Читаем без скачивания Распущенные знамёна - Александр Антонов

Казаки преградили конвою дорогу. Их командир, подъехав ближе, узнал Деникина, чем был явно смущён.

— Ваше превосходительство! — доложил он – Нами обнаружен подозрительный самолёт.

— И чем это он вам подозрителен, есаул? — буркнул Деникин. — Самолёт как самолёт. К тому же прилетел он за мной.

— Как за вами? — вырвалось у есаула, за что тут же был награждён недовольным взглядом Деникина, но сдаваться пока не собирался. — Мне про это ничего неизвестно!

— Фу-ты ну-ты! — фыркнул Деникин. — Это как же мы с генералом Калединым обмишурились: забыли вас предупредить, — и тут же гаркнул: – А ну прочь с дороги!

Есаул покраснел, но рта больше раскрыть не посмел. Молча отдал команду, и дорога к самолёту стала свободной.

До чего же эти французы приставучи. Второй час сидит напротив и что-то лопочет, притом обращается-то ко мне, хотя я сразу дал понять, что не понимаю, о чём он говорит. Все мозги, лягушатник хренов, выел!

В купе заходят ещё двое. Что-то мне в них показалось подозрительным, и я было дёрнулся, хотя куда? — оружия-то у меня нет. Однако «мой» француз среагировал моментально: наставил на меня наган и на чистейшем русском произнёс: – Сиди и не рыпайся!

Вот и кончился мой «Золотой телёнок», и с тем же результатом. Хотя, нет. У меня отобрали только саквояж, где были двести тысяч, остальное не тронули. На прощание тот, со шрамом, что был у них, видимо, главным, произнёс:

— Счастливого пути, а лучше, мой вам совет, до скорой встречи!

В Шербуре у кассы морвокзала я испытал одно за другим два потрясения. Сначала неимоверную радость, когда узнал, что на билет до Нью-Йорка в самом захудалом классе мне денег хватит. Потом разрывающую душу тоску, когда обнаружил, вернее, не обнаружил в своём кармане бумажника – местный карманник поставил в книге моих приключений жирную конечную точку.

По возвращении в Петроград Деникин был определён под домашний арест до окончания служебного расследования, а в Новочеркасск для участия в переговорах вылетели новые военные представители: начальник Генерального штаба Духонин и ваш покорный слуга.

В кабинет Каледина нас допустили без проволочек. Предупреждённый адъютантом атаман уже ожидал нас на полпути между дверью и столом. Поздоровавшись, Духонин представил меня:

— Командующий войсками Центрального округа, заместитель наркома обороны генерал-полковник Абрамов.

Каледин уважительно покосился на пустой рукав моего кителя, протянул руку.

— Рад знакомству! Весьма о вас наслышан.

Как только все расселись, Духонин сразу взял быка за рога:

— Алексей Максимович, мы настояли на этой аудиенции, чтобы поговорить с вами не как с партнёром по переговорам, — оставим словоблудие политикам! — но как представители верховного командования с действующим генералом русской армии. Извольте ознакомиться с предписанием!

Духонин протянул Каледину запечатанный конверт. Тот, не скрывая некоторого удивления, сломал печать и вскрыл пакет. По мере чтения лицо генерала, до того слегка напряжённое, заметно оживилось. Он поднял глаза на Духонина.

— Готовимся к наступлению, ваше высокопревосходительство?!

— Точно так, товарищ генерал-полковник! Именно так отныне произносится ваш чин, а про «высокопревосходительство» забудьте.

Заметив на лице Каледина лёгкое замешательство, Духонин улыбнулся.

— Ничего, Алексей Максимович, привыкнете. На словах хочу добавить, что после того, как сформированный вами, согласно предписанию, корпус, прибудет на Румынский фронт, вы незамедлительно вступите в командование новой формирующейся армией.

Духонин, следом за ним я и Каледин, поднялись.

— Если у вас нет вопросов, товарищ генерал-полковник, приказываю немедленно приступить к исполнению предписания Генерального штаба!

Протянутая для прощального рукопожатия рука начальника Генерального штаба повисла в воздухе, поскольку руки Каледина были вытянуты вдоль туловища, а сам он принял строевую стойку.

— Не понял, — посуровел лицом Духонин, опуская руку, — вы что, отказываетесь исполнять приказ?!

— Никак нет, ваше высокопревосходительство! — отчеканил Каледин, вскидывая подбородок. — Простите, но я пока не знаю, как теперь произносится ваше новое звание…

— Генерал армии, — подсказал я.

— Никак нет… товарищ генерал армии! — поправился Каледин. — К формированию корпуса я приступаю незамедлительно в полном соответствии с полученным приказом. Но сроки отправки его на фронт будут зависеть от результатов переговоров, участниками которых мы с вами являемся.

Взгляды двух генералов – тяжёлый, давящий Духонина и упрямый Каледина – скрестились. Я с тревогой наблюдал за ходом дуэли. Первым «опустил шпагу» Духонин. Он пожал плечами и слегка раздражённо произнёс:

— Хорошо, Алексей Максимович, пусть будет так. В конце концов, это всего лишь формальность, поскольку я абсолютно убеждён в благополучном исходе переговоров.

Атаман облегчённо вздохнул, и тут же пригласил нас к совместной трапезе. Дабы не усугублять обстановку, приглашение было принято.

Перевести условие, выставленное Калединым, в состояние формальности оказалось куда как труднее, чем полагал Духонин. Переговоры, которые из-за инцидента с Деникиным и так начались с опозданием, затянулись ещё на неделю. Дипломатические маневры Сталина и военные маневры Тухачевского вблизи границ мятежной зоны шаг за шагом позволили согласовать все позиции кроме одной: что делать со Зверевым? Наша делегация настаивала на том, чтобы полковник предстал пред судом.

По всем остальным вопросам мятежники были вполне удовлетворены: окончательное решение о статусе казачьего края должно вынести Учредительное собрание, до того Советы обязались не вводить туда внутренние войска и не препятствовать работе местных органов самоуправления, которые в свою очередь обязались действовать в рамках существующего законодательства. Отсюда: «бодаться» из-за одного человека не хотелось уже никому. Потому судили Зверева в Новочеркасске закрытым судом военного трибунала. Приговор: пять лет каторжных работ с отсрочкой исполнения до окончания войны. Это давало Звереву шанс на поле брани смягчить приговор кровью.

Решение суда никого полностью не удовлетворило, но позволило делегациям поставить подписи под соглашением.

Революция провела по сердцам российского дворянства если не кровавую полосу отчуждения, то чёрную полоску неприятия почти по каждому – и между родами и новой Россией, и внутри самих родов.

Братья Игнатьевы некогда были дружны, а теперь стали холодны друг к другу. Павел не мог принять восторженного отношения Алексея к российским переменам. Однако нынче напросился в гости сам.

Братья сидели в малой гостиной за низким столиком, промеж них графин вина и лёгкая закуска.

— Не буду кривить душой, Алёша, — произнёс Павел после второго выпитого бокала, — пришёл я к тебе поговорить о недавних событиях, произошедших вокруг тебя. И знай, это не только мой интерес!

— О чём ты, Паша? — слегка настороженно поинтересовался Алексей.

— Ну как о чём? — чуть свёл губы в улыбке Павел. — О суете вокруг двух миллионов из хранимой тобой казны.

Алексей слегка замялся: врать брату не хотелось, а говорить на служебные темы он был не вправе. Павел правильно понял его замешательство и пришёл на помощь.

— Не терзайся, Алёша. Оставь свои секреты при себе, тем более что нам, — Павел выделил слово «нам», — всё известно.

— Если так, к чему этот разговор? — удивился Алексей.

Павел чуть поморщился.

— Видно я неверно выразился. Нам известны все основные события и последствия, к которым они привели, может, даже больше, чем тебе, но мы хотели бы знать детали. Давай, я буду рассказывать, а ты уточни всё, что сочтёшь возможным.

Алексей кивнул и Павел начал:

— О том, что к тебе направляется нарочный от «товарищей» из Петрограда, мы узнали, думается, одновременно с тобой и сразу насторожились. Куда пойдут эти два миллиона, нам было совсем не безразлично. Если на дело так называемой «мировой революции», то мы были готовы провести экспроприацию. Да, да, и не смотри на меня так. Отняли бы деньги силой – за порогом твоего дома, разумеется. Прибытие самозваного прапорщика Нащёкова мы самым позорным образом прошляпили – никак не могли представить, что посланник из Петрограда прибудет под видом «добровольца». Когда позже выяснилось что он такой же посланник, как и прапорщик, нам наш промах простился. Но правду мы узнали только после того, как в пригороде Парижа приземлился «Александр Невский». Фанфаронствуют «товарищи», решили мы, но потом выяснилось, что у них были причины так поспешать. Кстати, ты действительно отдал липовому посланнику все наличные деньги, что хранились в твоём сейфе?