Читаем без скачивания Криминалистика: теоретический курс - Айгуль Фаатовна Халиуллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Российское законодательство XVIII века предусматривало и ответственность за нарушение этих положений. Как было сказано в ст.406 п.10 екатерининского «Учреждения о губерниях», «за умышленный неправильный уголовныйиск, — стряпчие и губернские прокуроры подвергаются платежу всех убытков, лишению их мест и сверх сего тому наказанию, под которое старались подвести обвиняемого».[296] Замечательный пример законодательного решения проблемы борьбы с коррупцией в сфере правосудия.
Учитывая современную российскую реальность, было бы неплохо заимствовать и некоторые другие законоположения, известные нашей истории, имея в виду, что значительная их часть принималась не только как средство противодействия коррупции в рядах тех, кто был призван бороться с преступностью, но и в качестве меры по совершенствованию их деятельности. Интересно, к примеру, как еще в 14–16 веках решался вопрос о стимулировании «Общества» к активным действиям по раскрытию убийств и отысканию преступников. О мерах такого рода говорилось, в частности, в Двинской уставной грамоте Великого князя Василия Дмитриевича 1398 года, уставной Белозерской грамоте 1488 года, уставной грамотеДмитровского князя Юрия Иоанновича Каменского 1509 года. Из этих самых грамот, — писал в 1849 году В. А.Линовский, — «видно, что по душегубству, т. е. убийству, общества обязаны были отыскивать убийцу, а в случае неотыскания его платили виру».[297]
Штрафовать правоохранителей, не исполняющих или плохо исполняющих свои обязанности, и сегодня было бы более чем уместно. А в случаях причинения гражданам ущерба от принятия неправосудных решений, компенсированного государством, не лишним было бы взыскивать с виновных следователей и судей соответствующие суммы в порядке регресса. Такое «возмездие», допускаемое российским гражданским законодательством, вполне согласуется с понятием и законности, и справедливости. Тем более, что зарплату оперативные сотрудники, следователи и судьи получают из бюджета, который формируется за счет налогов, уплаченных гражданами страны, однако ответственности перед нами за результаты своего труда они при этом не несут никакой. Увы, но, несмотря на законные основания для такого взыскания, практика, насколько я могу судить по известным мне источникам, подобных примеров не знает.
Одна из причин неуязвимости служителей «закона», выносящих заведомо неправосудные решения, видится, помимо прочего, в том, что в этой сфере деятельности всегда ревностно охранялась тайна их принятия. Ознакомиться, например, с материалами уголовных дел мог лишь узкий круг участников судопроизводства, а раскрыть их содержание для публичного обсуждения или независимой профессиональной оценки было делом практически невозможным. И потому за ширмой «тайны следствия» легко было спрятать даже самые вопиющие нарушения закона, в основе которых лежат и некомпетентность, и коррумпированность правоохранительной и судебной системы. Причина в том, что в силу закона анализировать уголовные дела с юридическими последствиями вправе были только уполномоченные на то лица (руководители следственных подразделений, прокуроры, суд, отчасти адвокаты и их подзащитные). Между тем, в материалах сомнительных уголовных дел фиксировались и заведомо ложные показания, и фальсифицированные вещественные доказательства, и другие источники доказательственной информации, безосновательно оцененные следствием и судом как вполне достоверные.
Информация, содержащаяся в этих материалах и нередко позволяющая найти ответ на вопрос о фактических основаниях вынесения неправосудных решений, оказывалась недоступной для общественного контроля и научной оценки, а провозглашаемая сегодня идея «прозрачности» правосудия в сфере уголовного судопроизводства все еще остается лишь благим пожеланием.
Между тем, чтобы оценить незаконность и несправедливость итоговых решений следствия и суда, бывает достаточно даже на дилетантском уровне обнаружить в материалах уголовных дел факты очевидных злоупотреблений, допущенных при их принятии. Поэтому анализ материалов уголовного дела важен не только как основание для юридической оценки на последующих этапах судопроизводства — в кассации или в надзорном производстве принятых по ним решений, где корпоративная солидарность зачастую играет не последнюю роль, но и как средство общественного контроля над отправлением правосудия.
Гласное обсуждение итогов работы правоохранительных органов и суда может, на мой взгляд, стать и эффективным способом противодействия коррупции, а, возможно, и восстановления утраченного профессионализма сотрудников правоохранительной и судебной системы.
Между тем, вопрос о «прозрачности правосудия», поднятый в современной юридической литературе сравнительно недавно,[298] обсуждался как минимум еще 150 лет назад. Достаточно привести высказывание выдающегося юриста, профессора Владимира Даниловича Спасовича, который в 1861 году писал о значении общественного мнения для оценки судебных решений: «приговор судебный … есть закон безусловно обязательный для всех по данному делу, всякий закон должен быть разумен, а он разумен только тогда, когда есть возможность ежеминутно его оценить и взвесить критически те основания, на которых он построен; когда я, другой, третий, десятый, когда весь народ, когда общественное мнение, вникая в существо дела и восстанавливая в своем сознании ту цепь умозаключений, посредством коей судья установит достоверность вины или невинности подсудимого, может сказать: мы бы точно так судили, если бы были на месте судьи».[299] (выделено мною — АЭ).
Проблема прозрачности правосудия, о которой с надеждой говорят и ученые, и практические работники, тем не менее, многими воспринимается исключительно как доступность судебных актов для «общего пользования», какдопуск населения к обозрению принятых решений. В этих целях еще в 2008 году был принят Федеральный закон № 262 «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ», который предусматривал размещение текстов судебных решений после их принятия в Интернете, а приговоров — после их вступления в законную силу. О том, как реализуется сегодня идея обеспечения прозрачности правосудия, можно судить не только по принятым на этот счет законодательным решениям, но и по их оценкам, высказанным заинтересованными должностными лицами.
Как на это нововведение отреагировали, в частности, судьи, говорят результаты их опроса. Согласно этим данным лишь 5,7 % опрошенных судей посчитали профессионально важными для себя качествами прислушиваться к мнению общественности.[300]
И подобная реакция вполне объяснима, поскольку для судейского сообщества контроль на уровне ознакомления «общественности» с судебными решениями никакой опасности с точки зрения подрыва их авторитета не представляет. Как лица несведущие, представители общественности способны, вероятно, обнаружить в таких решениях только очевидные ошибки. Поэтому можно быть уверенными, что приведенные цифры вполне адекватно отражают ожидания от «внедренной» на законодательном уровне «прозрачности» работы отечественных судов, ибо профессиональным
