Читаем без скачивания Шляхта и мы - Станислав Куняев

Оправдывая «естественную» смерть десятков тысяч советских военнопленных в польских лагерях после войны 1920 года, нынешний публицист Анджей Новак пишет: «Такова была та война: бедная, голодная, нищенская» («Новая Польша», № 4, 2005 год). Мол, нечем было кормить и лечить пленных… Ну а наша война, если помнить, что речь шла о жизни и смерти всего народа, была во много раз более «таковой».

Даже американцы, на землю которых не ступил ни один японский солдат, согнали своих законопослушных американских японцев в концлагеря. А как бы они поступили, если бы самураи захватили половину Североамериканского континента?

Наш всемирно известный ученый, один из основоположников советской космонавтики, Борис Раушенбах, происходивший из поволжских немцев, на провокационный вопрос «перестроечной» журналистки: «Вы были противником распада Советского Союза. Вы же так много претерпели от этой системы, провели много лет в лагерях. Но потом нашли в себе силы, чтобы простить?» – с достоинством ответил:

– А чего прощать-то? Я никогда не чувствовал себя обиженным, считал, что посадили меня совершенно правильно. Это был все-таки не 37-й год, причины которого совершенно иные. Шла война с Германией. Я был немцем. Потом в лагерях оказались крымские татары, чеченцы… Правда, те же татары во время оккупации Крыма все-таки работали на фашистов. Это некрасиво. Среди же немцев если и были предатели, то полпроцента или даже меньше. Но попробуй их выявить в условиях войны. Проще отправить всех в лагерь…

Что говорить, было очень плохо, но в условиях войны власть приняла совершенно правильное решение. Я это и своим солагерникам объяснял. А они мне в ответ говорили: «Вас надо пустить агитировать за советскую власть по лагерям» («Мир за неделю», № 17, 1999 г.).

А ведь до войны и чеченцы с ингушами, и крымские татары, и калмыки жили зажиточной жизнью, не хуже, а, пожалуй что, лучше русских. Им было дано все: земли, образование, русские учили их в школах, лечили в больницах, строили в их автономиях города, дороги, заводы, нефтяные скважины. А вот поди же. Дрогнули тейпы в трудный час, вступили на стезю отступничества.

Конечно, со всеми народами в апокалипсические времена происходили подобные процессы, но здесь был некий критический порог предательства, который в самый тяжелый момент стал угрозой существованию и советского государства, и русского народа.

Другое дело, что после победы можно было раньше, нежели это было сделано, великодушно простить, амнистировать, забыть… Но не теми были политические и человеческие нравы суровой эпохи. Впрочем, вспомним, что и французы не простили своего Петена и его приспешников, да и норвежцы, практически не пострадавшие во время войны, казнили своего Квислинга как военного преступника и даже отвернулись от великого писателя Кнута Гамсуна, симпатизировавшего Гитлеру.

А что за потери и жертвы были у Франции и Норвегии по сравнению с нашими? Так, семечки…

Фашиствующая Польша

Поляки очень хотят забыть позорные страницы своей истории, когда Польша изо всех сил старалась вписаться в европейскую фашистскую империю, которую выстраивал с середины 30-х годов Адольф Гитлер. Вообще у шляхтичей странная память: обо всем, что им выгодно, они помнят и твердят с маниакальным упорством. Но обо всем, что им хочется забыть, забывают моментально.

И даже создание в Варшаве Института национальной памяти дела не поправило. Его директор Леон Керес помнит только о пакте Молотова – Риббентропа, о Катыни, о Варшавском восстании и несчастной судьбе военнопленных из Армии Крайовой.

Нынешние поляки до хрипоты рвут глотки, осуждая сталинское государство за соглашение с Гитлером в августе 1939 года. Но вспомним, что до этого каждый кусок Европы, проглоченный фашизмом, Польша приветствовала с восторгом: оккупацию Рейнской области, аншлюс Австрии, вторжение Италии в Абиссинию, итало-германскую поддержку фалангистов Франко в Испании. Гитлеровскую Германию исключают из Лиги Наций – Польша тут же услужливо предлагает фашистам представлять их интересы в этой предшественнице ООН.

Нам все время тычут в глаза визитом Риббентропа в Москву в августе 1939 года. В майском номере «Новой Польши» за 2005 год опубликовано письмо российского ПЕН-центра польскому ПЕН-клубу, подписанное Вознесенским, Ерофеевым, Мориц, Ахмадулиной, Аркановым и прочими деятелями либеральной тусовки, в котором перечислены все преступления России: «катынское злодеяние», «Варшавское восстание», «стираемая с лица земли Варшава» – с истерическим воплем: «Как же странно сознавать, что начало этому кошмару практически положил чудовищный пакт Риббентропа – Молотова!».

«Пятая колонна»… Однако почти все – лауреаты Государственной премии России, полученной из рук Путина, предложившего во время визита в Польшу полякам, когда они подняли крик насчет покаяния за Катынь, не превращать польско-российские отношения в театр абсурда.

Из двадцати четырех российских подписантов письма, опубликованного в «Новой Польше», более половины – евреи. Ну хоть бы они вспомнили, по какой довоенной Польше 1939 года, разорванной «чудовищным пактом Риббентропа – Молотова», они проливают слезы. Советую им прочитать отрывок из воспоминаний гражданина Польши, поляка по матери Андрея Нечаева, ныне живущего в Щецине:

«В конце 30-ос годов Польша начала склоняться к фашизму – «Фаланга», ОНР (Национально-радикальный лагерь), увлечение Гитлером… У меня в университете был друг поляк, который бегал на кинохронику в кинотеатр и с удовольствием смотрел гитлеровские парады. Молодежь из ОНР в дни антиеврейских акций кричала: «Еврей – бешеная собака, которую надо убить!»

Еще на первом курсе я стал свидетелем ужасающих сцен. В ноябре я пережил в университете антиеврейские дни. Представьте себе такую сценку: из двухсот студентов на медицинском факультете пятеро были евреями. Аудитория заполнена не только студентами, но и уличной шпаной. Почти все орут: «Убей еврея!» Профессор заявляет, что в таких условиях он не может читать лекцию, и уходит. Евреи спасаются бегством, перепрыгивают через балюстрады. Кое-кто из них был сильно избит.

Меня это повергло в шок…

Вскоре в университете ввели гетто – выделенные места для евреев в аудиториях, а затем numerus nullus (запрет евреям поступать в высшие учебные заведения). Евреев вообще не принимали на медицинские факультеты». («Новая Польша», № 11, 2004 г.)

Ни в какие времена, даже самые трудные для советских евреев – ни в тридцатые, ни в сороковые годы, ни в эпоху «отказничества», – такого в России представить было невозможно.

Это было подражанием гитлеровским «хрустальным ночам», но лишь с одной особенностью: в Польше тех времен преследовало и загоняло евреев в угол не столько государство, сколько само общество, население, «соседи» (если вспомнить трагедию Едвабне).

Государственную практику легко прекратить.

Общественные нравы искоренить или исправить чрезвычайно трудно, почти невозможно.

Так что Польша конца тридцатых годов была отнюдь не «кроликом», как пытался изобразить ее Чеслав Милош, а скорее хищником средней величины, вроде гиены, льнущим к более крупному хищнику, Германии, в надежде на объедки со стола победителя. Она сама создавала атмосферу интриг и политического коварства, в которой стал вполне естествен и необходим для безопасности нашей страны «пакт Молотова – Риббентропа». Ну а то, что большой хищник, на которого возлагались сервильные надежды, «кинул» хищника более слабого и даже разорвал его за две недели войны – так это в истории бывало не раз. И повторится еще не единожды.

Мелких слуг в большой геополитической игре в те времена частенько приносили в жертву.

«Стоящие с оружием у ноги…»

В год шестидесятилетия Победы над гитлеровской Германией и всеми силами фашистской Европы журнал «Новая Польша» (впрочем, как и вся польская пресса) особенно много слез пролил по поводу преследований, которым в 1944–1945 годах подвергалось командование и солдаты Армии Крайовой. Эти «преступления» советской власти в сегодняшней Польше считаются «знаковыми», «сакральными», по поводу которых нельзя сомневаться, точно так же, как по поводу Освенцима и Катыни.

«Сразу же после того, как линия фронта перемещалась на Запад, бойцов АК разоружали и арестовывали», «семнадцать тысяч бойцов АК были отправлены в лагеря. Для них это было потрясением». (Из статьи «Интернированные союзники» Петра Мицнера, «Новая Польша», № 2, 2004 г.)

«Было и уничтожение «освободителями» во второй половине 1940-х партизан Армии Крайовой (…), репрессии, Сибирь – в общем, нормальное построение советской власти» – эта издевательская реплика по отношению к «освободителям» принадлежит члену правления российского общества «Мемориал» некоему А. Черкасову («Новая Польша», № 3, 2005 г.)

«Кремлевские советники порочат память Армии Крайовой – самой многочисленной партизанской армии Европы» («Тыгодник повшехный», 27.03.2005).