Читаем без скачивания До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

Но следующая машина неожиданно притормозила. На них глянули знакомые остекленевшие от пьянства глаза. Слава вспомнил ночной кемпинг, шумные поиски какой-то бутылки шампанского. Рядом с водителем сидел длинноволосый Витя. Третьего, на заднем сиденье, Слава не знал, но догадался, что он из той же компании: на широком мясистом лице застыла общая для всех трех мучительная тоска похмелья.

— Мы в Судак едем, авось там удастся что-нибудь взять. А то универмаг закрыт еще, нигде ничего нет. А нам лечиться надо.

— Мы тоже в Судак, — Мила с каким-то внутренним достоинством села на заднее сиденье, Слава втиснулся следом. Он едва успел захлопнуть за собой дверцу — машина рванула с места и понеслась по пустому узкому шоссе, то возносясь, то ныряя и все глубже зарываясь в желтоватые телеса гор. Моря видно не было, людей тоже. Водитель нервно вцепился в баранку — Слава боялся, что похмельная дрожь рук передастся рулю, но пока что машина шла ровно, только очень быстро..

Какое-то время ехали молча. Тягостное ожидание новых неприятностей сплотило рой разбросанных мыслей в один тугой и колючий комок, Слава ощущал его в своем горле и желудке одновременно.

— Что вчера-то было? — осторожно спросила Мила.

— Говорят, харьки день мести перенесли.

— Да не, «Беркут» буянил. Перепились, к нам полезли.

— А, так это они? — Витя глядел вперед, ему было трудно поворачивать голову.

— Ага, оружие, говорят, ищем.

— Там ихних шестерых кто-то в камышах отметелил. Злющие были, — Водитель довольно ухмыльнулся. — Парень какой-то с девушкой отдыхал…

— Это я отдыхал, — подал голос третий, — с Греткой. А до этого мы в гриле отдохнули.

— Весело отдохнули? — Мила решила поддержать беседу.

Третий со стоном потер бок:

— Ничего так. Бармен мне что-то сказал такое, я не помню… Да я и не знаю, что он сказал. Но тут Гретка, сучка, как заорет, мол, что ты моему парню сказал? И мне еще: Нурик, давай его, давай. Обычно бабы мужиков оттаскивают, а эта — наоборот.

Витя заинтересовался, даже головой дернул, пытаясь оглянуться.

— И чего?

— Пришлось воевать. Я через стойку прыгнул и бармену нож в жопу воткнул. У меня ножик маленький, туристический. Еще там кто-то сунулся, я обратно на стойку вскочил и ногами его… А тут два омоновца. Эти, «беркуты». Ну я их тоже…

— А потом они тебя нашли, значит.

— Они не меня искали, какого-то парня с девушкой. А нашли меня… Вот и решили, что я — тот самый, кто им нужен. А их человек десять было, прямо на микроавтобусе подъехали… Ох!.. — он снова потрогал свой бок.

— Мафию нашли! — Витя слабо хохотнул.

— Во-во, ящик армянского коньяка конфисковали…

— Это у кого?! — от неожиданности водитель выкрутил руль, машина чуть не налетела на бетонный столб.

— Да, ладно. Было, так уже нету.

— Вот суки.

Снова замолчали.

— Может лучше в Старый Крым махнем? — предложил Витя.

— Да ну его, в Судаке в разлив возьмем.

— А где девочка Марина и ее машина?

— В этакую рань?

— На, Марина, чашку, лей, Марина, бражку! Это только с трех, — вздохнул водитель.

— В Судаке тоже может не быть…

— Сейчас, может и в Судак не надо переться. Здесь посмотрим.

Справа вдруг открылась долина, похожая на воронку, вся в виноградниках. Белые домики-мазанки неловко скатились к центру воронки. Туда вела кособокая грунтовка. Водитель знал, куда едет — он притормозил прямо у зеленого досчатого ларька, вылез из машины и принялся методично барабанить кулаком в запертую дверь:

— Дядя Дима! Вставай, твою мать!.. Вот говно старое, — он повернулся к остальным, — спит. Вставай, сволочь!

Витя остался сидеть в машине, Нурик вылез и стоял рядом, осоловело промокая небольшую лысину.

— Кто это? — спросил Слава.

— Кто кто? — переспросил Витя.

— Ну, этот, который пошел?

— А, — покровительственно ухмыльнувшись, Витя представил друга, — великий русский писатель Тимофеев!

— А что он написал? — оживилась сразу Мила, ее глаза зажглись охотничьим азартом.

— Истинному Великому Писателю не обязательно что-то писать — он и так уже велик!!! — Витя тоже вылез из машины.

Странно-покореженный мир деревьев с белесой листвой, отражающей свет, мелкие холмы с пролысинами, как побитая молью шерсть, большие горы — хребет гигантского зверя. Вспомнилась картинка — мирный город на ките. Что, если кит нырнет?

Слава хотел было выйти навстречу этому зверю, когда рядом притормозил зеленый жигуль. В жигуле сидели головы — наверное, не одни лишь головы, но Слава видел только четыре одинаковых бритых головы. Голова за рулем что-то процедила. Нурик что-то ответил. Тогда цедить принялись одновременно все головы, Нурик снова что-то ответил.

— Ага, — Витя почесал свалявшиеся волосы, — свинья грязь найдет.

— Какая свинья? — не понял Слава.

— Нурик опять решил покуролесить.

Головы продолжали цедить, все громче и громче. Слава даже разобрал слово «сынок».

— Я вас на елде вертел, сосунки, — отчетливо ответил Нурик.

Головы одновременно дернулись, из правого окна, величаво помахивая, высунулась рука с большим черным пистолетом. Писатель Тимофеев как ни в чем не бывало продолжал барабанить в дверь и крыть дядю Диму, Витя стоял молча. Слава и Мила тоже решили промолчать. Нурик нагнулся к машине — Слава отметил брезгливое выражение его лица — и достал железный лом, бережно закутанный в чистую газету. Дальше Слава успел только запомнить, как самоуверенная рука, только что направленная под углом в небо, оказалась направленной под тем же углом вниз. В этом было что-то неестественное. Локоть просто не умел так гнуться. Постояв мгновенье в безмолвной тишине, зеленый жигуль резко рванул назад, развернулся юзом и помчался, ослепленный сияющим солнцем, по извивам уходящей вверх к горам грунтовки.

Писатель Тимофеев перестал барабанить.

— За ними?

— Ага.

Нурик спокойно заполз на свое место, Тимофеев плюхнулся за руль.

Бессмысленность происходящего не сразу дошла до славиного сознания, он смотрел на пролетающие мимо обрывы — где-то внизу, далеко-далеко, зеленое — деревья и кусты, посаженный ровными рядами виноград, серо-коричневое — земля. Все это несло тихую радость, как в детстве маленькие домики и семафорчики у игрушечнй железной дороги. Будто сбылась детская мечта, и летит он сейчас по пластмассовому кругу на месте вооборожаемого машиниста! Слава опомнился, только когда случайно увидел в узком зеркальце свою идиотскую улыбку.

Зеленый жигуль никак не мог от них оторваться, бритые головы испуганно оглядывались. Машины опасно подпрыгивали на ухабах, Слава чувствовал себя космонавтом в центрифуге. Мила сидела спокойно. Витя закурил. Грунтовка петляла, иногда сворачивая под острым углом — тогда машины шли юзом, поднимая плотные клубы белой пыли. Пыль забиралась в нос, хрустела на зубах. Кругом уже ничего не было видно, только какая-то мутная каша проносящегося мимо пространства и зеленый жигуль — все ближе и ближе. После очередного прыжка раздался тяжелый удар, у жигуля оказалась разбитой задняя фара.