Читаем без скачивания Дамы и Господа (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett

После чего нянюшка выпила третью бутылку вина.

А еще Казанунду пленяло то, как лицо нянюшки Ягг превращалось в массу горизонтальных веселых морщинок, когда она смеялась, а смеялась нянюшка Ягг много.

Внезапно сквозь легкие винные пары Казанунда осознал, что он действительно веселится.

– Насколько я понимаю, никакого господина Ягга нет? – поинтересовался он как бы между делом.

– Как это нет? Куда ж он денется? – удивилась нянюшка. – Лежит себе на кладбище. Мы похоронили его много лет назад. Пришлось. Потому что он умер.

– Должно быть, тяжело жить одной?

– Ужасно тяжело, – подтвердила нянюшка Ягг, которая ни разу не готовила обед и не вытирала пыль с того самого времени, как ее старшая дочь подросла.

Плюс запуганные до смерти невестки, которые готовили нянюшке не меньше четырех разных блюд в день…

– И, наверное, особенно одиноко по ночам? – Разговор шел по накатанной колее.

– Ну, у меня есть Грибо, – сказала нянюшка. – Он греет меня по ночам.

– Грибо…

– Это кот. Как думаешь, здесь пудинги подают?

А потом нянюшка заказала еще бутылочку.

Пчеловод господин Брукс зачерпнул из кастрюли, которая постоянно стояла на плите в его укромном сарайчике, немного зеленоватой, дурно пахнущей жидкости и наполнил опрыскиватель.

На ограде сада он обнаружил осиное гнездо. К утру оно превратится в морг.

У пчел была одна особенность. Леток улья они защищали ценой собственных жизней – если, конечно, это было необходимо. Но осы, пронырливые сволочи, были большими мастерами по части обнаружения какой-нибудь щели в задней стенке и обкрадывали улей в два счета. Самое забавное, что находящиеся в улье пчелы никак не могли им помешать. Они охраняли вход, но понятия не имели, что делать, если оса уже проникла в улей.

Господин Брукс нажал на поршень. Из опрыскивателя вылетела струя жидкости и оставила на полу дымящийся след.

Вообще, осы довольно-таки красивые твари. Но если ты за пчел, значит, должен быть против ос.

В замке шло какое-то торжество. Господин Брукс смутно припоминал, что ему тоже вручали какое-то приглашение, но подобные забавы мало интересовали его. Особенно сейчас. Что-то было не так. Ульи наотрез отказывались роиться.

Обходя вечером свои владения, он услышал странный звук. Иногда теплыми ночами пчелы вылетали из ульев, повисали напротив летков и махали крылышками, чтобы детки не перегрелись. Но сейчас пчелы летали вокруг ульев.

Чем-то они были рассержены. И как будто готовились отразить некую угрозу.

На границе Ланкра реку перегораживала серия небольших плотин. Матушка Ветровоск вылезла из воды на отсыревшие доски и уже оттуда перебралась на сухой берег. Опустившись на землю, она вылила воду из башмаков.

Через некоторое время вниз по течению спустилась остроконечная шляпа. Возле плотины она поднялась, обнаружив под собой промокшего насквозь волшебника. Матушка протянула руку и помогла Чудакулли вылезти из воды.

– Ну как? – поинтересовалась она. – Бодрит, правда? Мне показалось, что холодная ванна тебе не повредит.

Чудакулли попытался вытрясти из уха ил, после чего с подозрением посмотрел на матушку Ветровоск.

– А почему ты не мокрая?

– Не мокрая?

– Ну да. Просто влажная. А я промок до нитки. Как у тебя получилось прыгнуть в реку и вылезти оттуда всего-навсего чуть влажной?

– Я быстро сохну.

Матушка осмотрела скалы. Неподалеку круто вверх уходила дорога, ведущая в Ланкр, но были и другие, потайные тропки, известные матушке.

– Итак, – сказала она скорее себе самой. – Она не хочет, чтобы я там оказалась. Что ж, посмотрим, посмотрим…

– Оказалась где? – спросил Чудакулли.

– Понятия не имею, – пожала плечами матушка. – Знаю только, что, если она так не хочет куда-то меня пускать, именно туда я и направлюсь. Просто я не рассчитывала, что ты вдруг объявишься, да еще с приступом страсти. Пошли.

Чудакулли выжал мантию. На землю посыпались блестки. Потом он снял шляпу и отвернул кончик.

Головные уборы имеют свойство впитывать морфические колебания. Однажды причиной крупных неприятностей в Незримом Университете стала шляпа аркканцлера, которая в результате слишком долгого нахождения на волшебных головах впитала в себя столько магических колебаний, что развилась в самостоятельную личность. Чудакулли наотрез отказался носить традиционную шляпу и в одном из ателье Анк-Морпорка, где работали абсолютно безумные шляпники, заказал себе особый головной убор.

То была не совсем обычная шляпа волшебника. Лишь немногим волшебникам удавалось использовать острый кончик своего головного убора, но если и удавалось, то лишь для хранения пары запасных носков. Тогда как в шляпу Чудакулли были вмонтированы небольшие шкафчики. Она была полна сюрпризов, в том числе оснащена четырьмя телескопическими ножками и рулоном промасленного шелка, из которого, если его развернуть, получалась удобная палатка с патентованной спиртовой горелкой. Внутренние кармашки содержали трехдневный рацион. А в остром кончике хранился запас крепких напитков для использования в чрезвычайных ситуациях, например если Чудакулли вдруг почувствует жажду.

Чудакулли протянул матушке маленькую остроконечную рюмку.

– Бренди?

– Что у тебя на голове?

Чудакулли осторожно ощупал макушку.

– Гм…

– Судя по запаху, мед и конский навоз. А это что такое?

Чудакулли снял с головы маленькую клетку. В ней были смонтированы «бегущая дорожка» и сложная конструкция из стеклянных стрежней. К прутьям крепились две мисочки для корма, а посреди клетки сидела маленькая мохнатая и в данный момент очень мокрая мышь.

– Это все молодежь экспериментирует, – несколько застенчиво объяснил Чудакулли. – Я согласился испытать… Мех мышки трет стеклянные стержни, появляются искры, и, ну, ты понимаешь…

Матушка осмотрела несколько поредевшие волосы аркканцлера и удивленно подняла бровь.

– Надо же, до чего только не додумаются…

– Я сам не совсем разобрался, как это работает. Тупс мог бы лучше объяснить. Я просто хотел помочь…

– В общем, твоя лысина пришлась как нельзя кстати.

В темноте своей больничной палаты Диаманда открыла глаза, если, конечно, это были ее глаза. В них появился какой-то перламутровый блеск.

Песня пока звучала на пороге слышимости.

И мир изменился. Небольшая часть рассудка, которая еще оставалась Диамандой, видела его сквозь пелену зачарованности. Мир представлялся ей узором серебристых, находящихся в постоянном движении линий, словно был окутан филигранью. За исключением тех мест, где было железо. Там линии были ломаными, изогнутыми. Там мир не был виден. Железо искажало мир. Нужно держаться подальше от железа.

Она встала с кровати, закутала руку в одеяло, повернула дверную ручку и открыла дверь.

Шон Ягг стоял почти по стойке «смирно».

В данный момент он охранял дворец и одновременно определял, Как Долго Он Сможет Простоять На Одной Ноге.

Потом ему показалось, что это не совсем подходящее занятие для знатока боевых искусств, и он принял позу № 19, для Двойного Удара В Падении Летающей Хризантемы.

Некоторое время спустя он вдруг осознал, что окрестности наполнил некий странный звук. Звук этот был ритмичным и чем-то напоминал стрекотание кузнечика. И доносился он из замка.

Шон осторожно повернулся – многочисленные армии из Заграничных Стран могли заметить, что он стоит к ним спиной, и напасть, воспользовавшись удобным случаем.

Ничего, никого. Но ситуация требовала разъяснения. В его задачу входило охранять замок от внешних врагов, а не от внутренних. «Стоять на страже» – значит охранять королевство от нападения извне. В этом и заключается смысл замков. Для этого и нужны стены, бойницы и все такое прочее. Шон регулярно покупал «Справашники Джейн» (вместе с последним, обозревающим осадные орудия Плоского мира, выдавался бесплатный плакат) и потому знал тему досконально.

Быстротой мышления Шон не отличался, но мысли его неуклонно возвращались к эльфу, заточенному в подземелье. Но он же взаперти. Шон лично запер дверь. К тому же кругом железо, по этому поводу мама выразилась вполне конкретно.

И все же…

Он решил действовать строго по инструкции. Шон поднял мост, опустил решетки, потом перегнулся через стену и долго-долго смотрел вниз, правда разглядел там только сумерки.

Но теперь звук пронизывал все окрестности. Казалось, сами камни излучают его, он действовал на нервы, как визг пилы.

Не мог же эльф выбраться! Конечно нет, ерунда какая. Подземелья строят вовсе не затем, чтобы из них выбирались все кому не лень. Звук то затихал, то становился громче. Шон прислонил ржавую пику к стене и обнажил меч. Клинком он владел умело. Каждый день по десять минут оттачивал свое мастерство, и после всякой тренировки мешок с соломой имел крайне жалкий вид.