Читаем без скачивания Сын Розовой Медведицы. Фантастический роман - Виталий Чернов

Поднялись еще метров на сто, пропетляв по «вавилонам» не менее километра. Здесь места пошли отложе, ровнее, сплошь покрытые елью. Дальше виднелась желтовато-зеленая прослойка сосны и опять шел еловый лес, венчавшийся вдалеке огромной, могучей елью, стоявшей как будто на возвышении.

— Ху-уги-и-и!

Этот голос снова прорезал тишину гор, и опять обомлел Кара-Мерген, не двигаясь с места.

— Да это какая-то птица! — воскликнул Федор Борисович. — Не иначе как птица, малоизвестная.

В нем уже загорелся азарт орнитолога. Тянь-Шаньские горы в своей глубине еще мало исследованы и могут одарить таким экземпляром, что ахнет весь ученый мир.

Он заторопился вперед, сняв на всякий случай с плеча маленькую и ловкую бельгийку. Кара-Мергену ничего не оставалось, как поспешить следом. В нем опять проснулся охотник: может, в самом деле прав русский начальник Дундулай, который ничего не боится, который когда-то одолел самого Казанбая — ярого врага кочевников Джетысу, или иначе Семиречья.

Кара-Мерген шел сперва рядом, а потом даже обогнал Федора Борисовича, идя от него чуть в стороне. Так они и шли еще метров сто, незаметно отдаляясь друг от друга.

И вдруг Кара-Мерген буквально заорал не своим голосом:

— Жалмауыз! Жалмауыз!

В сердце Федора Борисовича словно ударила электрическая искра: «Неужели Садык?» Реакция сработала мгновенно. Он кинулся к Кара-Мергену, а тот, весь белый, как меловой утес, стоял и показывал пальцем:

— Там, там… Тот самый… На сосне сидел, потом соскочил. Туда побежал… Я говорил, ты не верил… Это он кричал…

Не слушая причитаний, Федор Борисович бежал в указанном направлении, чувствуя, почти ощущая каждой клеточкой своего тела, что сейчас, сейчас увидит опять того, кого видел семь лет назад, увидит шустрое голое существо, лишь по виду похожее на человека. Он бежал стремительно, как только мог. Но внезапно почувствовал, что сейчас упадет, если не остановится: легкие разрывались от недостатка воздуха, сердце готово было выскочить.

— О-а, о-а… — шумно вдыхал он, борясь с тошнотой и головокружением.

В глазах вертелись звезды, круги, пятна. Он готов был зареветь от досады и злости на Кара-Мергена, очевидно вспугнувшего своим криком мальчика…

Но моментально погасил гнев, как всегда умел его гасить в себе холодным рассудком, ибо гнев был плохим помощником в принятии правильных, единственно верных решений.

Кое-как отдышавшись и успокоившись, сразу же задал себе вопрос: если Садык сидел на сосне, значит, можно обнаружить какие-то следы?

— Показывайте, где он сидел! — приказал Федор Борисович подошедшему Кара-Мергену.

Сосна оказалась обычной, как многие вокруг. Остановив охотника, Федор Борисович осторожно стал оглядывать траву.

— Вы точно уверены, что он здесь был?

— Здесь, здесь. На самой этой сосне. Я хорошо видел, как он прыгал. Потом бежал…

Но Федор Борисович уже и сам заметил, что трава во многих местах была примята. Он опустился на корточки. Хм, странно! След волчьей лапы, и довольно большой. Отпечаток пятипалой, следовательно, передней ступни был по размеру не меньше человеческого кулака. Однако вскоре подобрал несколько красновато-рыжих волос, каких у серых волков быть не могло. Нашел несколько кучек помета, валявшихся за кустиком горного гороха.

— Кто здесь сидел? — спросил Федор Борисович.

— Я думаю, каскыр, — ответил Кара-Мерген.

— А это? Волос-то красный?

— О! И правда красный! — удивился Кара-Мерген. — Тогда здесь шие сидел…

— Что за шие?

— Каскыр. Только красный каскыр.

— То есть красный волк?

— Е-е, шулай, — ответил Кара-Мерген по-казахски.

Федор Борисович обнаружил еще несколько лежек. Значит, волков было много. Может быть, три, а может, больше. А вот и следы на коре сосны. Следы глубокие от тупых когтей, оставленные, как будто мгновенно, в ярости неудачного преследования. Федор Борисович поднял большую шишку, корешок у нее был зеленым, не засохшим. Черт те что! Может, Кара-Мерген удирающего волка принял за мальчика? Спугнули с лежбища волков, и только. И вдруг осенило: да ведь волки могли загнать Садыка на сосну!

Сбросив сапоги и оставив ружье, Федор Борисович примерился, подскочил, пытаясь достать нижний сук. Но только коснулся его пальцами. Тогда велел Кара-Мергену подсадить себя. Оказавшись на суку, встав во весь рост, начал осматривать дерево. И — ахнул: на капельках слезящейся смолы увидел несколько приставших к ним длинных черных волос. Он поспешно достал записную книжку. В ней лежал такой же приблизительно длины черный волос, подобранный у скелета. Сомнения больше не оставалось. Кара-Мерген действительно только что видел Жалмауыза. И видел уже второй раз. Везет же кому не надо!

Это было целое открытие. Садык живет здесь, но спускается и в долину, к скелету своего отца. Зачем? Значит, он все еще его помнит? Вот они, загадки! Теперь, очевидно, этот Садык будет их задавать во множестве

Федор Борисович слез с дерева, оставил на нем засеку, заприметил местность и только после этого дал наконец отдых себе и Кара-Мергену. Они ели холодное мясо и лепешки, совсем не догадываясь, что рядом стерегут их волчьи глаза и что неподалеку, под Старой Елью, лежат в логове притихшие волчата Остроухой.

11

Федор Борисович и Кара-Мерген вернулись только на закате солнца. Увидя их издали, Скочинский и Дина побежали навстречу. Те тоже махали руками, что-то кричали, и видно было, что возвращались с хорошими вестями.

На склоне горы Кокташ они обнялись. Но Дина почувствовала крепкие объятия Федора Борисовича только тогда, когда он уже опустил руки и когда на лице у нее осталось лишь ощущение от его колючей щетины на подбородке. Он улыбался.

— Вы его видели? — вырвалось у Дины.

— Почти. Опять повезло Кара-Мергену. Он видел. А мне не удалось. Но главное, что он здесь! А вот еще находки, — сказал Федор Борисович. — Покажите, Кара-Мерген…

И все увидели в руках охотника разбитое ружье и ошметки лисьего малахая, которые тот вытащил из переметной сумы.

— Представьте, мы слышали его крик, — сказал Федор Борисович.

— Неужели?

— Да. Чистый, высокий голос. Слышится такое: «Ху-ги-и!»

— Хуги? — воскликнула Дина. — А что? Давайте его так и назовем?

Федор Борисович улыбнулся.

— Не возражаю. Пусть отныне он будет Хуги.

На третий день после возвращения с гор Кара-Мерген попросил Федора Борисовича дать ему винчестер, чтобы сходить за архарами.

— Я вечером обратно приду. Дикий козел принесу. Свежее мясо кушать будем.