Читаем без скачивания Украденный сон - Александра Маринина

Проснулась Лена оттого, что почувствовала на своем лице чью-то ладонь. Она открыла глаза и хотела сесть, но чьи-то руки крепко прижимали ее к земле.

– Тихо, тихо, дурочка, не дергайся. Это не больно. Тебе понравится, – услыхала она незнакомый насмешливый голос.

Она напрягла горло и хотела позвать Виталия, но получилось лишь невнятное мычание: чужая ладонь зажимала ей рот. Потом ее ударили в солнечное сплетение и еще раз, в живот, и она потеряла сознание от боли. Когда пришла в себя, один из парней насиловал ее, а другой стоял рядом, придерживая ее руки. Заметив, что она открыла глаза, он тут же схватил ее за плечи и, приподняв, сильно ударил затылком о землю. Она снова погрузилась в темноту. Очнувшись, никого рядом не увидала. Солнце клонилось к закату, и Лена поняла, что прошло много времени. «Где же Виталик? – с ужасом думала она. Страх за него оказался сильнее, чем ужас от того, что произошло с ней самой. – Наверное, он вернулся, бросился на них, а они его убили. Он такой мягкий, такой беззащитный, куда ему против этих бугаев».

Лена кричала, звала Виталика, но его все не было. Сначала она боялась уходить с того места, где он ее оставил спать под деревом, все надеялась, что он вернется за ней. Когда до темноты осталось совсем немного, она вышла на шоссе и побрела в сторону станции. Лена, мысленно простившись с героем-возлюбленным, глазам своим не поверила, увидев на платформе своего друга.

– Я их выследил, – возбужденно прошептал он, вытирая слезы, градом хлынувшие из ясных глаз девушки.

– Кого? – не поняла Лена.

– Ну этих… Которые тебя…

– Господи, – всхлипнула она, – я боялась, что они тебя убили. Слава Богу, что ты не полез с ними драться. Пойдем скорее в милицию.

– В милицию? Зачем?

– Ты же их выследил! Пойдем, расскажем обо всем, пусть их арестуют и посадят. Сволочи!

– Ты в своем уме?! – возмущенно прошептал Лучников. – Удача сама в руки идет, а ты про милицию думаешь.

Пока они ждали электричку, Виталий изложил Лене свой грандиозный замысел. Он выследил двух молодых людей, которые изнасиловали его подругу, и решил их шантажировать. Это намного лучше и эффективнее, чем заявлять в милицию. Если действовать с умом, можно вытянуть с обоих достаточно, чтобы дать взятку кому надо и вступить в кооператив. Тогда они смогут пожениться. А пока они живут в разных общежитиях, где семейным жить не разрешают, не видать им своего счастья как своих ушей.

– Даже если бы у меня были деньги на кооператив, я бы все равно не мог в него вступить, потому что живу в Москве меньше пяти лет, – терпеливо объяснял Виталий всхлипывающей Лене. – Мне нужно было бы давать взятку такую огромную, что хватило бы на вторую квартиру.

Лена слушала его вполуха и думала о том, что Виталик, за которого она так испугалась, что позабыла о собственной беде, стоял в кустах и наблюдал, как двое подонков избивают и насилуют его девушку, и прикидывал, какую выгоду из этого можно извлечь. Она думала о том, что он бросил ее в лесу, лежащую без сознания, и потащился следом за ними в город, выслеживая, где они живут. Правда, он все-таки вернулся за ней, хоть и к вечеру, когда уже темно и страшно, но вернулся же…

Сначала все шло так, как намечалось. Первые суммы поступали регулярно, небольшими порциями, каждые две недели.

– Главное – не испугать клиента, – с важным видом рассуждал Виталик, пересчитывая деньги и складывая их в конверт перед тем, как нести в сберкассу. – Если бы я сразу потребовал у них пять тысяч, они бы в обморок грохнулись и побежали бы жаловаться родителям. Наплели бы им три кучи небылиц, а мы с тобой оказались бы виноватыми. Нас кто послушает! Мы – лимита, нам веры нет. Поняла? А так они мне каждые две недели приносят по чуть-чуть и не понимают, во что вляпались. То из своих карманных денег отдадут, у них предки богатенькие, подкармливают щедро, то у друзей перехватят, то продадут что-нибудь ненужное, то поклянчат якобы любимой девушке на подарок. С одной-то стороны, в тюрьму садиться им неохота, а с другой – я, на первый взгляд, немногого требую.

Успешное начало сомнительного предприятия вселило в них надежду, и спустя два месяца, в начале октября семидесятого года, Лена и Виталий поженились, хотя жить продолжали каждый в своем общежитии.

В конце ноября, в день, когда Виталик должен был получить очередную сумму, Лена мужа не дождалась. Рано утром к ней пришли из милиции и сообщили, что Виталий убит какой-то пьяной проституткой в ее же собственной постели. На другой день приходил следователь и спрашивал, с чего это Виталий потащился к алкоголичке Ереминой, не был ли он знаком с ней раньше и вообще, где муж должен был находиться в течение дня. Конечно, про насильников и деньги Лена ему ничего не сказала, а про Тамару она и в самом деле слышала впервые.

Когда закончилось следствие и суд, Лена Лучникова была уже на восьмом месяце беременности. Приехавшие на суд родители Виталика забрали ее с собой в Брянскую область. Лена не была от этого в восторге, но возражать не посмела. Она считала себя виновной в гибели мужа. Если бы она не послушалась его и заявила в милицию, он не смог бы требовать с насильников денег, следовательно, не пошел бы в тот день за очередным взносом, не познакомился бы с этой страшной женщиной, не оказался бы у нее дома и не был бы убит. Такое рассуждение казалось Лене стройным и логичным, поэтому она согласилась уехать с родителями Лучникова, так как полагала себя обязанной после гибели их сына скрашивать им одиночество и старость, помогать по хозяйству и радовать присутствием внука или внучки (это уж как выйдет).

Когда Ниночке исполнилось двенадцать, Елена Петровна вышла замуж во второй раз, за директора местной средней школы. Брак был очень счастливым, но недолгим. Они прожили вместе всего шесть лет, а потом пьяный водитель «КамАЗа» врезался прямо в ограду и въехал на участок перед их домом. Мужа спасти не удалось…

– Знаете, моя жизнь напоминает цепь случайностей, в которых я все время вижу свою вину, – грустно улыбнулась Лучникова, подливая Андрею еще чаю и накладывая в розетку варенье. – И в том, что второй муж погиб, тоже я виновата. Он в то утро крыльцо чинил, я ему целый месяц до того все время повторяла, что нижняя ступенька сгнила и ее надо менять, а в то утро чуть ли не силком заставила его заниматься ремонтом. Он нижнюю ступеньку разбирал, а я наверху стояла, смотрела. Сдалась мне эта ступенька… Порой думаешь, из-за каких мелочей люди калечат свою жизнь.

– Елена Петровна, а вы и в самом деле не знали, где ваш муж познакомился с Тамарой Ереминой?

– В самом деле. Я это имя впервые услышала от следователя.

– А Градов и Никифорчук?

– Что – Градов и Никифорчук?

– Эти имена вам случайно не знакомы? Может, это были друзья вашего мужа?

– Ну какие же это друзья, – устало вздохнула Елена Петровна Лучникова. – Они скорее врагами были. Это с них Виталик деньги тянул. А как вы про них узнали? Я, как мне кажется, их имен не называла.

– Кстати, а почему? Вы все так подробно рассказали, а имена опустили. Вас кто-нибудь просил об этом? Может быть, вам угрожали, Елена Петровна?

– Да Бог с вами, кому я нужна, чтобы меня просить, а тем более угрожать мне! – отмахнулась Лучникова. – Просто мне трудно было решить сразу, называть имена или нет. Я уж полгода примерно жду, что кто-нибудь спохватится, начнет копаться в прошлом, грязь всяческую из-под ногтей публично выковыривать. У нас ведь журналисты это дело обожают, хлебом не корми – только дай обвинить кого-нибудь. Вот я полгода к этому разговору готовилась, а так до конца и не решила, говорить про него или нет. Боязно, все же он хоть и плохонький, а политик, а мстительность не в моем характере. Даже и не знаю, почему вам сказала про него. Наверное, оттого, что вы спросили не так, как я себе представляла.

– О ком именно вы говорите? Их же двое было.

– Да о Градове, о Сергее Александровиче. Как увидела его полгода назад по телевизору, так и стала ждать, что кто-нибудь по его черную душонку ко мне явится. Он полгода к борьбе за место в Думе готовился, а я – к нашему сегодняшнему разговору. Вот и дождались мы, каждый – своего.

Добираясь до местного отделения милиции, Андрей думал о нелепом союзе Лены и Виталия Лучниковых, союзе, в котором не было ни нежности, ни страсти, ни дружбы, а только гнетущее одиночество сельского жителя, приехавшего покорять Москву и судорожно цепляющегося за хоругви, символизирующие по тем временам жизненный успех: московская прописка, квартира, семья. Что удерживает людей друг подле друга? Что заставляет их быть вместе?

Арсен был вне себя от ярости. Эта девчонка, эта маленькая дрянь перехитрила его. Прикидывалась невинным ягненочком, больной до самой последней косточки, до самого тоненького сосудика, а сама, тихоня эдакая, разыскала-таки Бондаренко. Конечно, с того, кто это допустил, кто прохлопал ее отсутствие в поликлинике, – спрос особый. Он от ответственности не уйдет. Но это вопрос второстепенный, кого наказывать и кого миловать, можно решить и позже. Сейчас главное – перекрыть этой крысе кислород, да так, чтобы у нее надолго пропало желание делать глубокие вдохи.