Читаем без скачивания Карта и территория. Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования - Алан Гринспен

Но для определения объема вытеснения сбережений расходами на выплаты нельзя просто сравнивать средние нормы сбережения, облагаемых налогом домохозяйств, и бенефициаров. Здесь нужно сопоставлять предельные нормы. Например, небольшое сокращение подоходного налога с домохозяйства-миллионера очень мало или совсем не влияет на уровень расходов на потребительские товары и услуги. Таким образом, почти все, что дало уменьшение налога, пойдет на сбережение. Предельная норма сбережений на этом уровне дохода приближается или равна 100 %.

Расчет предельной нормы сбережений

Предельная норма сбережений для квинтиля домохозяйств с высоким доходом (по данным выборки из отчета Бюро трудовой статистики Consumer Expenditure Survey) для 1984–2012 гг. представлена в примере 9933. После корректировки этих данных для приведения в соответствие с уровнями сбережений по данным Бюро экономического анализа (также показаны) предельная норма сбережений в среднем составляет 45 % в рассматриваемый период и не имеет восходящего тренда34.

Затем я оцениваю степень, в которой налоги домохозяйств с высоким доходом идут на финансирование социальных расходов (и, следовательно, снижают сбережения как домохозяйств, так и в целом по стране)35. В 1979–2010 гг., по данным Бюджетного управления Конгресса, доля верхнего квинтиля в общих налоговых обязательствах под влиянием растущего неравенства доходов36, по последним доступным данным37, увеличилась с 65 % в 1979 г. до 93 % в 2010 г.

Валовые внутренние сбережения уменьшились с 24,6 % от ВВП в 1965 г. до 18,0 % в 2013 г. (см. пример 9.3). Из разницы в 6,6 процентного пункта 1,2 пункта (17,9 %) пришлись на прямое налогообложение квинтиля домохозяйств с высоким доходом, перенаправляющее сбережения из инвестиций на потребление. В дополнение к оценке обязательств по федеральному подоходному налогу, приходящихся на квинтиль домохозяйств с высоким доходом, Бюджетное управление Конгресса также оценило максимальное бремя корпоративного налога, налога на заработную плату и акцизов на верхний квинтиль лиц, получающих зарплату. Налоги взимаются до выплаты доходов домохозяйству, а не с уже полученных ими доходов. По моим оценкам, сокращение сбережений квинтиля с высоким доходом транслируется в дополнительное падение ВВП на 0,93 процентного пункта или в снижение валовых внутренних сбережений на 14 % за последние полвека. Таким образом, сокращение валовых сбережений после 1965 г. практически на треть (32 %) связано с прямым или косвенным налогообложением верхнего квинтиля. Оставшаяся половина объясняется повышением расходов на социальные выплаты, не обеспеченных налоговыми поступлениями.

Финансирование капиталовложений

Только сбережения могут создавать права на производительные капитальные активы. Только когда доход превышает потребление, у домохозяйства появляется избыток средств, и приходится решать, куда его направить: на погашение долга, на повышение оплаченной стоимости жилья или на вложения в банковские депозиты и другие финансовые активы. Банки или другие финансовые посредники реинвестируют новые поступившие к ним средства, чтобы финансировать капитальные активы и товарные запасы. В домохозяйствах по определению потребление не изменяет их баланса.

Заимствование сбережений за рубежом позволило нам ограничить падение внутренних капиталовложений (как долю ВВП) 4,4 процентного пункта — с 23,9 % в 1965 г. до 19,5 % в 2013 г. — двумя третями сокращения валовых внутренних сбережений (пример 9.3). Но даже это падение, как я подробнее покажу далее в этой главе, оказалось достаточным для замедления роста почасовой выработки в несельскохозяйственном секторе (производительности) с 2,2 % в год, которые в среднем сохранялись в течение века (с 1870 по 1970 г.), до 2,0 % в 1965–2013 гг. — вполне логичное последствие.

Цена выплат

Таким образом, резкое повышение социальных выплат, начавшееся в 1965 г., хотя и стало очевидным политическим успехом, принесло снижение темпов роста реального валового внутреннего продукта в частном несельскохозяйственном бизнесе на 0,2 % в год. Казалось бы, немного, но нарастающим итогом за полстолетия к 2012 г. это привело к потере (гипотетически менее актуальной) почти десятой части реального валового внутреннего продукта частного несельскохозяйственного бизнеса и чуть меньшей доли реального ВВП (см. статистическое приложение 9.1). Такая противоречащая фактам потеря ВВП в стоимостном выражении достигла примерно $1,2 трлн к 2012 г., т. е. составила половину роста социальных выплат с 1965 по 2012 г. ($2,3 трлн). Факты говорят, что ресурсы, необходимые для увеличения выплат по старости, были взяты в основном в квинтиле домохозяйств с низким доходом практически полностью за счет сдерживания роста заработной платы. На прибылях это существенно не сказалось38.

Гипотетическая утрата так и не достигнутого уровня жизни, конечно, не идет ни в какое сравнение с видимым и болезненным откатом назад, например с испарением пенсионных активов во время обвала фондового рынка в 2008 г. Если бы не открытие свойств полупроводников и изобретение интегральных схем, стали бы мы расстраиваться из-за потери никогда не существовавшего Интернета?

Расчеты показывают, если бы социальные выплаты как доля от ВВП остались неизменными после 1965 г., то прирост ВВП привел бы к повышению почасовой выработки в несельскохозяйственном секторе на 2,2 % в год в 1965–2012 гг. (по сравнению с фактическими 2,0 %), т. е. к тем же темпам роста, которые были в 1870–1970 гг. Этот результат подкрепляет гипотезу о том, что рост производительности не снизился бы существенно относительно векового восходящего тренда, если бы доля социальных выплат в ВВП не увеличивалась после 1965 г.39. Средний уровень зарплаты производственных рабочих был бы выше, чем тот, что сложился в результате незначительных прибавок в последние годы. (Рост производительности все равно оказался бы значительно ниже по сравнению с его первоначальным послевоенным подъемом в 1948–1965 гг., когда он составлял 3,1 % в год.)

С 1992 по 2008 г. мы все больше заимствовали за рубежом для финансирования внутренних капиталовложений, что увеличило дефицит платежного баланса по текущим операциям до 6 % ВВП в 2006 г. Падение внутренних капиталовложений в 2008 г. снизило потребность в иностранных заимствованиях. Однако в 2013 г. годовые заимствования, главным образом из Китая ($327 млрд, на который приходилась значительная часть дефицита текущего платежного баланса, равного $379 млрд (2,3 % ВВП). Мы заимствует ресурсы у наших детей и всего мира, чтобы возвратить их… только вот когда?

Необходимость политики сдерживания

Если рост расходов на социальные выплаты не ограничить, эрозия наших валовых внутренних сбережений и дальше будет подавлять капиталовложения, производительность и повышение уровня жизни, как это и происходило на протяжении почти полувека. В последние пять лет чистые внутренние сбережения — валовые сбережения за вычетом отчислений на амортизацию — были близки к нулю. Если не увеличивать текущие темпы заимствования за рубежом, то прирост наших основных производственных фондов будет сокращаться и дальше.

Мы уже практически полностью исчерпали легкодоступные возможности финансирования роста социальных выплат как доли ВВП, а массовый выход беби-бумеров на пенсию еще не начался. Я предполагаю, что увеличение выплат, скорее всего, будет финансироваться за счет дополнительного снижения дискреционных расходов при одновременном сокращении некоторых наших военных и финансовых обязательств. Это приведет к тому, что военный бюджет (как доля ВВП) достигнет в 2019 г. своего минимума с 1940 г., а дискреционные федеральные расходы на гражданские нужды (как доля ВВП) — самого низкого значения за полувековой период. Финансирование социальных выплат за счет дополнительного сокращения «дискреционных» расходов, как оборонных, так и необоронных, станет из-за этого еще более проблематичным. Более того, у нас остается очень мало возможностей для финансирования, например, непредвиденных военных расходов или крупных программ устранения последствий ураганов, без печатания денег — политика, которая влечет свои проблемы (см. главу 14).

Наше место в мире

Наша валюта является мировой резервной валютой, а это открывает нам особый доступ к мировым сбережениям и обеспечивает уникальную широту маневра на мировой арене. Однако интенсивное заимствование за рубежом после 1992 г. изменило характер нашей международной инвестиционной позиции с чистого кредита в 1986 г. (и многие годы до этого) на чистый долг почти в $5 трлн в конце 2012 г. Наверное, мы можем и дальше закладывать или продавать национальные капитальные активы, чтобы финансировать растущие социальные выплаты, хотя бы какое-то время. Но страна — владелец резервной валюты не может накапливать иностранные заимствования бесконечно. Если США когда-нибудь достигнут такого предела, и источники нового иностранного финансирования иссякнут, придется либо урезать затраты на социальные выплаты, либо, что более вероятно, запустить для финансирования печатный станок. Это нанесет сильный удар по нашему статусу мировой финансовой державы40.