Читаем без скачивания Клеопатра - Карин Эссекс

— Должен признать, что все это правда, но я все же люблю этого старого болтуна.

Цицерон настолько помог Цезарю в работе над сочинением о латинской грамматике, что тот намеревался препоручить ему весь дальнейший труд. Он не одобрял цветистого стиля письма, присущего Цицерону, — такой стиль давно уже вышел из употребления, но в нем заключалась и своя прелесть, какой подчас обладают многие старинные вещи. Насколько Цезарь мог судить, в Риме ныне имелись лишь две головы, способные вместить все тонкости политики, философии, искусства, науки и риторики разом, да так, чтобы при этом владелец оной головы был знатоком в каждой из этих областей знания, — его собственная и Цицерона. Конечно, таланты Цицерона не распространялись на еще одну область гения Цезаря — военное дело. Но это не имело значения. Цицерон был достаточно отважен, когда к нему взывала страна. И ныне ему предстояло заплатить за эту отвагу, правда, не слишком дорого. Цезарь был уверен: настанут более счастливые времена, и вот тогда-то он проследит, чтобы Цицерону было возвращено прежнее — и даже более высокое — положение.

— И что же это будет? — спросил Цезарь. — У тебя есть план?

— Пусть это будет моим маленьким сюрпризом, дорогой. Подарком ко дню рождения. Это наименьшее, чем я могу отплатить тебе за покровительство, — отозвался Клодий со своей обычной озорной усмешкой.

Ожидание казалось Цезарю почти невыносимым.

Клодий представлял собой великолепное вложение средств. Цезарь ни разу не пожалел о том, что возвел этого человека на вершину власти, сделав его народным трибуном. Он вспомнил, как изумился Клодий, когда Цезарь уведомил его, что тот избран на должность, закрытую для представителей благородного сословия и созданную специально для защиты плебейских масс от абсолютной власти Сената.

— Как же ты устроил, Юлий, чтобы меня выбрали на должность трибуна, тогда как мое имя — столь же древнее и столь же патрицианское, как и твое?

— Что ж, это был единственный способ дать тебе возможность наложить вето на решения Сената, — ответил Цезарь. — Это попросту следовало сделать, вот и все. К тому же чернь тебя обожает. Словом, махинация не составила большого труда.

На сей раз Цезарь побил Клодия в его собственной игре, разработав план, который даже Клодий признал гениальным. Будучи великим понтификом, главным религиозным управителем Рима, Цезарь устроил так, чтобы Клодий был законно усыновлен неким плебеем. Само по себе это не было хитрым трюком; сколько благородных сограждан принимало в семью взрослых сыновей, дабы обеспечить себе наследника? Скандал разгорелся из-за того, что плебей, избранный на роль приемного отца, был еще весьма юн, а традиция и закон настаивали на том, чтобы «отец» был по меньшей мере на восемнадцать лет старше усыновляемого. Но на момент церемонии Цезарю не удалось отловить никого, кроме этого юнца. Сенат протестовал против такой наглости, однако взять верх над Цезарем в данном вопросе не удалось. Натиск его был столь стремителен, что застал сенаторов врасплох, и они лишь могли, разинув рты, смотреть на то, как тридцатилетний Клодий становится сыном паренька, у которого еще и борода не растет. Цезарь и Клодий действовали слаженно, подобно эстафетной команде на Олимпийских играх. И даже сейчас, находясь в Галлии, вдали от средоточия римской политики, он, Юлий Цезарь, аристократ и одновременно человек из народа, по-прежнему сохранял влияние благодаря своему человеку в Риме — Клодию.

Для Цезаря отъезд из города был облегчением. Он боялся, что никогда не сможет покинуть Рим, где Сенат бесконечно вмешивался в его дела. Никогда не уставая болтать, болтать и болтать, сенаторы потратили три дня на дебаты о том, правильно ли прошел закон, выдвинутый Цезарем год назад. Это было утомительно, и наконец Цезарь разозлился и сказал, чтобы они разбирались сами. У него есть провинция, которой он должен управлять, — провинция, где племена воюют между собой и скоро обратятся против Рима, если он, Цезарь, немедленно не усмирит их.

«Вы, сенаторы, словно старухи», — сказал тогда Цезарь. Да, как старухи, но лишенные той потаенной мудрости, которую приобретает любая старая карга после того, как расстанется со всякой надеждой возбудить вожделение в мужчине.

Едва Цезарь и его легионы вышли маршем из ворот Рима и направились в Галлию, Клодий продолжил его дело. Он действовал с такой быстротой и неистовством, что сенаторам оставалось лишь уповать на его и Цезаря милость — качество, присущее Цезарю, но полностью чуждое непостоянному характеру Клодия. Клодий организовал народные массы, которые приходили в Рим, дабы воспользоваться бесплатными раздачами зерна. Он объединил этих ни в чем не схожих людей — бродяг, которые хотели лишь заполучить немного дарового хлеба, — в «окружные общины». Через месяц они уже контролировали все районы города. Необыкновенно одаренный человек, думал Цезарь. Равный.

— Следующий наш ход будет направлен против Помпея, — сказал Клодий.

— Ты должен быть необычайно осторожен. В конце концов, он мой союзник и зять, — отозвался Цезарь. — Я не хотел бы превратить Помпея во врага. По крайней мере, пока.

— Не волнуйся, дорогой, — весело бросил Клодий вслед Цезарю. — Во всем обвинят меня. Тебя здесь даже и не будет. В чем же ты можешь быть виноват?

Цезарь едва покинул пределы города, как Клодий начал подстрекать толпу, собравшуюся вокруг Форума, обратиться к Помпею, который как раз занимался разрешением спорных случаев. Помпей был столь изумлен, что покинул Форум. Потом Клодий выпустил из заключения Тиграна, побежденного врага Помпея, и напоил его до упаду. Цезарь знал, как сильно это должно взбесить Помпея, ведь тот отчаянно гордился тем, что иноземные вожди содержатся в столице как его пленники.

В качестве последнего удара Клодий послал в Сенат вооруженного раба, который попытался убить Помпея. Это было ложное покушение на убийство — никто не желал смерти Помпея. Но Помпей, поверив в то, что чудом избежал гибели, удалился на свою виллу в Альбанских холмах. На данный момент Цезаря известили о том, что Помпей отказывается покидать виллу. Он слагает с себя все полномочия — он, Помпей, которого Сенат считал своим самым сильным орудием.

Цезарь не мог просчитать действия Помпея до конца. Его успехи соперничали с достижениями Александра. Он покорил Сицилию, Африку и восточные страны, причем первые две победы были завоеваны им еще тогда, когда у него не выросла густая борода. Он был самым опасным в мире человеком, явно куда более опасным, нежели Цезарь. Он победил тирана Митридата, который на протяжении жизни нескольких поколений наводил ужас на Рим своими военными походами. Помпей был богат, облечен властью, его стать наводила на людей страх, и люди дали ему прозвание Великий. И теперь, если верить письмам Клодия, Помпей похоронил себя на вилле среди фруктового сада, устрашенный теми действиями, которые предпринял против него Клодий. Помпей якобы уверяет, что он — всего лишь частное лицо, что Клодий был избран трибуном и что он, Помпей, бессилен что-либо с этим поделать. Цезарь даже призадумался, не впал ли Помпей в некоторое расстройство рассудка.

Великий человек, подумал Цезарь, но ограниченный. Помпею требовалась властная фигура, такая, как Сулла, или властный орган, такой, как Сенат, дабы они могли направлять его. Он обладал качествами вождя, но был лишен склонности к независимой деятельности, которой наделен Цезарь. Помпей и ему подобные верили, что властью должно двигать нечто — нечто материальное: документ, или система правления, или армия. Они не понимали того, что понимал Цезарь: власть имеет свой собственный движитель, свой собственный дух. Те, кто постиг сущность власти, способны просто-напросто призвать ее. Все остальное попадет под ее влияние, и вскоре последует мощная приливная волна.

У Цезаря оставалась еще одна забота. Он отправил письмо Клодию, строго напомнив тому, что его, Цезаря, дочь Юлия находится на вилле вместе с Помпеем. «Ты лично отвечаешь за ее безопасность», — писал Цезарь. Он предоставил Клодию властвовать свободно, потому что знал, насколько этот человек обожает показные акции устрашения. Однако и ему следовало знать границы. Клодий, чувствуя это, безотлагательно прислал ответное письмо, в котором заверял, что юная Юлия в полной безопасности и пребудет в безопасности до тех пор, пока он, Клодий, дышит воздухом Рима. Помпей совершенно одержим молодой женой и проводит все дни в доме — не только ради того, чтобы избегать покушений со стороны Клодия, но и ради того, чтобы в полной мере насладиться любовью Юлии.

Сколько же времени минуло с тех пор, когда он, Цезарь, позволял себе отвлечься от обязанностей ради радостей любви? Когда он был очень молод, царь Никомед так заинтересовал его роскошью и блеском иноземного двора, что он на время забыл о своем честолюбии и стал постельной игрушкой — вполне в греческом духе — для его величества. Это закончилось довольно быстро. Потом были другие. Сервилия — в самом начале, пока она была еще молода и полна неуемного нетерпения, прежде чем сделалась законченной интриганкой. Конечно же, его первая жена, Корнелия. Женщина глубоко страстная, но лишенная хитрости. Необычная. Он больше никогда не видел такого в женщинах, если не считать редких провинциалок, слишком невежественных или слишком отчаявшихся, чтобы позволить себе быть честолюбивыми. Время от времени — какой-нибудь мальчик, но это никогда не длилось долее одного-двух дней. Помпея. Иногда он скучал по ее бархатистому голосу, по ее страстным стонам в ночной тишине. И подозревал, что Клодию также их не хватает. Но чтобы сохранить свой союз, им обоим пришлось отказаться от нее.