Читаем без скачивания Вечная команда (ЛП) - Станич К.М.

— Технически, да, но как насчёт Рейнджера? — спрашивает Спенсер, указывая на друга. Он всё ещё работает над заварными рогаликами, которые божественно пахнут. — Если это дерьмо, типа, передаётся по наследству всем в семье, как отец Рейнджера может быть его частью, когда Дженика и Рейнджер — нет?

— А это то, что мы собираемся выяснить во время осенних каникул, — отвечает Рейнджер, решив закончить покрывать глазурью трёхслойный розовый торт с помадными розочками, ожидающими, когда их на него нанесут. — Мы будем вынюхивать, копать и выслеживать, а потом, если дело дойдёт до худшего, я предъявлю его заднице доказательства.

— Как я уже сказала, мой папа никогда меня не отпустит, — повторяю я, возобновляя наш разговор об осенних каникулах. Мы с папой всегда проводим День благодарения вместе, так что вероятность того, что он отпустит меня из страны в недельную поездку, смехотворна. — Более того, у меня нет паспорта.

— Ты не будешь противостоять ему, — говорит Черч Рейнджеру, игнорируя меня и откладывая Айпад в сторону, когда он поднимается на ноги, чтобы помочь Мике с несколькими довольно хреново выглядящими макаронами. По крайней мере, я не единственная, у кого иногда возникают проблемы на кухне. Черч натягивает фартук на бёдра и многозначительно смотрит на Рейнджера. — Твоему отцу не привыкать к скандалам. Если он смог избавиться от Дженики, то наверняка избавился бы и от тебя тоже.

— Ага, за исключением того, что Дженика не была его биологическим ребёнком, — говорит Рейнджер, и я замолкаю. Почти уверена, что другие парни так же шокированы этим заявлением, как и я. Переключив своё внимание на Черча, я замечаю короткую вспышку боли в его глазах, прежде чем он закрывает их. — Ты знаешь, что моя мама сначала была замужем за братом моего отца, верно? Он погиб в авиакатастрофе, когда Дженике было лет пять, и мама в каком-то подобии помутнения рассудка, вызванного горем, вышла замуж за его младшего брата, который ей никогда по-настоящему не нравился.

— Значит, вы с Дженикой кузены и родные брат и сестра? — спрашивает Спенсер, и Рейнджер одаривает его взглядом, от которого может свернуться молоко. Он очень быстро поднимает руки в знак капитуляции.

— Не делай из этого ничего странного. Это не похоже на инцест или что-то в этом роде. Остынь. — Рейнджер возвращается к пирогу, сосредотачиваясь на том, чтобы намазать немного кружева глазури по краям. Он делает это снова, выплескивая все разочарования. Хотя, по-моему, это довольно полезная отдушина. — Я просто говорю, что мой отец — мелкий, жалкий засранец. Так, может быть поэтому он решил сдать Дженику с потрохами?

— Но не завербовать тебя в Братство? — спрашивает Мика, и в комнате снова становится тихо. Через мгновение Черч подходит к тому месту, где стою я, достаёт из кармана маленькую синюю книжечку и кладет её на стойку рядом со мной.

Когда я протягиваю руку, чтобы взять её, я вижу, что это паспорт — с моим именем и фотографией на внутренней стороне.

Мой глаз дёргается.

— Я так понимаю, что, когда ты попросил меня встать у белой стены в нашей комнате, чтобы ты мог сделать снимок головы для зарисовки на уроке рисования, ты навешал мне лапши на уши.

— Кучу лапши, — соглашается Черч, быстро кивая. — Итак, собирай вещи: ты едешь с нами в Лондон, нравится это директору Карсону или нет.

Глава 14

Судя по тому, как папа смотрит на меня, я уверена, что теперь я это сделала. Это буквально последняя ниточка в наших отношениях, за которую дёргают, решающий удар, если хотите.

— Ты не поедешь в Лондон, — говорит он, глядя на меня так, словно я сошла с ума. — Остановиться в доме Эрика Уоррена? Ни в коем случае. — Моё лицо бледнеет, потому что я совершенно определённо ничего не говорила о доме Эрика Уоррена. После признания папы мы решили, что он знает по крайней мере что-то о культе, а это значит, что он также может знать о возможной причастности Эрика. Вместо этого мы сочинили какую-то ложь о том, что останемся на неделю в квартире родителей Черча в Гайд-парке — это один из районов Лондона, где живут богатые люди.

— Я никогда не выезжала за пределы страны, — умоляю я, складывая руки вместе, как будто мне снова шесть лет. Да, мы собираемся встретиться с Эриком Уорреном, урождённым Вудраффом (он сменил фамилию на фамилию матери после политического скандала) в рамках нашего расследования, но… это нечто большее. Для меня это шанс увидеть другую часть мира, место, куда я никогда не думала, что вообще смогу попасть. — Чёрт возьми, пока мы не переехали сюда, я никогда не выезжала за пределы Калифорнии. Для меня это шанс всей жизни.

Со вздохом папа откладывает очки в сторону, а затем потирает переносицу, откидываясь на спинку стула, как будто он сильно вымотался. И я подразумеваю не только этот день, похоже, он чувствует изнеможение до мозга костей.

— Шарлотта, неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы ты страдала? — спрашивает он, опуская руки на колени и изучая моё лицо.

— Эм, да?

— Шарлотта Фаррен, — стонет он с таким видом, словно предпочёл бы совершить долгую прогулку по пирсу, чем продолжать разговаривать со мной. — Эрик Уоррен — опасный человек, и тебе нечего делать, отправляясь в чужую страну с кучей парней, которых ты едва знаешь…

— Я знаю их больше года, — поправляю я, — и мы через многое прошли вместе. Мы чуть не погибли в тех туннелях; мы все вместе оплакивали Спенсера. Они отвезли меня в Диснейленд. Почему ты не можешь просто смириться с тем, что они есть в моей жизни и, вероятно, будут ещё очень, очень долго.

— Независимо от твоих отношений с этими мальчиками, я не допущу, чтобы ты встречалась с Эриком Уорреном.

— Потому что ты знаешь, что он связан с Братством Священнослужителей.

Тишина.

Воцарилась гробовая тишина.

Кстати, у папы такой вид, будто он хочет прямо сейчас воткнуть смертельное копье мне в глаз.

— Где ты услышала это название? — спрашивает он, и я морщусь. Принесёт ли мне сейчас какую-нибудь пользу, если я выдам мистера Мерфи? Или я просто навлеку на него неприятности? Потому что я этого не хочу. Он хороший человек, даже если он трус. Он действительно заботился о Дженике, и он даже пытался защитить меня, по-своему.

— Сейчас это не имеет значения, — отвечаю я, когда папа встаёт и обходит стол, подёргивая бровью. Я отступаю, потому что на данный момент знаю, что я по уши в дерьме. — Дело в том, что я знаю это название. И я знаю, что ты подтвердил то, о чём я уже итак думала: кто-то пытается меня убить.

— Шарлотта, — говорит отец, но в его голосе уже не так много тепла. На секунду он выглядит всего лишь как измотанный мужчина средних лет, которому нужен отпуск. — Ты ещё ребенок.

— Молодая девушка, восемнадцать через месяц, — бормочу я, но он слушает меня не больше обычного.

— Это не твоя задача — искать ответы. Твоя задача — ходить в школу и слушать то, что тебе говорю я. Я ничего не выдумываю только для того, чтобы сделать твою жизнь невыносимой. Есть люди, которые занимаются этим, но эти люди — не ты. — Он кладёт руки мне на плечи и смотрит на меня, по-настоящему смотрит на меня. — Когда я пришёл в Адамсон, признаюсь, я был невежествен. Я не знал, что происходит, и, возможно, не хотел знать. Но ты закончишь школу в конце года, оставишь это место позади и начнёшь строить будущее. А до тех пор ты должна соблюдать мои правила. Неужели ты не веришь, что я сделаю всё, чтобы защитить тебя?

— Со мной ничего не случится в Лондоне, папа. Ребята будут там, и действительно, там должно быть безопаснее, чем здесь, верно?

— Эрик Уоррен — лидер этого «культа», который ты так любишь обсуждать, Шарлотта. Ты не поедешь к нему домой — на этом наша дискуссия заканчивается.

— Но…

— Но что?! — кричит он, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы понять, что я сейчас наблюдаю. Отец. Срывается. Становится фиолетовым. Теряет контроль. — Ты хочешь оказаться на конце петли, как Юджин Мазерс? Шарлотта, я пытаюсь защитить тебя!