и осторожно двинулись вниз по течению, вслушиваясь в каждый шорох, в каждый всплеск воды впереди или у нас за спинами. Прижимаясь ближе к высокому берегу, как и советовала хозяйка гостиницы, мы внимательно следили за его кромкой, чтобы вовремя засечь появление новых противников.

Сквозь инфракрасные линзы мир предстал перед нами словно подсвеченный зеленоватым сиянием, на фоне которого вспышками более яркого и теплого света моментально выделялись появлявшиеся в поле нашего зрения живые существа вроде филина, вспорхнувшего с одного из деревьев, или других ночных обитателей леса. Но в большей степени, чем на достижения современных технологий, мы все же полагались на матушку-природу. Пока звуки, издаваемые цикадами и лягушками по обоим берегам, сопровождали наше движение, можно было чувствовать себя в относительной безопасности. А потому, внимательно вслушиваясь в этот шумовой фон, мы с Нодой шли все дальше по мелководью. Любой сбой в нем сигнализировал бы о появлении врагов из Соги, а это при моем ослабленном состоянии означало неминуемую и быструю смерть.

Мы продолжали двигаться, сопровождаемые звоном цикад и громким кваканьем лягушек. Густой навес лесной листвы, где стали попадаться березы, тоже помогал прикрывать наше отступление. Под ногами струилась по каменистому и грязному дну речная вода. Чуть впереди нас крупная птица выхватила из потока какую-то рыбешку.

Я поежился. Нас могла подстерегать та же участь.

Берега расщелины были сложены из песчаника, перемежавшегося вкраплениями гранита. Местами они поднимались над руслом на тридцать футов. Странно, но я даже надеялся, что притаившиеся в прибрежных валунах ночные змеи – коварные и ядовитые – в какой-то степени защищают нас с флангов.