Читаем без скачивания Распущенные знамёна - Александр Антонов

Слепаков выговорил всё это на одном выдохе, резко умолк и победно на нас посмотрел: ешьте, не обляпайтесь!

— То, что ты тут наплёл, треба ещё разжувати, — на своей излюбленной полухохляцкой мове произнёс Макарыч. — Вот ты предлагаешь избавиться от Средней Азии. Но если даже отбросить иные аспекты, то с точки зрения твоих собственных экономических воззрений это глупо: там хлопок, нефть, уран, золото, да много ещё чего, дешёвая рабочая сила, в конце концов! Дай любому новому русскому к такой титьке присосаться – не оторвёшь! А Прибалтика? Отрезать Россию от приличного куска балтийского побережья? Не по-хозяйски! Насчёт Молдавии у меня против твоих слов аргументов нет, поэтому мы её просто, без аргументов, из под нашей руки не отпустим.

Артур обречённо махнул рукой:

— Хоть финнов-то пожалейте!

— Пожалеем, обязательно пожалеем, — заверил его Макарыч. — Ты о таком понятии, как «мягкая федерация», слышал, историк?

Слепаков осторожно кивнул.

— Вот где-то такую схему межгосударственных отношений мы финнам и предложим.

— Но ведь «мягкая федерация», если мне не изменяет память, предусматривает право сецессии?

— Предусматривает, — кивнул Макарыч. — А мы это право оговорим нашим правом на территориальную целостность, а взамен предоставим право проводить свою внутреннюю и внешнюю политику почти самостоятельно!

Артур задумался.

— Но ведь тогда и границы придётся ставить?

— Поставим, не вопрос, — кивнул Макарыч. — Лёгонькие такие границы, против браконьеров и забугорных шпионов.

— Постойте, постойте, — начал соображать Артур, — это ведь какой-то Евросоюз получается?

— В определённом смысле, да, — кивнул Макарыч.

— Так вы тогда к своему блоку и Польшу пристегните.

— А почему только Польшу? — удивился Макарыч. — У нас границы длинные…

Человека делают обстоятельства. Человек вершит Историю. Измени обстоятельства – изменишь Историю. Никогда не предполагал, что стану свидетелем проверки истинности этих постулатов на практике. Чёрт! А ведь у них и вправду может получиться, если не всё, то очень многое. Практически те же люди в изменённых обстоятельствах вполне могут привести страну к совершенно парадоксальным, с моей точки зрения, результатам. И знаете, понаблюдать за ходом этого эксперимента будет даже любопытно. Но почему обязательно изнутри? С этой стороны моя точка зрения нисколько не изменилась: в Америку, в Америку, в Америку! В самые что ни на есть Соединённые Штаты. Тем более что план этого мероприятия мной уже составлен…

Два чрезвычайных происшествия в течение одних суток виделись мне явным перебором и наводили на размышления. Прошлой ночью в моём кабинете случился пожар. Отблески пламени вовремя заметил с улицы проходивший патруль, и пламя удалось погасить ещё до того, как огонь распространился со стола, где и начался пожар, на всю комнату. Серьёзно пострадали лишь стол, стулья и палас на полу. Разумеется, сгорели все находящиеся на столе бумаги, но их было немного – нет у меня привычки разводить бардак.

Причиной пожара послужила, очевидно, непотушенная керосиновая лампа, которую опрокинул проникший с улицы через отворённое по случаю летней жары окно озорной невский ветер. Как такое могло приключиться, ума не приложу, видимо, не прикрутил до конца фитиль. В Петрограде экономили электроэнергию и отключали на ночь везде, кроме работающих предприятий и особо обозначенных объектов. Вот и приходилось работать с документами при свете керосиновой лампы.

Несмотря на выходной, порядок в кабинете удалось восстановить быстро. Мебель и палас заменили, и теперь о ночном происшествии напоминали лишь подкопчённые стены и потолок. Я занимался восстановлением утраченных документов, когда вошёл Васич. По лицу друга я сразу определил, что случилось что-то ещё.

— Артур утонул! — словами подтвердил мою догадку Васич.

Я не стал задавать вопросы и сыпать междометиями, только весь напрягся и молча ждал продолжения.

— Пошёл, понимаешь, купаться (пляж у крепостных стен был излюбленным местом отдыха многих петроградцев), а когда хватились, нашли только одежду, — сокрушённо вещал Васич. — Что самое поганое – никто ничего не заметил, что, впрочем, при таком стечении народа и не удивительно. Сейчас прочёсывают дно, но шансы найти тело, как мне сказали, невелики.

— Пойдём! — сказал я, решительно поднимаясь из-за стола.

По общему согласию, Слепаков занимал одну из комнат в квартире Абрамовых, где за ним постоянно присматривала Ольга. На пляж её догляд, разумеется, не распространялся.

— Привет, Оля, — поздоровался я с не очень-то и расстроенной нашей боевой подругой. — Ты хорошо помнишь все вещи вашего постояльца?

Ольга молча повернулась и направилась в комнату Артура, мы следом. Обыск занял минут пять, после чего Ольга решительно заявила:

— Не хватает комплекта одежды и кое-каких личных принадлежностей.

— Ни хрена себе! — присвистнул Васич. — Убёг, гнида!

Поиски по горячим следам результата не дали – Слепаков от нас ушёл, колобок недоделанный!

Я бы решил этот ребус и раньше, кабы не Кравченко-Львов, то есть, конечно, не он сам, а известие, которым он нас огорошил:

— Поздравляю, товарищи, у нас новый мятеж!

— А чему вы удивляетесь? — недоумевал Ёрш. — Юг России – край вольный и зажиточный. Вряд ли стоило надеяться, что там вот так запросто захотят поделиться этими двумя привилегиями. К тому же край этот воинственный – имея в соседстве почти во всём враждебный Кавказ, иным не будешь!

Ёрш стал набирать в грудь воздух, чтобы продолжить, но Ольга, которая на этот раз почтила своим присутствием общий сбор, его остановила:

— Спасибо, Коленька, что всё так красиво заяснил. Теперь, когда удивление покинуло наши лица, будь добр, заткнись и дай досказать Петру Евгеньевичу!

В комнате были только «посвящённые», потому Ольга вполне могла назвать Кравченко его подлинным именем. Тот благодарно ей улыбнулся и продолжил прерванное Ершом сообщение:

— Роль искры, подпалившей запал, сыграл разгром усадьбы Зверевых и жестокое убийство родителей и младшей сестры вашего старого знакомца, полковника Зверева, Глеб Васильевич…

Васич мрачно кивнул, в чём я его прекрасно понимал. Зверев был его фронтовым товарищем, к тому же Васич не оставлял надежды привлечь полковника к работе в одной из силовых структур, даже несмотря на то, что тот неожиданно вышел в отставку и отбыл на Дон. Как что почуял. Но поспел, как теперь понятно, лишь к пепелищу.

— …Поначалу Ростовский Совет действовал вполне адекватно обстановке, — продолжал рассказывать Кравченко. — Активные участники погрома усадьбы были арестованы и предстали перед судом. И вот тут случилась вопиющая несправедливость: судебный процесс пошёл по иному пути, чем это возможно в правовом государстве! А всё потому, что одним из руководителей Ростовского Совета является родной брат одного из погромщиков. Он активно посодействовал тому, что дело было перевёрнуто с ног на голову. Звереву-старшему было вменено в вину, что он неоднократно публично ругал Советскую власть, чем якобы и спровоцировал трудовое крестьянство на ответные действия. В итоге осуждающий приговор был всё-таки вынесен, но наказание пострадавшая сторона восприняла как издёвку: погромщики отделались условными сроками и смехотворным штрафом.

Уже на следующий день дом, где погромщики праздновали своё освобождение, был окружён вооружёнными людьми в масках – с открытым лицом был только Зверев – и подожжён. Всех, кому удалось вырваться из пламени, безжалостно расстреливали. Исполнению ордера на арест Зверева препятствовало то, что он укрылся в одной из казачьих станиц. Донской атаман Каледин на требование выдать Зверева ответил категорическим отказом: «С Дона выдачи нет!» Тогда командующий внутренними войсками Юга России отдал приказ занять станицу, где по оперативным данным скрывался Зверев, и произвести его арест. Но посланный на выполнение задания отряд встретил сопротивление со стороны казаков и в завязавшемся бою был разбит. В этот же день в Новочеркасске Донской Войсковой Круг призвал казачье войско к неповиновению Советской власти и в настоящее время готовит поход на Ростов.

Из совещательной комнаты я вышел вместе с Маниковским. Только что закончилось экстренное заседание Совнаркома, где были выработаны меры по подавлению мятежа на Дону. Было решено армию в конфликт пока не втягивать, — на этом категорически настаивал приглашённый на заседание Главкомверх Брусилов – срочно перебросить на Юг все имеющиеся резервы Внутренних войск и свести их под общим командованием Тухачевского. Одновременно отправить для переговоров с Войсковым Кругом делегацию во главе со Сталиным. От Наркомата обороны Маниковский предложил в состав делегации Деникина. Эту, прямо скажем, неожиданную кандидатуру, я и хотел теперь обсудить с военным министром.