Читаем без скачивания Шляхта и мы - Станислав Куняев

Здесь что ни фраза, то ложь, или полуправда, или умолчание, или прямой подлог.

Да, мы «жестоко подавили очередную попытку» поляков вернуть себе независимость. Когда их стотысячная конница в составе наполеоновской армады прошла всю Россию и ворвалась в Москву. Да, мы гнали обратно в хвост и в гриву этих шляхтичей, как всегда, присоединившихся к какой-нибудь Антанте. Может быть, Новак скажет, как мы должны были поступать иначе?

А какой блудливой скороговоркой историк информирует читателя: «Затем разгорается война 1919–1920 гг. с большевистской Россией». Будто разгорелась она ни с того ни с сего, и все!

Да ничего бы не разгорелось, если бы шляхта, соблазненная слабостью России, погрязшей в гражданской войне, не бросилась на Житомир, не прикарманила бы Минск, не захватила бы Киев. Тяжело нам было воевать на несколько фронтов – но пришлось открыть еще один. И не надо выдумывать, господин историк, что 1919–1920 годах у нас были планы «советизации Польши». Мы в то время даже свою центральную Россию еще не смогли «советизировать». А уж договориться до того, что мы «во взаимодействии с Германией» (с которой были в состоянии войны) угрожали Польше «новым разделом» – простите, пан, за резкость, но у Вас крыша от страха поехала.

Вам кажется, что Вы меня поймали с поличным и уличили во лжи, когда пишете:

«Последним, самым загадочным для истории доказательством оказывается у Куняева участие огромного числа «поляков-фашистов» (по его выражению) в гитлеровском нападении на Советский Союз, ибо целых 60 280 таких «польских фашистов», в том числе пять генералов, попали в советский плен. В связи с этим нельзя не задаться вопросом, что именно означает эта цифра и это определение: ни один историк до сих пор и слыхом не слыхивал о польских коллаборационистских формированиях, сражавшихся против Советского Союза плечом к плечу с вермахтом или войсками СС в июне 1941 г. или впоследствии».

Спешу Вас разочаровать и в какой-то степени просветить, пан Новак. Есть, по крайней мере, «один историк», который «слыхивал о польских коллаборационистах» и написал о них. Естественно, это не Вы, хотя Вы и аттестуете себя как «историка польско-российских отношений». И не я, поскольку по сравнению с Вами я любитель-дилетант, совершенно случайно начавший интересоваться историей Польши. Однако я должен Вам сказать, как профессионалу, что Вам надо прочитать книгу австрийского историка Стефана Карнера «Архипелаг ГУПВИ»*. Там Вы найдете таблицу со сведениями о том, сколько военнопленных и каких национальностей содержалось после войны в советских лагерях. Среди прочих – 60 272 человека в графе «поляки», там же наткнетесь, как бы это ни было Вам неприятно, на 5 польских генералов. Впрочем, может быть, Вы, как благородный шляхтич, не станете заниматься этой черной работой, а потому я помогу Вам. Вот она, эта неизвестная Вам доселе таблица.

Статистика НКВД-ГУПВИ по военнопленным в советских лагерях и тюрьмах

Далее в таблице военнопленных идут голландцы, финны, бельгийцы, датчане, испанцы и «разные прочие шведы» со всей Европы. Таблица содержит сведения о том, сколько осталось в плену после 1956 года и т. д. Но это все прямого отношения к нашему спору не имеет.

А уж как – в отдельных формированиях или в разных частях, в армейских или эсэсовских – служили польские фашисты, насильно они были мобилизованы или добровольно с радостью пошли на Восточный фронт и что за генералы были в плену – выяснить это я предоставляю польскому историку-профессионалу. Это, панове, ваши проблемы.

Обратите внимание, пан Новак, на то, что и поляков, и чехов в числе военнопленных было больше, нежели итальянцев, которых мы по незнанию считали главными после немцев участниками общефашистской гитлеровской Антанты… Подумать только – 68 тысяч чехов оказались в плену, но это значит, что топтало их нашу землю тысяч сто, а может быть, и гораздо больше. И немало ведь горя, смертей и разрушений принесли на нашу землю эти спокойные онемеченные славяне. А если вспомнить мятеж подобных же чехословацких пленных в 1918 году и то, как эти «добродушные швейки», вооруженные до зубов, расстреливая и вешая всех саботажников, железнодорожников, партизан и жителей городов и поселков вдоль Великого Сибирского пути, рвались на Дальний Восток, увезя с собой из Казани вагоны с русским золотом? Как под руководством генерала Гайды и генерала Яна Сырового, впоследствии сотрудничавшего с гитлеровцами, пользуясь, как и поляки, развалом России, они брали реванш за годы своего плена, хотя их никто не приглашал к нам, сами в составе тех же австро-немецких войск в 1914 году пересекли российскую границу… И что – после двух войн в XX веке, во время которых чехословацкие оккупанты топтали нашу землю и оставляли в наших лагерях по 60 тысяч пленных, мы должны были спокойно смотреть, как в 1968 году эта славянская страна вновь готовится к антирусскому мятежу? И после этого вся мировая общественность, вся чешско-польско-славянская интеллигенция вот уже 35 лет не устает стенать о том, что в 1968 году мы ввели в Прагу танки и даже жертвы были – один из чешских студентов покончил с собой в знак протеста… Но вдумайтесь, сколько военнопленных славян были незваными гостями на нашей земле… На совести этих чехословаков тысячи загубленных русских жизней.

А «братушки болгары»? В 90-е годы XX века в их газетах, в языке их политиков ходила, как поговорка, постоянно повторяемая фраза: «Нам в истории два раза не повезло с освободителями»… И полякам не повезло, пан Новак. И румынам, и венграм, и немцам. Никому не повезло. Но что делать? Других освободителей не было. Хорошо хоть эти нашлись, а то жили бы мы все до сих пор при Тысячелетнем рейхе. Поистине, не поняли мы, русские, нашего пророка Федора Михайловича Достоевского, когда он еще 125 лет тому назад, в разгар прекраснодушного славянофильства и освобождения славян от турецкого владычества, говорил жестокую правду:

«По внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, – не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными… Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшей благодарностью… что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чисто Славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации».

Вот и Анджей Новак рассуждает об истории на таком уровне:

«Потом полякам навязывают новую власть, опирающуюся на «московские штыки», те самые, что бездействовали в 1944 году, когда Красная Армия остановилась на берегу Вислы, ожидая, пока Гитлер выполнит «черную работу» – уничтожит цвет польской интеллигенции, участвовавшей в Варшавском восстании…»

Малоизвестные документы, которые мы публикуем в работе историка-полониста Ю. В. Иванова (в этом же номере журнала), убедительно доказывают, что кроме лживопропагандистского подхода к нашей взаимной истории возможен подход объективный и честный.

Я же сомневаюсь не только в честности, но и в профессиональной подготовке польских исследователей. Вот как они, к примеру, обращаются с цифрами.

В журнале «Новая Польша» (№ 10, 2002 г., стр. 41) опубликованы данные о потерях 2-го польского корпуса генерала Андерса при штурме монастыря Монте-Кассино.

«Корпус насчитывал 47 тысяч солдат и офицеров, большинство из них прошли обучение в Советском Союзе… Для каждого десятого воина из 2-го корпуса генерала Андерса долгий путь, начавшийся на бузулукской, саратовской, сибирской и казахской земле, закончился у стен Монте-Кассино. Они спят вечным сном на одном из красивейших кладбищ в Лорето и в самом Монте-Кассино».

Значит, поляки потеряли при штурме одну десятую корпуса, то есть 4700 человек. Однако в той же «Новой Польше» через полгода (№ 5, 2003 г., стр. 36) мы читаем:

«В этой неслыханно тяжелой битве погибло свыше 700 поляков». Так 4700 или 700?! Что же, вам настолько не жалко польских жизней, что вы можете то в шесть раз увеличить потери, то в шесть раз уменьшить… Ну как после этого верить польским историкам? Чапский считает, что в Катыни расстреляно 15 тысяч, а Помяновский – 22 тысячи, Карпус пишет, что в лагерях для советских военнопленных в 1919–1920 годах вымерло всего лишь 20 тысяч (а не 60, как утверждают российские историки), не раз я читал в польских работах, что после осени 1939 года число поляков, репрессированных советской властью, превышало полтора миллиона человек… А может быть, раз в шесть меньше? Или – больше?

К тому же трудно без скептической улыбки читать одно и то же: оказывается, что и в Катыни, и в Медном, и в Варшаве – куда ни глянь, – везде был уничтожен «цвет польской интеллигенции». Неужели все польское народонаселение состояло из одного сплошного «цвета»?