Читаем без скачивания Шляхта и мы - Станислав Куняев

Пока Россия не обретет национального правительства, не стоит ожидать, что когда-то «славянские ручьи сольются в русском море». «Оно ль иссякнет?» – остается, к сожалению, вопросом, как и в пушкинские времена.

Работая долгие годы в системе министерства морского флота, мне приходилось иметь дело с польскими кораблестроителями, судоремонтниками, моряками и чиновниками внешней торговли. У большинства из них буквально сквозил шляхетский гонор, о котором Вы так блестяще написали.

М. С. Левяков,

ветеран войны и труда,

заслуженный работник транспорта России,

Москва

Уважаемый Станислав Юрьевич!

«Шляхта и мы» – шедевр, прорыв. Справедливо: выделить этот раздел в самостоятельное произведение; оно должно быть издано отдельной книгой, в обложке «Нашего современника».

Некоторые дополнения к тому, что Вами написано: реакция российских СМИ на события в Едвабне.

Я обратил внимание на комментарий одного из придурков из «Известий», некоего Колесникова. По его данным, аналогичный случай произошел в каком-то селе на границе Бессарабии и Украины, и нам, русским (!!!), необходимо разобраться и покаяться. БРЕД! Но к огромному сожалению, я газетку выбросил. Единственное, что помню – номер вышел в дни покаяния Квасьневского. В «Правде» и «Известиях» в 1968 году было опубликовано выступление В. Гомулки – блестящая речь государственника. В речи есть место о деяниях клуба Бабель. Главная мысль: живешь в Польше, то будь ее гражданином. Речь должна быть приложена к работе.

Считаю, что идеологом и организатором спецгруппы фальсификаторов-историков по Катынскому делу был партработник В. Фалин.

Фалин был послом СССР в ФРГ, попал под влияние В. Брандта, Г. Шмидта и немецкого образа жизни (в этом я убедился, постоянно прослушивая «Немецкую волну»). Например, перед своим визитом в СССР Шмидт просил организовать в дни пребывания посещение художественных музеев в сопровождении тонкого знатока живописи г-на Фалина. ЛЕСТЬ – оружие западного дипломата.

Теперь к Катыни. В передаче ОРТ «Как это было», посвященной Катынскому делу, принимала участие некто Лебедева, член комиссии историков, обнаружившей так называемые неопровержимые доказательства нашей вины, она как-то мелко хихикала по поводу немецкого происхождения веревок, которыми были связаны расстрелянные поляки. «Уж веревки НКВД всегда мог найти». Кто-то задал вопрос об идентичности расстрела пленных красноармейцев в Орле с катынским. Дама сникла, увяла, скислилась, в студии возникла пауза, казалось, она перечеркнула все, что до этого утверждалось. Паузу и передачу закрыла реплика ведущего Шкловского: «Катынь, очевидно – месть за гибель красноармейцев в польском плену!» Издавайте КНИГУ! Главный девиз работы – смерть советской деликатности в межнациональных вопросах, лишь порою «сладостен обман»…

С уважением В. С. Гладских,

г. Дзержинск

Глубоко благодарен Вам за исследовательский очерк «Шляхта и мы». В нем дана адекватная историческая оценка польского и русского менталитета. Давно не испытывал я такого эмоционального состояния, которое пробудили Вы этой статьей. Мой дед, живший в Белоруссии, печально рассказывал мне в детстве о «шляхетском гоноре», родственном изуверству по отношению к белорусам…

Александр Ореховский,

г. Новосибирск

Мне давным-давно надоело до омерзения постоянное стремление наших руководителей «покаяться» перед всеми за Россию, т. е. за нас. А кто им давал на то право? Осуждать действия и каяться за Грозного, Петра Великого, Сталина имели бы некоторое право деятели хотя бы близко подходящие по масштабам к ним. А что на самом деле? Урки, мерзопакостные предатели и просто ничтожества пытаются судить Гениев и Гигантов! Не считать же за мнение народа стряпню какого-то Юсова из иудейско-американских «Известий». Юсовы, как и все «Известия», к русским и России никакого отношения не имеют. Им, конечно, очень хотелось бы, чтобы к 600 000 моих сограждан добавились еще одна-две сотни тысяч жизней (такова была бы цена неподготовленного форсирования Вислы). Мои земляки и так лежат в земле от Зайцевой Горы до подземелий Берлинского метро. Где в это время были соплеменники Юсова и «известинцев» теперешних, я тоже хорошо знаю! Кроме того, поражает невежество: немцы взяли 15 сентября Брест и Белосток. «Армия ген. Кюхлера, форсировав Нарев и Зап. Буг, частично повернула на Варшаву, а остальными силами продолжала наступать на Брест, которым овладела 15-го, в тот же день был занят Белосток […] 17-го наши воор. Силы вошли на рубеж, который проходит по линии Львов, Вл. Волын., Брест, Белосток. Остальная часть терр. Польши лежит незащищенной и открыта для действий немецких войск». Какой уже тут «удар в спину» полякам! Это генерал Дитмар («Мировая война 1939–1945») – уж если не знаешь, Юсов, – помолчи; за умного сойдешь!

Теперь еще несколько вопросов.

1. Почему немцы «обнаружили» эти захоронения поляков в 1943 г., когда они заняли эти места в июле 1941 г.?

2. На территории СССР были созданы из поляков армия Андерса и 1-я польская армия (это что, из расстрелянных или их расстреливали через одного, что ли?)

3. Сразу после освобождения нашими войсками тех мест была создана международная комиссия из авторитетных ученых с мировым именем, которая установила однозначно: пленных расстреливали немцы. А что касается теперешних «документов» – Вы отлично знаете, как они делаются. Вспомните Тбилиси и Собчака (все вывернуто наизнанку), тайные протоколы 1939 г. и пр. – был бы заказчик да побольше платил, а «документы» сделают любые.

И наконец, последнее: посылаю Вам копию снимка дворца из усадьбы барина и художника русского Ярошенко. Усадьба называется Павлищев Бор.

Вот здесь есть то, что я хотел Вам сообщить. В 1939 г. сюда пригнали пленных поляков, а летом (1940 г.) прошел слух, что их отправляют на Родину. И действительно: они пешим ходом (как и прибыли) прошли в направлении обратном (в Бабынино или Калугу – не знаю). Я жил тогда в д. Воронино в 7 км от Павлищева Бора и это видел. Через нашу деревню проходил большак – старая дорога Калуга – Юхнев – Вязьма. Сейчас это асфальтированная дорога и от Калуги примерно км 60 – 1,5 часа езды. Думаю, что в д. Павлищево еще живы люди, которые эти события помнят и могут Вам рассказать гораздо больше.

С уважением Б. Лукашов, г. Аксай

По следам публикации «Шляхта и мы»

«БРАТЕЦ КРОЛИК» В ЕВРОПЕЙСКОМ И МИРОВОМ ЗВЕРИНЦЕ

Наконец-то я собрался с духом, чтобы вникнуть во все отклики из журнала «Новая Польша» на мое сочинение «Шляхта и мы». Думал, что рассердятся вспыльчивые шляхтичи раз-другой и успокоятся. Ан нет. Сначала, как и положено, главный редактор Ежи Помяновский удостоил меня своим ответом («Новая Польша», № 9, 2002 г.). Потом без перерыва в следующем, 10-м, номере некая Ванда Селивановская, моя соотечественница, по-женски взволнованно заступилась за шляхту. Еще через номер историк Анджей Новак по второму разу (первый раз он дал мне отповедь в газете «Жечпосполита») не выдержал и разразился большой статьей «Вместо ответа «Клеветнику от России» («Новая Польша», № 12, 2002 г.). Не прошло и трех месяцев, как заговорила тяжелая артиллерия – патриарха польской литературы Чеслава Милоша вывели под руки на «линию огня» («Новая Польша», № 3, 2003 г.). Вроде бы все было сказано и должно было хватить четырех номеров, чтобы посчитаться с московитом; но не таковы поляки, не таков главный шляхтич Ежи Помяновский: в следующем, апрельском, номере за 2003 г. «Новой Польши» публикуется письмо (аж на четырех страницах журнала!) аспиранта Института славяноведения Российской академии наук В. Волобуева, да еще с добавлением от редакции Натальи Горбаневской. Вроде бы настал мой черед объясниться, на что-то ответить, кое-что уточнить, с чем-то и согласиться. Вы, панове, и так в пяти номерах много чего наговорили…

Большинство упреков и обвинений, брошенных мне, не имеют никакого значения, поскольку они носят не аргументированно-исторический, а эмоционально-пропагандистский характер.

А проще говоря, являются, может быть, искренней, но бессодержательной бранью: «пересказывает чушь», «сплетни», «байки», «несуразицы», «лицемерно лгущий Куняев», «соус сталинской пропаганды», «шовинизм доведен до предела помешательства», «обыкновенное невежество», «измышления публициста, который наверняка не является первым пером России», «филькины грамоты», «количество беспардонной лжи», – на такое отвечать бессмысленно. Я также не понимаю стилистику, подобную следующей: «имперское мышление», «полонофобия», «антисемитизм» и т. д. Это – стертые клише, пропагандистские штампы, от которых всех трезвомыслящих историков должно уже тошнить. Но я даже готов принять и эту терминологию, но при одном условии: если вы сначала ответите на вопрос, правдивы ли фамилии, примеры и факты, которые я привожу, или нет. Если они правдивы, то ваши истерические обвинения, какими бы «страшными» они ни были, – пустое сотрясание воздуха. У истерики женские интонации, как у Ванды Селивановской из Оренбурга: