Читаем без скачивания Психология и жизнь Человека - Алексей Соколов

Алексей вспомнил про учебу в Выксе. Он родился во Владимирской деревне, ни о какой металлургии не мечтал. Но жизнь обошлась круто. В 1937-м его отца, председателя колхоза, взяли как «врага народа». В 1944 году он был освобожден, полностью реабилитирован «в связи с отсутствием состава преступления». Но в семье, где пять детей, без отца было крайне туго. А тут – война. Идти в девятый класс уже никакой возможности не было. Узнал о наборе в Выксунский металлургический техникум, что в Горьковской области. К тому же там карточки, и у успевающих хорошая стипендия.

После зачисления отправили студентов на строительство оборонительных сооружений, возводившихся «в ту суровую первую осень» на Оке. Потом на несколько месяцев снимали на заготовку калма – это дробленый металлургический шлак, который использовался для строительства аэродромных полос. Ну а сельскохозяйственные работы были в порядке вещей. Затем юношей направляли в военные лагеря под Горький, «когда Красная Армия начала возвращать все пяди и крохи». Новобранцев стали готовить к фронту весьма обстоятельно. Но вместо передовой приказ вернуть будущих металлургов за парту – так решило ГКО. После защиты диплома в 1944 году Соколова направили на Серовский металлургический завод, выплавляющий спецсталь для авиапредприятий. Алексей признался: «Не справлюсь. У меня у самого мало знаний».

Митасов лукаво усмехнулся: «Справишься. В библиотеке охотно помогут найти нужные книги».

Техпроп из Соколова получился толковый.

А у этого поручения оказалось примечательное продолжение. По приезде в Серов новичок из Выксы подружился с техником из мартена Аркадием Головановым, который был на 11 лет его старше. Он рассказал другу, что при подготовке к занятиям с подручными сталеваров и канавных был вынужден регулярно читать… учебники для вузов. Итогом этих разговоров стало поступление друзей на заочное отделение Уральского политехнического института им. Кирова. После получения диплома инженера-мастера А. Е. Соколова перевели в технологи мартеновского цеха. К заводу он, как говорится, прирос и собирался работать здесь до пенсии. Так же была настроена его молодая жена Нина Александровна, врач по профессии.

В другой горячий цех

Однажды технологу сказали, что его разыскивает Владимир Павлович Филатов. Директор завода давно стал легендой в отрасли. Объяснять это знаком лауреата Сталинской премии и Звездой Героя Социалистического труда неверно. В конце 50-х годов в черной металлургии не было другого директора большого завода без диплома инженера. Но к этому – технику – приезжали на консультации доктора наук.

Однако разговор пошел не о производстве.

– Я с тобой беседую по просьбе Важенина. Ты знаешь, что второго секретаря горкома забрали в Москву и первый ищет ему замену. Бюро горкома сошлось на твоей кандидатуре. Ты, конечно, подумай. На днях тебя Важенин пригласит. Но я очень советую тебе: не отказывайся.

– Владимир Павлович, я даже к начальнику цеха не очень вхож. А там надо будет с директорами предприятий общаться, требовать от них выполнения того же плана.

– И все же соглашайся. Партийная работа у тебя получается.

Соколов вспомнил свой первый успех на партийном поприще. Вскоре после избрания его секретарем цеховой партийной организации мартена, как тогда говорили, попал в прорыв, невыполнение плана приобретало хронический характер. Сначала рабочие не реагировали на эту ситуацию, но как-то быстро притерпелись. Алексей Емельянович (к нему все чаще стали обращаться по отчеству) догадывался, что проблема не в технологии, а в настрое. Он подозвал к себе художника:

– Николай, нормировщики по каждой смене подводят итоги. Давай плакат делать с показателями лучших сталеваров.

В утренней смене не было никого, кто не остановился бы у нового стенда. На следующее утро стенд со свежими показателями уже ждали. На третий день к секретарю парторганизации подошли канавные: «Делайте у нас такой же стенд». Это было уже настоящее социалистическое соревнование. В общем А. Е. Соколов стал известным на заводе и в городе руководителем первичной партийной организации.

На предложение перейти в горком он отреагировал просто: раз надо, то надо. Не возражала и Нина Александровна, хотя переход на партийную работу означал значительную потерю в зарплате.

Осталась проблема, о которой Соколов говорил Филатову. Требовалось какое-то нетрадиционное решение. Алексей Емельянович вспомнил про Нагорного. Сергей Викторович недавно из-за болезни ушел с поста главного инженера металлургического завода. Сейчас, рассказывали, ему стало лучше. И новый секретарь горкома партии предложил известному всему городу руководителю создать группу ветеранов, которые в совокупности знали бы лучше всех промышленность города. Прошло уже полвека, а А. Е. Соколов до сих пор благодарно вспоминает про помощь С. В. Нагорного.

Вскоре Алексей Емельянович руководил крупной партийной организацией. Потом взяли его в отдел партийных органов ЦК КПСС. А через 13 лет работы в Москве предложили переехать в Восточную Сибирь. В Иркутске Соколова избрали председателем исполкома областного Совета депутатов трудящихся, по-современному – губернатором. Почти 8 лет нес эту ношу. Успешно нес, и перспективы были, но их жестко обрушил инфаркт. После него работа должна быть пусть и ответственной, но более спокойной, более кабинетной. Богатый опыт пригодился в аппарате правительства РСФСР.

Встречные маршруты ответственности

О сегодняшней гражданской позиции Алексея Емельяновича Соколова известно из его книг. Особенно привлекательная работа «Вектор развития», вышедшая в прошлом году. Это – размышления о социальных проблемах нашего времени, построенные на надежных сваях марксистско-ленинского анализа. Зная про богатейший опыт собеседника, решился на суровые вопросы единомышленнику:

– Алексей Емельянович, как случилось, что в последние десятилетия советской поры сначала ручейком, а потом потоком выдвигались карьеристы да деляги?

– Над этим вопросом я постоянно думаю. Наверное, это случилось тогда, когда можно стало выбравшемуся на вершину уверовать, что ему дозволено все, что он владеет истиной в последней инстанции, что критиковать его уже никто не смеет.

– А когда это началось? Когда с этой позицией смирилась масса коммунистов? Вот вас избрали секретарем горкома КПСС, но у себя-то в цехе вы по-прежнему должны были часто встречаться с рабочими, с рядовыми партийцами. Как они вели себя с вами, поднявшимся на новую должностную ступень?

– По-прежнему. На равных. Хотя признаю, определенную дистанцию чувствовали, никакого панибратства. Знаю, что некоторые вопросы стеснялись задавать. Но отрыва на этом уровне не было.

– А на более высоких этажах начинался?

Расскажу один эпизод. В стране проходили зональные совещания по сельскому хозяйству. Их проводил Хрущев. На такое совещание в Свердловске был приглашен и я как первый секретарь горкома. А. П. Кириленко, работавший первым секретарем Свердловского обкома, перед тем как поехать в аэропорт встречать Хрущева, собрал всех первых секретарей области и велел поджидать вместе на первом этаже обкома: с нами будет беседовать Первый секретарь ЦК КПСС.

Заходят в здание Хрущев, Кириленко и другие. Андрей Павлович говорит: это – первые секретари горкомов и райкомов области. Ждут, что вы будете с ними беседовать.

Хрущев поворачивается к Кириленко: Андрей, а ты на каком этаже сидишь?

– На четвертом.

– А где лифт?

Мы так и остались стоять.

Чтобы этого отрыва не было, нужна сменяемость. Нужна ответственность – и тех, кто наверху, и рабочих, всех рядовых коммунистов, чтобы они не отказывались от своего права критиковать, а отстаивали его. Нужна атмосфера требовательности, а это совсем не улица с односторонним движением. Утратили эту атмосферу, и улица повела в одну сторону – под гору, к глубокому отступлению социализма. Чувство ответственности перед рабочими, перед простыми людьми, перестали быть важными в КПСС тогда, когда оказалось, что можно долго-долго сидеть на одном руководящем месте.

– Еще один вопрос: как случилось, что произошел раскол в ветеранском движении? Ведь еще в начале 2000-х была широко распространена уверенность, что, воспитанные в советскую эпоху, эти люди останутся верными ее ценностям. И вдруг перебежчики стали те, кого недавно воспринимали даже антигорбачевцами…

– Выходит, стержень у них был непрочный.

– Не из стали? Или сталь была некачественной, не той марки?

– Возможно.

Мы немного помолчали. А потом Алексей Емельянович заговорил:

– Это очень правильно, что надо выдвигать молодежь. И верно, что на это взят курс. Но нельзя быть невнимательными и к ветеранам. У них колоссальный опыт, их надо вовлекать в общественный процесс. Они хотят в меру сил участвовать в нем. Если это не будем делать мы, сделает классовый противник. А ему их нельзя отдавать, потому что ветераны в массе своей дорожат товарищескими отношениями, коллективизмом. И если проявлять к ним постоянное внимание, то они смогут стандарт коллективизма не только поддерживать, но и передавать следующим поколениям, влияя с учетом сил и возможностей на общественное мнение.