Читаем без скачивания Люди Греческой Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Сергий Тишкун

Современную Грецию иногда называют страной одного города – Афин, где живут более четверти всех греков[68]. Но едва ли не большая часть нынешних афинян имеет деревенские корни, ведь почти всю свою историю Греция была именно страной деревень. Только после Второй мировой войны деревни стали пустеть. «Придет время, и люди закроются в больших коробках, а их отцы будут умирать в маленьких», – пророчествовал еще в XVIII веке о массовом переселении в города святой Косма Этолийский[69]. Тем не менее посещение родной деревни – дело чести для современного грека-горожанина. «Часто ты бываешь в своей деревне?» – этот вопрос обязательно прозвучит в беседе греков. И положительный ответ на него – повод для уважения.

В современных малонаселенных деревнях церковь, некогда центр деревенской жизни, теперь открывается только по большим праздникам. Своего священника нет, приезжает кто-нибудь «откомандированный», отслужит литургию, немного пообщается с людьми и уезжает. Семейному священнику в деревне не прожить, поэтому служат здесь, как правило, монахи. Вот такие «сельские батюшки» и рассказали нам о своей жизни и особенностях служения в греческой провинции.

Архимандрит Тит (Герониколос)

Священник деревни Неос Пиргос (Северная Эвбея), Халкидская митрополия

– Батюшка, вы монах. В братии какого монастыря вы состоите?

– Я состою в братии Благовещенского монастыря на острове Скиафос, Северные Спорады[70].

Поступил туда как послушник и жил там довольно долго. Но после того, как меня рукоположили, я сразу отправился на приход. При этом связь с моим монастырем не прерывалась, у меня там своя келья. Я периодически возвращаюсь туда, мне это необходимо по духовным причинам. В нашем монастыре богатые традиции[71].

– Вы молодой человек – вам сорок лет. Сколько времени вы уже служите священником?

– Меня рукоположили в двадцать пять лет. С того времени служу на одном приходе в деревне, на севере острова Эвбея[72]. Я родом из тех мест, мой родной дом в полутора километрах оттуда. Мне всегда хотелось быть рядом с домом, еще, помню, с детства, когда приходилось уезжать для учебы в разные школы.

В приходе сегодня примерно четыреста пятьдесят человек. Это деревня беженцев из Константинополя. В служении здесь есть свои сложности и своя красота. Красота в том, что ты знаешь всех своих прихожан, они для тебя не безликие, привязываешься к людям и в ответ получаешь любовь – в любой момент. А сложность в том, что в малом обществе есть вещи, которые осуждаются, причем часто несправедливо.

– То есть нет полной свободы в общении из-за боязни, что какое-нибудь движение или слово будет неправильно воспринято?

– Вначале я очень сильно боялся этого. Но затем подумал, что в своем приходе не следует надевать какие-то маски и прятать чувства. Я должен быть таким, какой есть на самом деле. И это в итоге помогло мне выстроить очень хорошие отношения с прихожанами. Я понимаю их чувства, настроения, а они – мои.

– Как вы думаете, где лучше служить: в городе или в маленькой деревне, где лучше выстраивается контакт с прихожанами?

– Конечно, в деревне лучше. Потому что здесь ты знаешь нужды другого человека, и тебе не надо ждать, пока кто-то о чем-то тебя попросит. Ты можешь сам прийти на помощь. Есть и такие люди, которые не стесняются говорить правду о тебе самом. В деревне все про всех известно, здесь ничего не скроешь.

– Можно ли сохранять монашеский образ жизни на приходе или это возможно только в монастыре?

– Монахом можно быть где угодно. Если у тебя внутри порядок, ты сумеешь практиковать монашество и дома. Монашеский опыт, который приобретается в монастыре, следует использовать и вне монастыря. Постригая нас, игумен сказал: «Вы и голод испытаете…» Таким образом, ты по собственному выбору голодаешь, как в монастыре, так и на приходе или у себя дома. Трудно, например, не иметь холодильника…

– Люди в деревне имеют сознательную веру? Они понимают, что такое Божественное Причастие, молитва, пост? Или же Церковь для них – совокупность обычаев, которые они приняли от дедушек и бабушек?

– Чтобы ответить, следует начать издалека. В Греции из-за Второй мировой войны, потом гражданской, потом хунты не было хорошего богословского образования, которое распространилось бы и на деревню. И конечно же, тогда считалось унизительным образованному священнослужителю ехать служить в провинцию. В результате люди здесь имеют «народную» веру. Но слава Богу, они согласны учиться. Они такие, что если назовешь вещи своими именами и объяснишь все определенным способом, то понимают, принимают. Да, есть, как и везде, большая группа христиан, для которых вера – это просто обычай, и приходят они только по большим праздникам. И не просто приходят в церковь, но требуют, чтобы там все было, как они хотят, соответствовало их представлениям об обычаях.

– В вашей деревне есть дети, молодежь?

– Двадцать пять лет назад в моей деревне в начальной школе было сто семьдесят детей, а последние два года у нас нет начальной школы. Однако в храм приходит молодежь в возрасте от двадцати до сорока лет, и духовно они больше связаны с Церковью, чем даже люди старшего поколения. Пожилой человек не воспринимает, когда ему говоришь что-то. Он сам все знает, потому что так делала его бабушка, и это для него – правильно. Хотя, конечно, есть и исключения.

– Какие у вас отношения с епископом? Он часто посещает ваш приход?

– Так как митрополия очень большая, епископ нечасто ездит в один и тот же приход. Чтобы епископу попасть на Северную Эвбею из центра митрополии, города Халкиса, понадобится примерно два с половиной часа, а если поехать на Северные Спорады, понадобится день. Конечно, все зависит от самого епископа, каким он хочет быть… Наш митрополит Халкидский Хризостом с первой секунды показал, что готов служить даже в часовне, и он все посетил в нашей деревне. У нас с владыкой такие отношения, что всегда, когда у нас возникает проблема, мы просто говорим ему о ней. А бывает, и он совершит ошибку, но тогда, осознав ее, незамедлительно просит прощения и исправляет.

– Митрополит молодой человек или в возрасте? Вы его знали раньше?

– Он молодой. Ему примерно пятьдесят два – пятьдесят четыре года. Он был священником нашей митрополии, мы его знали, но общались не много. Владыка не отгораживается от людских нужд, несмотря на обширную территорию митрополии. В связи с финансовым кризисом он открыл социальные продовольственные лавки, аптеки в различных провинциальных городках Северной Эвбеи и Спорад. Он многое делает с величайшей радостью, не думая о трудностях.